Я вздохнул, признав поражение.
– Ну ладно, заезжай. Дай нам только пару часов подготовиться, хорошо?
– Отлично. Я в пабе посижу.
– Ага. Значит, так в дверь позвонишь три раза, потом сделаешь паузу, потом один длинный и один короткий звонок.
– А-а-а… ладно.
– На то есть причины.
– Не сомневаюсь. Спасибо, Пэл.
– Не за что.
Я подскочил к телевизору. Назим был явно доволен тем, что его показывают на экране. Выглядел он озабоченным, но собранным.
– Вы можете это прокомментировать? – послышался голос женщины, которая преследовала нас у дома.
– Да, – с серьезным видом ответил Назим. – Как уже говорилось в официальном заявлении, университет считает себя частью города. Естественно, мы стремимся отзываться на запросы общественности, поэтому приветствуем расследование, которое начал местный совет. Я подчеркиваю: не наше расследование, расследование ведет совет, и оно совершенно независимое. Я не хочу забегать вперед, но всем известно, что мистер Далтон в последнее время бьш несколько неуравновешен. Очевидно, он испытывал сильный стресс и, вопреки нашим рекомендациям, так и не обратился за помощью. Он стал крайне замкнутым…
– И даже скрытным, – перебила журналистка.
– Я этого не говорил, но в целом – да. Он принимал на себя все больше и больше обязанностей, отказывался, как мне сообщили, от контактов с прессой. Почти маниакальное поведение.
– Урсула, – позвал я. Внизу под лестницей моя подруга выполняла какие-то манипуляции, требующие грохота и ругани. – Урсула, иди сюда, посмотри. Мне трындец!
Репортерша на экране внимала словам Нази-ма, согласно кивая.
– Отчасти поэтому мы рады факту расследования. – Назим приятно, но сдержанно улыбнулся.
За моей спиной возникла Урсула.
– Мистер Далтон сегодня продолжал уклоняться от интервью, – сообщила репортерша на фоне картинки с надписью «Архивное фото», на котором мое туловище наполовину торчало из окна туалета. – Но местный совет, проводя расследование, больше не позволит мистеру Далтону отмалчиваться. Стелла Фицморис для «Новостей Северо-Востока».
Я повернулся к подруге.
– Урсула, – начал я, – мне пришлось передавать деньги триадам, которые поставляют университету студентов. Старший администратор учебной части пропала без вести, и ее зарплата вместе со средствами, снятыми с дотаций и проектов, используется как черная касса для финансирования сомнительных услуг и нелегальных операций. Новый корпус построили на месте старого захоронения, а подрядчикам заплатили, чтобы те вывезли скелеты ночью, когда никто не видит. Под фундаментом спрятали смертельно опасный нервно-паралитический газ, который был изготовлен на средства государственного ведомства по химическому оружию.
Урсула смотрела совершенно невозмутимо.
– Я давно собирался тебе все рассказать.
Урсула чуть слышно кашлянула:
– Я нашла метлу. Она в шкафу была, я наткнулась на нее, когда я искала чем убрать китайскую еду, которую ты разбросал по полу. Совсем из головы вылетело, что сама убрала ее в шкаф перед приездом сантехников.
– М-м-да-а…
– Не начинай.
Я внял предостережению подруги.
– Бог с ней, с метлой. Ситуация хуже некуда. Мне ни за что не доказать, что университетские на меня всех собак вешают. Назим, проректор по хозчасти и декан биофака – уважаемые люди, и у них, несомненно, заготовлены складные истории, а у меня – никаких доказательств, и меня все презирают.
– Что теперь будем делать?
– Отсижу… Дадут от семи до десяти, вероятно. Даже если не посадят, бросят на съедение прессе и с работы выгонят. Ты сама только что уволилась. От крыши осталась только половина, от машины – тоже. Что в остатке?
Урсула осмотрелась по сторонам и пожала плечами:
– Наверное, то же, что и всегда, – мы сами.
В дверь начали бешено трезвонить. Стела Фицморис кричала: «Мистер Далтон, мистер Далтон, уделите нам хотя бы минуту!»
Я посмотрел на дверь, потом на Урсулу:
– Неужели нам мало было приключений?
– Мало? Господи, этого хватило бы, чтобы прикончить почти любого. Если этого мало, что тогда еще нужно?
