— Как раз об этом я и хотел спросить тебя, отец. Напрасно ты считаешь, что я сидел, сложа руки. Я думал. И поверь мне, тут есть о чем подумать, хотя никто не придает этому особого значения.
Очевидно, «никто» Хама включало в себя и Яхве, поэтому Ханна испугалась. Его реакция всегда была непредсказуемой. Он так легко обижался. И она поспешила указать, что вот ей тоже пришлось много думать: не такто легко запасти провизию на целый год.
— Именно это я и имел в виду, мама. Отец настаивает, чтобы мы взяли каждой твари по паре. Ни больше, ни меньше.
— Настаивает Яхве, — поправил сына Ной.
— Пусть так. Но некоторые животные едят других. Если мы хотим целый год кормить львов, нам понадобятся отнюдь не две газели. Иначе у нас не останется ни львов, ни газелей. Львы, я подсчитал, съедают по газели в день. Поэтому, взглянув на наше путешествие с позиции льва, мы должны взять с собой семьсот тридцать две газели.
— Яхве говорил только о двух, — упорствовал Ной.
— Поступайте, как хотите, — пожал плечами Хам. — Мнето какая разница.
Ной погладил бороду.
— Еще одна проблема, — прошептал Иафет на ухо Мерибол и оба захихикали.
— Решение очевидно, — улыбнулся глава семьи. — Можно найти выход из любого положения, надо только подумать. Мы забьем этих газелей. Яхве не возражал против того, чтобы мы взяли с собой их туши, — он торжествующе оглядел сидящих за столом. В комнате повисла тяжелая тишина.
— Я всего лишь женщина, — сухо отчеканила Ханна, — и мое единственное желание — повиноваться Богу и мужу. Но, если мне предложат на выбор, спокойно утонуть и ли целый год жить в ящике с тушами семисот сорока газелей…
— Да утонуть бы нам всем и покончить с этим! — с жаром выкрикнула Айша. Слезы брызнули из ее глаз, она выбежала изза стола. Айша! У Хама вдруг защемило сердце. Если она тоже несчастна… Он уже поднялся, чтобы последовать за ней. Но какой в этом толк? Что он услышит от нее, кроме: «Оставь меня в покое!» Хам снова сел, но на душе у него стало легче. Айша!
— Всю жизнь я соблюдал закон Божий, — с горечью молвил Ной. — Я повиновался Его заповедям. И если теперь мои близкие ни в грош не ставят указания Яхве, тогда мне действительно лучше утонуть.
— Да, дорогой, — Ханна успокаивающе погладила его по руке, — но мы не утонем. Потому что ты построишь нам прекрасную лодку.
— Ковчег.
— Конечно, дорогой, Ковчег. Эту лодку, которая растет ни по дням, а по часам.
— Трудно найти глупца, который рискнет поспорить в мудрости с нашим Создателем, — медленно заговорил Хам, тщательно подбирая слова. — Но, если Он дает нам приказ, который не в силах выполнить ни один человек, не сойдем ли мы с указанной Им тропы, убеждая себя, что слова Его невозможно полностью услышать, до конца осознать, правильно истолковать?
Ной молча поглаживал бороду.
— Можно нам, отец? — спросил Иафет, поднимая руку.
— Да, сын мой. Пусть выскажется каждый.
— Мы все обговорили между собой и вот что мы думаем. Нам не удастся заполнить Ковчег разными животными с густой шерстью и взять с собой только двух блох. А еще есть и мухи! Представь себе Хама, гоняющегося по всему Ковчегу за мухами и осматривающего каждую пойманную, чтобы отобрать одного мальчика-муху и одну девочкумуху… — Мерибол хихикнула. — А потом ему придется убить всех остальных. Или птицы. Двух мы пустим в дверь, но что делать с теми сотнями, которые сядут на крышу? Кошки! Сколько котят мы возьмем с собой? И как сможет Хам собрать всех живых тварей? Возможно, в сотне миль отсюда живут редкие пчелы. Как ему поступить с ними?
— Мне все равно придется идти туда за вторым орлом, — ввернул Хам.
Ной молчал. Да и что он мог возразить? Он поднял голову и увидел, что Сим просит слова.
— Да, мой мальчик.
— Я вот думаю… если мы не будем брать с собой всю эту живность, размеры Ковчега уменьшатся и мы обойдемся имеющимся у нас лесом.
Ной кивнул.
— Керин? Мы тебя слушаем.
— Мы бы хотели еще коечто выяснить, — вмешался Иафет.
— Говори.
— Вот что нас интересует. Что мы сделаем, если вода покроет землю и мимо, держась за бочку, проплывут отец и мать Мерибол? Помашем им рукой?
— Керин! Ты хотела нам чтото сказать.
Светлые волосы Керин двумя косами спускались ей на плечи. Холодная безупречность ее лица резко контрастировала с волнительнопугающей красотой черноволосой и страстной Айши. Керин всегда держала себя в руках, зная, что у нее есть и чего она хочет.
— Что бы мы ни говорили, — ответила она, — но каждому из нас придется подчиниться велению сердца, разума, совести. Если Яхве намерен уничтожить весь мир, не в наших силах ни помочь Ему, ни помешать. Но, если Он предоставляет нам, и только нам, возможность спастись, тогда все наши устремления должны быть направлены на выживание. Устремления не только тела, но и души. В чемто мы можем и ошибаться, но что бы мы ни сделали или не сумели сделать, планы Яхве относительно нашего мира останутся неизменными.
«Все они против меня, — подумал Ной. — Все!»
— Дорогой, если ты позволишь мне…
— Говори, Ханна.
— Не лучше ли подождать, пока ты увидишь еще один сон, который многое нам прояснит?
— Я не могу видеть сны по заказу, Ханна. Я не могу вызывать Яхве, чтобы Он поговорил со мной.
— Нет, дорогой, но я заметила, что такое часто случается, если ты поешь ливанского меду. Керин, милая, тебя не затруднит найти горшочек на верхней полке чулана? Прошу тебя, достань из него немного меда, положи на блюдечко и принеси сюда.
В конце концов Ною удалось выбраться и из этого тупика. Он согласился пойти на компромисс. В этом его поддержала божественная власть. Образно говоря, он изложил возникшие трудности Яхве, когда, удалившись на покой, детально обсуждал сложившуюся ситуацию с Ханной, пока та не заснула. К утру решение окончательно созрело. Его совесть была чиста. Он сделал все, что мог.
— Вот что я думаю насчет животных, — изрек Ной за завтраком.
— И насчет матери и отца Мерибол, — проворковал Иафет.
— Теперь я получил четкое указание (Ханна взглянула через стол на Керин и кивнула). Мудрость Господа нашего труднопостижима, и разум простого смертного не способен сразу осознать ее. А подменяя своими несовершенными мыслями не понятую до конца святую мудрость, человек легко впадает в прискорбные ошибки.
Он помолчал, словно желая услышать мнение сидящих за столом, но никто не произнес ни слова, не зная, чего от них ждут: почтительного согласия или вежливого неодобрения.
— Ну почему вы сразу не поняли, что, говоря о живых тварях, я имел в виду домашних животных? Если Яхве желает уничтожить злое и грешное человечество, он тем более хочет избавиться от всех хищников, бегающих и ползающих. Хам, тебе следовало сразу догадаться об этом. А упоминание цифры «два». Ну почему вы увязали ее с числом животных? Речь, естественно, шла лишь о том. что мы должны взять с собой и женские, и мужские особи. Иафет, мальчик мой, я удивлен, что ты сам не пришел к такому выводу. Ханна, дорогая, ты представляешь себе, как можно прожить целый год без коров и овец, которые дадут нам мясо и молоко? Исходя из этого, сама мысль о том, что мы возьмем с собой только двух овец… — Ной выдержал паузу и добродушно хмыкнул, — … кажется весьма нелепой.
— Разумеется, теперь, когда ты столь логично изложил свои доводы, мне все понятно, — ответила Ханна. — У мужчин, — продолжила она, посмотрев на Керин, — с логикой дело обстоит гораздо лучше, чем у нас, женщин. Мерибол, дорогая, когда я вижу, как ты гложешь ухо Иафета, у меня возникает ощущение, что я плохо веду хозяйство. Оставь его про запас, на случай, что потоп продлится дольше, чем мы
