и удачливого?
– Да, Михаил, именно так.
– То есть того, кто больше всего подходит нам. Да-а, хитро. А ты, Капил, что думаешь? – обратился Монах к Аскету.
– Пока удивляюсь и пытаюсь найти логику в действиях Ордена.
– Понятно. А ты, Павел, кроме этих наблюдений, сделал какие-нибудь выводы?
– Нет, Михаил, затрудняюсь. Надеюсь на тебя.
Монах улыбнулся и, выпрямившись в кресле, потянулся, раскинув в стороны руки. Потом встал и прошелся по комнате. Опять сел.
– Вы правы, братья, похоже, я нашел разгадку. Маги прислали не убийцу, не бойца и не разведчика, они прислали глаза. – Монах замолк и испытующе посмотрел на собеседников. – Понимаете меня? Капил, чего молчишь, говори!
– Я понял, Михаил! У Адамса нет никакого задания, кроме одного: добраться в Горную Страну!
– Правильно! – вступил в беседу Павел. – Добраться и просто смотреть. Думаю, они найдут способ скачать информацию прямо из мозга Адамса.
– Извини, Павел, – прервал его Аскет, – но как они это могут сделать, ведь Бенни надо переправить обратно? Может, внутри него есть некий спусковой крючок, после которого он страстно сам возжелает вернуться?
– Нет, Капил, это маловероятно, – задумчиво отозвался Монах. – Это было бы уже скрытое задание, а я в нем ничего подобного не заметил.
– Я тоже, – добавил Управитель.
За столом воцарилось молчание, люди размышляли.
– Может быть, маги так потрудились, что мы не видим их вмешательства?
– Нет, Капил. Это исключено. – Монах вздохнул. – Сделать черное белым можно только на бумаге, а душа человеческая не перекрашивается, она меняется. Тебе ли этого не знать, друг мой?!
– Я понимаю, – растерянно пожал плечами Аскет, – но опять получается загадка.
– Ладно! – Монах хлопнул по столу ладонями. – Господь нас не обделит своим Роком! Будем молиться, братья, вера даст нам решение быстрее, чем разум.
ГЛАВА 27
Время вечерней молитвы прошло. Монах попрощался со своими братьями и направился к себе. Сразу за кабинетом находилась небольшая спаленка, в которой едва помещались кровать и громадный шкаф. Холодные гранитные стены сплошь были увешаны травяными коврами, некоторые из них обветшали и выцвели, так что рисунок еле угадывался, но Михаил знал, что на каждом изображено Солнце. Он любил светило, из него он черпал силы и мужество. Мужество не умирать. Странная прихоть Рока выбрала его из молодых студентов много сотен лет назад. Боже! Сколько лиц, сколько событий пережито, сколько друзей схоронено, но, слава Господу, он еще не разучился чувствовать, сопереживать, ощущать гибкую грань между добром и злом. Монах присел на край постели и вытащил из-под ворота блестящий каменный шарик. Он был сделан из полупрозрачного, с золотистыми прожилками камня. Нежно потирая его пальцами, Михаил думал, что ждет его впереди.
Нет, смерти он не боялся, скорее даже ждал ее со спокойным любопытством. Его организм работал так бесперебойно и надежно, что, казалось, ресурсы его были неисчерпаемы. Зато бесконечными ли останутся душевные силы? Полторы тысячи лет жизни несли не только мудрость, но и невольное ощущение собственной исключительности, избранности. Что будет с ним дальше, допустим, через пару тысячелетий? Не станет ли он бездушным властолюбцем, как верховные маги Ордена? Ведь не превратились же они сразу в тайных деспотов Новой Цивилизации!
Михаил поднялся и к шкафу. Раскрыв широкую скрипящую створку, он раздвинул висящую на вешалках одежду и вошел внутрь. На минуту все стихло, потом опять раздался скрип, только уже металлический; начался, и тут же прекратился. Монах торопливо вышел и закрыл входную дверь кабинета на засов. После этого вернулся в недра шкафа. Скрежет возобновился.
Михаил привычно ткнул в стену пальцем и зажег свет. Он находился в помещении не больше двадцати квадратных метров; и стены, и потолок были сделаны из металла. Наверное, когда-то он был гладким и блестящим, но теперь местами проглядывали пятнышки коррозии, поверхность помутнела и стала шершавой. Сбоку от Монаха стояли письменный стол и стул, оба массивные, но грубо сделанные. За ними почти до потолка высился сейф. На столе лежала раскрытая тетрадь – дневник Монаха. Толстые листы не истлевали тысячелетиями. Чернила не выцветали. Михаил записывал сюда все важные происшествия, мысли, догадки, открытия, описывал соратников и врагов, друзей и предателей. В сейфе, на полках, лежали стопками тетради его предшественников и его самого, уже исписанные: двадцать две тетради.
На другой стене виднелся паз, вычерчивающий большой прямоугольный проем. Это была дверь, в которую Монах никогда не входил. Туда вообще никто не входил. Тысячи лет она была заперта, ни замков на ней, ни ручек, только на уровне лица, справа, был нарисован силуэт ладони. Михаил даже не взглянул в сторону загадочной двери и сразу же направился к столу, но, сделав несколько шагов, внезапно изменил направление и оказался возле проема. Медленно, очень медленно возложил руку на силуэт ладони. Касание, и она замигала красным светом. Когда-то, судя по записям самого первого Монаха, одновременно звучал и женский голос, говорящий строго: «Доступа нет! Доступа нет!» Доступ! А куда?!
Михаил вздохнул и понуро направился к столу. Взял ручку, склонился над тетрадью и застыл, вновь погрузившись в думы.
Он был четвертым Монахом и, судя по летописям своих предшественников, самым долгоживущим. Дух не дает ему пока сигнала о начале поиска преемника, значит, его смертный час наступит еще не скоро.
Михаил положил ручку и откинулся на спинку стула. Он часто размышлял над историческими хрониками Монахов. Они вызывали шок. Даже сейчас. Оказывается, его смертельный враг, Орден, состоит тоже из долгоживущих. Только в Горной Стране он был такой один, а в Ордене было много членов, больше десяти! Сейчас, может быть, и того больше. Впрочем, первый Монах сам был его членом. Вся основная информация об Ордене получена от Первого, а остальные только дополняли ее, скрупулезно собирая по крупицам отрывочные данные.
Долгая жизнь единиц, в десятки раз более продолжительная, чем у большинства людей – что это, подарок Бога или природный сбой? На это не мог ответить ни один из Монахов. И Михаил ответа не знал, поэтому предпочитал верить, что таков его Рок. Настоящих долгожителей, тех, которые теряли счет годам, тех, которые не пресыщались жизнью только потому, что приходилось постоянно думать о ее сохранении, было очень мало. Они вспыхивали и горели свечками среди миллионов мимолетных людских искорок, составляющих огромный костер жизни, плыли вдоль быстротечной рутины истории, выпадали из нее и вновь возвращались.
Так продолжалось очень долго, до тех пор, пока два долгоживущих наконец-то не встретились и не поняли, что они не одиноки в океане обычных смертных. И тогда, где-то в глубоком прошлом, долгоживущие создали тайную организацию, прообраз Ордена. Это был союз людей, рождающихся раз в несколько столетий, но живущих тысячелетия. Они искали себе подобных, убеждались, что не ошиблись, и помогали им выжить. Их воспитывали, направляли, расставляли, учили, приобщали к мудрости, а впоследствии сообща размышляли с ними над тайнами мироздания и целями человеческой цивилизации. Все было гладко, захватывающе, казалось, еще пара столетий, и вот оно, светлое и сладкое будущее, уже становится настоящим. Но прогремел Большой Взрыв, раздробив не только историю, но и природное равновесие.
Михаил полностью был согласен с гипотезой второго Монаха, что Большой Взрыв принес не только явные разрушительные последствия, но и нечто неявное, потустороннее. Он всколыхнул самые основы мироздания, раздвинул какие-то неведомые рамки в этом участке Вселенной, после чего начались чудеса. Материя как будто сделала шаг назад перед магией и волшебством; то, что еще недавно было сказкой, просачивалось в реальное бытие, кардинально меняя его. «А может быть, – подумал вдруг Монах, – это не следствие взрыва, а реакция на него?» К сожалению, даже Церкви Рока, нашедшей ответы на многие загадки мироздания, это было неведомо. Одно ему было ясно: Орден несет в себе зло. Ведь именно его старейшие члены пять тысяч лет назад задумали и осуществили это чудовищное злодеяние, взрыв вовсе не
