— Вопрос последний, тоже немного странный, — сказал Шура, уклонившись от ответа. Вы в какой квартире живете — кооперативной, ведомственной, жэковской, и кому отойдет ваша жилплощадь в случае, если, м-м-м… с вами что-то произойдет?
— Квартира у нас ведомственная, ее дали Богдану от НИИ «Буря», — объяснила посетительница. — Но так как мой муж как бы погиб при исполнении служебных обязанностей, то ее не стали отбирать у меня, и закрепили за нашей семьей пожизненно.
— Ага, пожизненно, — почему-то удовлетворенно произнес Шура. — Ну вот, видите, уже теплее' В каждой, даже самой фантастической истории, ежели хорошенько копнуть, можно найти вполне земные, прозаические корни…
— Я вас не понимаю, — недоуменно посмотрела на Холмова супруга Богдана Шепченко.
— Ничего, это я так, — махнул рукой Холмов. — Давайте свои координаты, остальное буду уже выяснять, так сказать, на месте происшествия. Следы-то хоть, кстати, на балконе догадались не трогать?
— Я их не трогала. Их просто снегом наутро уже замело, — произнесла женщина, достав из сумочки блокнот, авторучку и записывая на вырванном из блокнота листочке свой адрес. — Вот, пожалуйста. Я сегодня, завтра и послезавтра дома после двух дня. А зовут меня Наталья Сергеевна.
— Очень приятно, — церемонно поклонился Шура. — Я завтра же постараюсь к вам зайти, Наталья Сергеевна. Может быть, даже и сегодня…
Глава 3
Проводив «раннюю пташку» — утреннюю посетительницу — до двери, Холмов сладко, во весь рот зевнул, потянулся, как кот, всем телом, до хруста в суставах, и обратился к Диме.
— Ну, что скажешь? Каково будет мнение медицины по данному допросу?
— Я знаю… — развел руками Дима Вацман. — Конечно, история прямо-таки, в самом деле мистическая, невероятная. Но с другой стороны, эта барышня никоим образом не производит впечатление сумасшедшей. Тут, безусловно, действительно что-то есть. Но что?
— Ты смотришь абсолютно в точку, — задумчиво процедил Шура, закуривая. — Я тоже почти не сомневаюсь, что кого-то в реальности наша гостья и ее дети в ту новогоднюю ночь действительно наблюдали. Естественно, не своего покойного, полусгнившего родича, все это чушь, но что-то было, тут я с тобой полностью согласен. Холмов глубоко, с наслаждением затянулся табачным дымом и умолк, погрузившись в размышления.
— Кстати, а почему в самом деле ты стал спрашивать Наталью Сергеевну о том — не угрожает ли ей кто-либо убийством? — вспомнил Дима. — И причем здесь квартира? Я за ходом твоих мыслей следил достаточно внимательно, все было понятно, кроме этих двух вопросов.
— А-а, — оживился Шура. — Нанимаешь, во время нашего с ней разговора мне в голову пришла одна любопытная версия… Ты слышал когда-нибудь о так называемом «бирмингемском деле о двойниках»?
— Нет, — покрутил головой Дима. — А что это за дело такое?
— О-О, в свое время эта история наделала достаточно много шума во всем мире! А случилась она в году этак, чтобы не соврать, 1964 от рождества Христова в английском городе Бирмингеме. Жил там, значит один ничем не примечательный англичанин, клерк из конторы по торговле недвижимостью. И была у него двоюродная тетка, довольно богатая старуха, проживавшая в своем старинном фамильном коттедже в пригороде. Этот бедный в прямом смысле слова клерк являлся ее единственным родственником, а, стало быть, и наследником. Ну, значит, годы шли, а этот бедный англичанин все маялся в ожидании тетушкиного наследства — старуха дряхлеет, но помирать и не думает, держится этаким бодрячком. (На Западе, между нами говоря, медицина несколько отличается от нашей в лучшую сторону). И вот, со временем клерк все чаще стал задумываться над проблемой ускорения естественного процесса продвижения горячо любимой тетушки к горизонтальному положению типа «руки по швам, ноги вперед». Путь прямого убийства даже с помощью наемных убийц, яда и так далее здесь не годился. Полиция сразу скумекала бы «кому это выгодно», и даже при наличии алиби, из-за всяких там юридических тонкостей наследства он мог все равно не увидеть. Думал, значит, наш англосакс, думал, и пришла вдруг в его квадратную англосакскую голову воистину гениальная мысль. Вспомнил он, что его тетка — женщина очень мнительная, пугливая, верящая во всякую потустороннюю чепуху, а главное — со слабым сердцем. И решил клерк проделать следующую штуку. Договорился с одним своим знакомым приказчиком из универсама, который был немного похож внешне на умершего десять лет назад мужа богатой тетки, нанял гримера, который загримировал этого приказчика по фотографии один к одному «под покойного мужа» — и аккурат в годовщину смерти теткиного супруга, племянник и загримированный приказчик пробрались в коттедж. Ровно в полночь, когда начали бить часы, клерк отключил в коттедже свет, а его кореш зажег свечу, вошел к еще не спавшей тетке в спальню и замогильным голосом произнес: «Здравствуй, Мэри, киска моя (как удалось узнать этому коварному клерку, покойный муж ее всегда киской называл). мне без тебя очень тоскливо, я пришел забрать тебя к себе на небо»… Тетка что-то там прохрипела, зенки вытаращила — и брык с копыт… Сердечный приступ, абсолютно естественная смерть! Получил, наконец, клерк вожделенное теткино наследство, все путем, и так бы об этом никто до сих пор и не догадывался бы, ежели б приказчик, обуянный завистью и жадностью, не стал бы требовать у богатого клерка дележа наследства. Мол, вместе работали, вместе рисковали, так гони половину. Клерк натурально послал приказчика нафиг, тот осерчал и настучал на наследника в пилицию. Начали разбираться, и в конце концов посадили обоих….
Дима с огромным интересом выслушал эту необычную и захватывающую историю.
— Кстати, лет, этак десять назад, видимо, прослышав про это «бирмингемское дело», его вздумал повторить один одесский слесарь, с поселка Котовского, — добавил Холмов. — Правда, тут все маленько иначе получилось. Задумал, значит, этот слесарь избавиться от своей стервы-тещи, жившей вместе с ним в одной квартире. А в одном цеху с этим слесарем как раз работал сменный электрик — вылитая копия его покойного тестя. Ну, сделали они все точь-в-точь как в Бирмингеме — ровно в полночь заходит этот электрик к слесаревой теще со свечкой в руках и рычит: «Мол, здравствуй, Люся, это я, твой Федя, пришел забрать тебя на небо»… Теща посмотрела на него молча, потом схватила настольную лампу, да как трахнет со всей силы своего «покойного мужа» по голове! Тот сразу с копыт, потом в больницу его забрали, с сильной травмой головы, сейчас он полный дебил после этого. А слесарь до сих пор живет со своей тещей в одной квартире…
— Слушай, рассказывают, что на одесском кладбище не так давно, нечто подобное тоже было! — вспомнил Вацман. — Наша газета об этом даже написать хотела, да почему-то 1-й отдел не разрешил… В общем, один мужик поссорился с кладбищенскими гробокопателями. Вроде, когда он своего дядю хоронил, гробокопатели у него стали деньги вымогать, за работу. А когда тот им ничего не дал — мол, я все уже заплатил, — тогда те начали его оскорблять всячески, а потом дядин гроб в могилу не на веревках опустили, а просто так спихнули… Мужик настолько рассвирепел после этого, что днем и ночью стал думать только об одном — как бы этим гробокопателям покруче отомстить. У него даже, по-моему, немного «крыша поехала» от этих раздумий. Да… И придумал этот мужик в конце концов обалденную штуку. Заказал он, значит, катафалк, взял напрокат гроб, договорился с несколькими своими корешами… В общем, лег он в гроб, привозят его кореша на кладбище, под видом покойника. Все идет чин-чинарем, как на обычных похоронах, гробокопатели уже хотят заколачивать гроб. И вдруг «покойник» пинком ноги сбрасывает крышку, медленно встает из гроба, хватает за грудки ближайшего могильщика и грозно так его спрашивает: «Ты что это, сука, меня крышкой гроба по голове ударил, а?». Могильщик-то сразу помер от страха, друтой с ума сошел, да и остальные чуть в штаны не наложили. Шутка-ли, покойник из гроба встал! Этому мужику потом семь лет дали, за неосторожное убийство… Холмов улыбнулся, затем стал вновь серьезным.
— Да, так вернемся к нашим баранам. Думаю, что и в данном случае мы имеем дело с нечто подобным. Моя рабочая версия такова — кто-то из «добрых людей» из «Бури», измученный жилищным кризисом, решил «бирмингемским способом», то есть с помощью явления «покойного мужа», отправить бедную вдову на тот свет и таким иезуитским образом «освободить» ведомственную жилплощадь, на
