слишком жарко, да и Герб может увидеть, когда поедет в офис…
Обогнув дом, Пиппа взглянула на противоположный берег пруда. Желтый пикап Криса застыл на подъездной аллее. Интересно, во сколько начинается его смена? Времени-то всего десять… Да и что сказать Дот? Пиппа решительно зашагала к дому Надо. Если откроет Дот, она притворится: мол, заглянула просто так, поболтать, — если же нет…
Вот и дом! Керамический мухомор отбрасывал на лужайку кроваво-красный отблеск. Машины Дот видно не было, а Джонни — Пиппа хорошо запомнила — по утрам ходил в клуб судомоделирования. Чувствуя, как в животе образуется тугой узел, она позвонила. Мертвая тишина. Попробовала толкнуть дверь — заперто.
Посмеиваясь над своим положением, Пиппа подкралась к раскрытому окну Криса и заглянула внутрь. Парень спал. Пришлось царапнуть стекло ногтем. Даже не пошевелился! А если постучать? Крис замотал головой, точно желая избавиться от неприятного звука, потом резко сел и посмотрел в окно.
— Крис, это Пиппа! Извините, за беспокойство!
Парень протер глаза, потом развернулся и опустил ноги на пол. Одетый в футболку с крупным «Что?», он прикрывал бедра простыней.
— Подожду у двери! — объявила Пиппа и вернулась к главному входу. Как же неловко, даже самой не верится!
Крис явно не спешил. Наконец послышались шаги, и дверь распахнулась. Парень был полностью одет, но выглядел усталым.
— Извини… — снова сказала Пиппа. Наверное, пора перейти на «ты».
— Вс-се в порядке, — заплетающимся от сна голосом ответил он. — В ч-чем дело?
— Моя машина… Она осталась у магазина, боюсь, и ключи в замке зажигания. Теперь… теперь даже не знаю, как туда добраться, если только ты не поможешь…
— Ладно, — бросил он и двинулся к пикапу.
Пиппа быстро его нагнала:
— Прости, не следовало тебя будить! Ужасно, из-за меня ты не выспался…
— Не волнуйтесь.
Несколько минут — и они на месте. Машина стояла у входа, ключи действительно оказались в замке зажигания.
— Спасибо! — воскликнула Пиппа. — Спасибо тебе огромное!
— Не хотите позавтракать? — зевая, предложил Крис, и Пиппа поняла, что не на шутку проголодалась.
Они отправились в каменный «Френдлис», находившийся на территории Мэриголд-виллидж, и Пиппа заказала яичницу с беконом.
— В моей жизни наступил довольно необычный момент, — проговорила она.
— В моей тоже.
— Правда?
— Уволенный с опостылевшей работы, я возвращаюсь домой и застаю жену с лучшим другом.
— Ужасно! — ахнула Пиппа.
— Субботним вечером в Вендовере, штат Юта, я рвал и метал… а потом задумался. Может, та черная полоса выпала неспроста, может, есть причина…
— Неужели? И какая?
— Я настоящий кретин.
Пиппа засмеялась, но вскоре поняла: Крис говорит серьезно.
— Почему — не знаю, наверное, я всегда таким был.
— Хм…
— А как насчет вас? Почему вы в два часа ночи пытаетесь купить картофель?
— Понятия не имею, — честно призналась Пиппа. — С тех пор как мы сюда приехали, я… со мной что-то не так. Я отдаляюсь от Герба и нашей совместной жизни, словно наблюдаю за ней, за нами с высоты птичьего полета. Трудно сказать, пожалуй, дело в кризисе самоопределения — порой смотрю: в зеркало и думаю: «Кто эта женщина?» А потом спохватываюсь: «Господи, это же я!» Шок сильнейший, словами не передать… Тем не менее лунатизм это не объясняет.
Надо молчал, буравя Пиппу пристальным взглядом, и она почувствовала, как к шее и щекам приливает кровь. Боже, да у нее вся грудь в пятнах!
— Может, подобным образом ваш мозг пытается что-то сказать? — с непроницаемым, как обычно, лицом предположил Крис. В вырезе старой растянутой футболки просматривались вытатуированные крылья Христа.
— Наверное, больно делать татуировку?
— Уже не помню.
— Мой отец был священником, — объявила Пиппа.
Крис кивнул и взялся за еду, внимательно изучая содержимое тарелки. Воспользовавшись паузой, Пиппа стала его разглядывать. Лицо узкое, фактически клиновидное — щеки словно резцом срезали, — сломанный нос, потрескавшиеся губы. Левая рука загораживала тарелку: моя, мол, не лезьте.
— В свое время я пытался поступить в семинарию, — наконец сказал Крис.
— Священником стать хотел?
— Я хотел, а вот в семинарии меня не захотели.
— Призвание-то осталось?
— Нет, только эта татуировка.
— Ее можно свести.
— Тогда придется содрать кожу! Тем более татуировка для меня как сувенир.
— Ты потерял веру?
— Скорее сообразил, что не все на свете поддается объяснению.
— Расскажи о себе, пожалуйста! — выпалила Пиппа и тут же принялась гадать, не допустила ли она бестактность.
Крис откинулся на спинку стула и посмотрел на нее, словно вычисляя оптимальную степень откровенности.
— Ладно, — проговорил он и начал рассказывать.
Крис
В шестнадцать Крис попытался отремонтировать сушилку. Он был умелым парнем, и благодаря его стараниям вся техника в доме работала как часы. Дот даже перестала вызывать электриков: когда что- нибудь ломалось, она просто обращалась к сыну. Диплом «специалиста по ремонту бытовой техники», полученный на вечерних курсах, вкупе со сноровкой вселял уверенность, что Крис обязательно выяснит, почему сушилка, стоит ее включить, начинает мяукать, словно больная кошка.
В том возрасте, кроме умелых рук, Крису и похвастаться было нечем. После школы он слонялся по окрестностям в поисках сломанной техники, а вечерами вместе с хулиганами-старшеклассниками гонял по сонным улочкам, сшибая почтовые ящики, или играл в баскетбол на чужих подъездных аллеях, пока в окнах не вспыхивал свет и хозяева не вызывали полицию. Однажды летом ребята дождались момента, когда местное семейство отправилось в кино, влезли в дом, опустошили холодильник и поджарили мясо на заднем дворе. В школе Крис апатично смотрел на учителей, с бесконечным упорством теребя ластик на карандаше.
Но вот в доме сломалась сушилка. Крис отодвинул ее от стены буквально на метр и, поджав одну ногу, пристроился рядом. Увы, случилось так, что он соединил не те провода, и электрический заряд в двести пятьдесят вольт пронзил каждую клеточку его тела. Как ни странно, мощные импульсы тока не испугали парня, а, наоборот, заворожили. Дот в панике схватила швабру и деревянной ручкой отодвинула сына от сушилки. По прибытии «скорой» Крис был жив, но без сознания. Врачи колдовали над ним минут
