опять подошел к столу, после его манипуляций изображения стали перелистываться. Многие фотографии Глетчер видел впервые, таких он не делал. Например, одна из них была сделана с высоты 7-8 километров. Лес выглядел обычным, совсем не опасным. – Так что же ты молчишь, что тебя здесь поразило, Барри?
– Скорее, насторожило, – откликнулся задумчиво Глетчер. – Понимаешь, отец, это не лес, это нечто иное.
– Не понимаю.
– Корни, отец. Все корни у этих деревьев, включая самый маленький кустик, составляют единое целое. Это не растение, а некий неведомый организм, который работает как пылесос, высасывая из всего живого жизнь.
Директор института выключил изображение и привычно заходил по кабинету. Он размышлял.
– Поясни, Барри.
– Отец, я не могу пояснить того, чего не понимаю. Мне в какой-то мере понятны черви, которые высасывают энергию, в том числе друг из друга. Но я не понимаю, как и что высасывает Лес из живых тварей. Представь себе деревья, а под ними кости, кости, кости. Или еще высохшие мумии животных и людей, вросшие от старости в грунт. Вспоминая об этом, я иногда думаю, что этот Лес прямо-таки растет на костях. Я там чуть не погиб. Этого в отчете нет, потому что описывать почти нечего. Я просто въехал в Лес на Черепахе и спокойно направился к горам. Лишь система контроля космического десантника спасла меня. Постоянно действующая диагностика вдруг забила тревогу: по жизненным показателям, судя по тенденции их снижения, мне оставалось жить не более пяти-шести минут. Компьютер сам принял решение о срочной эвакуации, я уже был слишком слаб, даже говорить не мог. Я потом три дня непрерывно спал.
Повисла тягостная тишина. Замерший во время рассказа зятя Харман зашевелился, потом медленно прошел к столу. Сел. Потом опять встал.
– Иди, Барри, готовься к новой экспедиции. Анализ полученных результатов придется проводить без тебя. Три дня тебе на отдых. Извини, сынок.
Книга вторая
Церковь рока
ГЛАВА 1
Вода под ботинками брызгала н а изгибы древнего потрескавшегося бетона. В свете фонаря сверкали капли, стекающие по стенам тоннеля или падающие прямо с потолка. Кое-где виднелись белесые пятна не то мха, не то водорослей: как они умудрялись расти здесь, без света и тепла? На вопрос Бенни Клео пожал плечами и равнодушно проронил, что не знает, почему и как.
Собиратель и Бегущие шли по тоннелю уже много часов. Крупные капли, срываясь с потолка, наливали холодной тяжестью плечи комбинезонов, пробирались под воротники и за шиворот. Особенно доставалось Пульдису. Из-за высокого роста он иногда задевал кепкой, глубоко надвинутой на уши, гроздья растений, и они щедро сливали на него всю накопленную влагу. Чарли приходилось пригибаться, а это было неудобно, шея затекала, он выпрямлялся и, забывшись, опять получал новую дозу холодного душа. Адамс с сочувственной улыбкой смотрел на мучения друга, но ничем не мог помочь. Шли молча, говорить было неприятно, да и эхо мешало.
Лес остался над ними, метрах в ста двадцати выше. Сам спуск в каньон было бы трудно заметить, даже находясь рядом с ним: он выглядел заурядным овражком между холмами. Но Клео вел свой отряд точно и уверенно, видимо, этот путь он хорошо знал. Незаметно они спустились в каньон и побрели вниз по тропе, пересыпанной тут и там камнями, из-под которых сочилась влага. Там, наверху, в разгаре был жаркий день, а здесь прохлада и мозаика теней. Лишь шорох шагов и прерывистое дыхание нарушали вязкую тишину ущелья. Клео легко перепрыгивал с камня на камень и часто останавливался подождать своих отставших подопечных. Они спотыкались, но не роптали.
Наконец Собиратель предупредил, что скоро будет вход в тоннель и нужно его найти. Бегущие всматривались в нагромождения камней и в трещины, надеясь увидеть черное пятно провала, ступени, дверь или что-нибудь указывающее на начало подземного пути. Но все попытки оказались тщетными. Собиратель провел их еще метров пятьдесят, потом остановился и показал пальцем. Георг вызвался искать. Он три раза облазил стену, даже простукивал ее, но ничего не нашел. Он обиделся, заявив, что Клео издевается. Но Собиратель очень серьезно объяснил, что хотел лишний раз проверить надежность маскировки. Потом он подвел путников к высокому ребру скалы и попросил убрать у ее основания камни. Как только они это сделали, из взорам открылось небольшое круглое отверстие, четверть диаметра которого занимал вытекающий из него ручей. Вода тихо журчала, вливаясь в небольшой поток, протискивающийся через завалы камней на дне каньона. Жутко было лезть в эту темную тесную дыру. Клео успокоил своих спутников, заверив, что вода абсолютно чистая, а внутри ничего опасного нет.
Кое-как, толкая впереди себя тяжелые рюкзаки, отфыркиваясь от заливающей рот и ноздри воды, Бегущие преодолели не больше трех метров и попали в просторный тоннель, где можно было выпрямиться и выжать промокшие насквозь комбинезоны. Адамс отметил про себя, как тщательно Клео поставил наружные камни на место: видимо, этот путь люди очень ценили.
Бенни очень хотелось расспросить Собирателя о тоннеле, но он замыкал колонну, а Клео шел первым.
Бегущие почти физически ощущали нависшие над ними сотни метров скальных пород. Все внимание переключилось на ходьбу: раз, два, раз, два… Ноги в очередной раз хлопали подошвой по поверхности воды, брызги разлетались в стороны, а сверху все капали и капали холодные водяные шарики. Перед глазами Адамса в тусклом свете фонаря мелькнули маленькие отверстия в стенах тоннеля. Из некоторых сочилась влага, из других несло сквозняком, но большинство из них были сухими и заброшенными. Время перестало измеряться часами и минутами, оно вытянулось в трудные километры шагов, вдохов и выдохов. Хотелось есть, но как это сделать здесь, на этом узком, нескончаемом пути?
За размышлениями Адамс не сразу отметил новый звук, который сначала возник среди уже привычных шумов, а теперь, вот уже с полчаса, нарастал с каждым шагом. Это было что-то мощное, но далекое, похожее на гул многих сотен моторов одновременно. Бенни приостановился, чтобы лучше прислушаться, но вид удаляющихся спин товарищей тут же отбил охоту к любопытству, и он торопливо зашагал вслед. В конце концов, впереди идет знаток этих мест, и у него тоже есть уши. Клео остановился и повернулся к Бегущим.
– Устали? – спросил он участливо, тепло поглядывая на своих тяжело дышащих спутников. – Ничего, скоро привал.
– А идти еще долго?
– Столько же, сколько прошли, – ответил Собиратель и предупредил: – Мы еще в пути, поэтому пока отложим все расспросы и пройдем еще немного. Там отдохнем и поговорим, если силы останутся.
Тоннель внезапно круто повернул вправо, и тут же полыхнуло ослепительным светом. Когда к нему привыкли глаза, люди увидели, что оказались в огромной пещере: метров двести в высоту и около километра в диаметре. Она была настолько правильных размеров, что вряд ли могла быть природным явлением. Слева от путников в скале зиял разлом с пятиэтажный дом, из которого величественно падала вниз масса воды. Во допад издавал грохот, от которого немели уши и нельзя было услышать даже собственного крика, но зато он был удивительно красив! Дуга сверкающего потока переливалась и искрилась в свете десятков прожекторов, нанизанных на ажурные мачты, расставленные внизу на равном расстоянии друг от друга вдоль большого круглого озера, занимавшего почти все дно пещеры. Только в самом дальнем углу виднелись какие-то постройки, тоже щедро освещенные прожекторами.
Адамс пересилил себя и отвел взгляд от захватывающего зрелища. Он огляделся. Клео смотрел на них и устало улыбался, прислонившись к скале возле ступенек. Только сейчас Бенни заметил, что от площадки вниз ведет змейка вырубленной в скале лестницы. Повернулся Георг. С горящими глазами, восторженным лицом он стал что-то кричать и размахивать руками, но его попытки внести дополнительный звук в окружающий грохот не принесли успеха, он выглядел, как в немом кино. Обернулся и Чарли. Он посмотрел на Адамса и молча показал поднятый большой палец. Бенни улыбнулся, потом кивнул в сторону Собирателя. Тот знаками показывал, что надо спускаться вниз.
Очень осторожно люди начали спускаться. Ступени, шириной от полуметра до метра, как и все вокруг, были мокрыми. Тяжелые рюкзаки кренили то в одну, то в другую сторону, а держаться было не за что,
