штурм тела. Они выпрыгивали из жижи, падали на топа, а потом медленно в нем таяли, прожирая в мясе дыры. Топа поедало не чудовище, а стая, которая превращалась в единый организм только на время охоты. Из жертвы не вытекло ни капли крови. Вернее, сочилось что-то неопределенного цвета, но явно не кровь. Совершенно неизвестный метаболизм, понял Глетчер. Неужели дело только в радиоактивных мутациях?!
Очередной сеанс связи Глетчер начал в отвратительном настроении, и как только Харман показался на экране, высказал свое возмущение. Тесть терпеливо выслушивал упреки зятя до тех пор, пока тот не выдохся, потом просмотрел отснятые материалы и надолго замолчал.
– Барри, мы все виноваты перед тобой, но мы – это твои потомки…То, что я увидел, ужасно. Но нечто подобное я и предполагал. В этом районе наши автоматы еще работают. Водоем, который перед тобой, на наших картах назван «Ветхий затон». Он самый старый и самый большой из фекальных затонов. По сути, это воронка от Большого Взрыва, возможно, именно поэтому здесь так сильно проявляются мутации организмов. В других затонах, мы проверяли, такого буйства чуждой жизни нет, а большинство из них вообще необитаемы. Возможно, просто еще не пришло время или, наоборот, время мутаций уже закончилось? Это тебе и предстоит выяснить.
– Отец, – заговорил Глетчер, – ты говоришь убедительно, и мне нечего тебе возразить. Да и ни к чему. Но ответь мне на вопрос: ведь вы до сих пор гоните сюда свои отходы?
– Да, – голос Хармана звучал спокойно и терпеливо, – иначе наша цивилизация просто захлебнется в своем дерьме. Но мы ищем выход. Ты, Барри, и возглавишь этот поиск. И чем больше новых материалов ты мне направляешь, тем больше я убеждаюсь, что только ты и сможешь придумать, как вылечить Ирию. Ведь твой интеллект, твоя логика мышления отличаются от нашей, и ты сможешь найти неожиданные решения, которые нам и в голову не придут. Ты – последняя надежда планеты. Звучит громко, но это правда.
Они еще долго говорили, спорили, наконец, пришли к единому мнению, что здешние мутации не так уж опасны для человечества, что их можно ликвидировать.
– Барри, – сказал напоследок Харман, – не задерживайся здесь, спеши в Черную Зону.
– Это то место, куда вы вынуждены сбрасывать радиоактивные отходы и откуда приходят студенистые монстры?
– Да. Автоматы оттуда не возвращаются, люди там не выживают, поэтому для наших ученых эта территория черная. Мужайся, Барри, топы – это безобидные гиганты, они цветочки, а ягодки впереди. Удачи тебе.
– Передай Алисе, отец, что я к ней обязательно вернусь.
ГЛАВА 29
Они загрузили фургон под завязку. Как Бенни и предполагал, в комнате за железной дверью находился приличный оружейный арсенал. Там были гранаты, шокеры, четыре пистолета с тройным боезапасом, но самое главное, пять полицейских автоматов и два ящика патронов к ним. Очень кстати оказались несколько упаковок сухого пайка для дохов, а также ящик консервированных продуктов для дрессеров. Они нашли новые экспедиционные комбинезоны, переоделись сами и заставили сменить одежду Георга.
Надо было срочно уезжать: если сработала сигнализация, в любую минуту могла прибыть тревожная группа. Поэтому они решили отъехать немедленно. Беглецы посадили Георга в середину кабины автофургона. Решать его судьбу сейчас было некогда. Пульдис сел за руль.
– Командир, – обратился он к Бенни, включив двигатель, – а куда, собственно, едем?
Прямо за ветровым стеклом лежала хорошо накатанная дорога. Она вела в мир, где им нет места. За их спинами зиял фекальный затон, по бокам расстилалась степная сушь.
– Ты же говорил, что надо идти в горы?
– Говорил, но в какой они стороне? Подожди-ка, командир, сейчас мы у мальчика спросим. – Чарли с решительным видом развернулся к Георгу: – Горы в какой стороне? Только не говори, что не знаешь, у вас должна быть маршрутная карта и компас.
– Не было у нас ни того, ни другого. Джо по памяти ездил. Но я знаю, где горы, – Георг махнул рукой, – надо ехать по правой стороне затона, а там еще вправо принимать.
– Эх, парень, не ошибись, – заговорил Адамс и пристально посмотрел на бывшего дрессера. – Я так вижу, ты, наверное, сбежать думаешь? Чего краснеешь, угадал, да? Только зря надеешься. Сейчас мы отъедем подальше, и я тебя отпущу.
Георг и Чарльз при этих словах с изумлением уставились на Бенни, Пульдис от удивления даже затормозил.
– Командир, я не понял, как это – отпустишь?
– Чарли, меня, рафера, – при этих словах Адамса Георг поперхнулся от удивления, – растоптали за то, что я просмотрел одного пройдоху, а ты представляешь, что сделают с этим сопляком, на котором повиснут два беглых доха, вскрытый оружейный склад и труп старшего дрессера?!
– Ну, шеф! Ты голова. Я даже не подумал, что свобода будет самым лучшим наказанием этому ублюдку.
Они ехали почти час рядом с обрывом затона. Мотор тихо гудел. Бенни и Адамс не спускали глаз с дороги. Здесь была колея, очень старая, с рытвинами, камнями; местами она пропадала и приходилось ее искать. Пленник съежился в комок и погрузился в горестные размышления. Он понял, что этот беглый, к тому же бывший офицер полиции, прав. Такое в их ведомстве не простят: если он вернется, его ожидает тихий сон на ниточке, как Джо и предсказывал. Георгу было страшно, но самым большим потрясением для него стало то, что жизнь его мгновенно обрушилась. Убивать его не собирались, но что ему делать дальше?
Автофургон, подвывая, подпрыгивал, а солнце незаметно прошло зенит и направилось в сторону заката. Пульдис несколько раз приподнимался, высматривая что-то впереди. Вскоре они подъехали к ручью и остановились. Чарли пошел вдоль течения, постоял на краю пропасти и повернул обратно. Не останавливаясь, он прошел мимо автомобиля, где оставались Бенни и Георг. Лицо Пульдиса было очень озабоченным. Он быстро шел вдоль ручья, время от времени останавливаясь и спускаясь к руслу. Через час он вернулся. Адамс все это время наблюдал за своим товарищем, а Георг, видимо, вконец измученный, заснул.
– Бенни, пойдем посмотрим, надо думать.
Адамс вышел из машины, и они вместе с Пульдисом зашагали вдоль ручья к обрыву. Шли молча. Край затона был разрезан ручьем, по которому тек мутный вонючий поток, срывающийся вниз мелкими беспорядочными брызгами. Дна пропасти видно не было, все скрывал густой туман испарений свежеслитых фекалий. Устье было размыто и вширь и вглубь. В том месте, где устье начинало резко расширяться, через ручей были переброшены две толстые шпалы, длиной метра по четыре.
Чарльз рассказал, что он прошел вверх по течению километра три, но нигде нет даже намека на переправу, а потом ручей резко поворачивает направо, и если ехать вдоль него, то придется фактически возвращаться.
– Поэтому, – заключил свой рассказ Пульдис, – переправляться можно только здесь.
– Чарли, но это невозможно! – воскликнул Адамс. – Смотри, шпалы совсем древние, вросли в берега. Если грузовик соскользнет, это конец. Ужасный конец, Чарли, там, на дне затона.
– Шеф, поверь, другого выхода нет.
Пульдис подошел к краю ручья и осторожно ступил на шпалу. Постучал, потом попрыгал. Она даже не шелохнулось. Он отступил и пожал плечами.
– Командир, надо рисковать. А за рулем я поеду, я на грузовиках много лет ездил.
Бенни молча тоже спустился к шпалам. Прошелся несколько раз по одной и по другой.
– Да, ты прав. Подгоняй фургон.
Когда Чарли подъехал к переправе, из кабины вылез заспанный Георг. Он заглянул в ручей и поморщился:
– Какую-то едкую гадость сливают, вон как скала сожрана.
Бенни посмотрел: а точно, прав парень, здесь не годы скалу точат, а химия.
– Георг, хватит умничать. Курить хочешь? Наполсигареты, больше не дам, полпачки
