рыцаря Николая Тихоновича Ганцырева».
Однажды и Щепин поинтересовался:
— А где же Наташа? Уж не заболела ли?
— Нет, она уроков не пропускает, — ответила Катя.
Щепин пыхнул цигаркой, призадумался, покачал головой и сказал с расстановкой:
— А вообще, друзья, ведь это очень плохо. Вот исчез из нашего «Согласия» один человек, а вы не интересуетесь, почему он исчез. Болезни, значит, нет? Но что-то все-таки есть? Может быть, с нашим «Согласием» Наташа не согласна? Может быть, неинтересно ей и не по душе? Тем более нужно бы поинтересоваться, как и что. «Конкордия» только что начала жить, и терять вот так просто, по неизвестной причине, своих членов, своих товарищей нельзя.
Через несколько дней все разъяснилось. Пришел Донька Калимахин и принес еще влажные, пахнущие типографской краской оттиски журнала «Молодой патриот».
На обложке была затейливая виньетка: женская фигура в кокошнике, вся оплетенная дубовыми и кленовыми листьями, грозди винограда, петли хмеля и солнечные лучи.
Название журнала выведено золотыми буквами на фоне восходящего солнца. А внизу обложки мелко напечатано: «Издание клуба учащейся молодежи г. Вятки «Молодой патриот». Все склонились над листами журнала. Женя стала читать стихи, подписанные одними лишь буквами К. Д., посвященные Дульцинее Тобозской:
Были и еще стихи о человеке, облачившемся в суровую власяницу. Этот человек взял обет отречения от всех человеческих чувств.
И еще стихи о любви под звуки красивого полонеза у фиолетовой реки:
Донька густо подхохатывал, братья Сорвачевы откровенно забавлялись. Тимоня, покрутив пальцем у виска, сказал:
— Психи какие-то эти стихоплеты.
Женя покосилась на него сердито и прочитала стихотворение о красивом белокуром юноше, который полюбил царицу и, когда она его отвергла, надел монашескую одежду и при свечах стал молиться своей царице, своей богине.
— Ну, разве это не красиво, мальчики? — воскликнула Женя.
— Мистика! — крикнул Колька. — Каша, кашка сладкая! Пирожное, приготовленное из мистики, слез и кружев. То ли дело стихи нашего Мити Дудникова!
— Мистика-то мистика, — сказал Аркаша. — А вот они, кто — не знаю, но тоже, возможно, учащиеся, сумели свой сборник напечатать, а мы не можем.
— Ха! Кто они? — Донька протянул через головы длинную руку, сгреб со стола журнал и громко прочел: — Редакционная коллегия: Игорь Кошменский (редактор), Владимир Бибер, С. А. Адунин, П. Чучалов, А. Булычева (члены редколлегии). Художественное оформление Наташи Веретиной… Вот кто они! Аристократы, купчики, бакалейщики! И с ними Наташа!
— А ну! Дай сюда! — Колька выхватил журнал и впился глазами в строчку, напечатанную мелким шрифтом.
— Вот, Черный, какое, друг, дело, — мягко сказал Донька, положив на Колькино плечо руку.
Но Колька дернул плечом, оттолкнул Калимахина:
— А-а, иди ты, знаешь!.. — и повернувшись, пошел к двери. В дверях он столкнулся со Щепиным.
В тот вечер конкордисты, перебивая друг друга, много спорили. Когда страсти поутихли, Щепин внимательно пересмотрел журнал и прочел короткую, всего в полстранички передовую, на которую прежде никто, кроме Калимахина, не обратил внимания.
Автор сообщал, что в доме Чучалова, на Московской, открылся клуб учащейся молодежи «Молодой патриот». Цель клуба объединить патриотически настроенную молодежь, проводить образовательную и культурную работу. Действительными членами могут быть только лица, сделавшие денежный вклад в кассу и единогласно принятые советом клуба. Посещать диспуты, присутствовать при чтении рефератов, на концертах и танцевальных вечерах могут все желающие из учащейся молодежи.
Статейка заканчивалась такими словами: «Дьявол с красными глазами встает из темных недр жизни, протягивает свои когтистые лапы к Ней, Великой Прекрасной Матери-Родине. Образование, науки, промышленность, любовь — на все поднимает лапы он, темный и злобный. Образованность, Разум и Любовь должны объединиться, чтобы защитить ее, Великую, Прекрасную! Игорь Кошменский».
— Да-да… Журнальчик этот, — сказал Щепин, — серьезнее, чем вам сначала показалось. Этот Кошменский призывает молодежь объединиться против дьявола. За этими туманными словами о дьяволе и о «Великой», «Прекрасной» — призыв к борьбе против сил, которые встают из недр жизни… Хм! А подумайте- ка, кто сейчас встает из недр жизни? Да мы, солдаты, рабочие, крестьяне! И ты, Донат, типографский рабочий, и вы, братья Сорвачевы, и Шалгин, и ты, Ганцырев, — все мы… Да, политическая задача этих «Молодых патриотов» определена яснее ясного! А что, друзья, если бы вы побывали у них в клубе?
— А чего такого нам у них не хватало? — сказал Тимоня. — Мне с купчиками якшаться — все равно, что в крапиву садиться. Душа не позволяет.
— Нет, так рассуждать нельзя. Смотрите-ка, они хотят привлечь к себе молодежь. И мы тоже не должны сидеть сложа руки. Надо бы подготовиться к диспуту и дать им бой, да покрепче!
Сидели в тот вечер долго. Провожали Ивана Щепина Сорвачевы и Колька. Когда шли по пустынной улице, Щепин сказал, обняв Кольку и Вечку:
— Дело у меня есть, друзья, серьезное. Без вашей помощи мне не обойтись. Есть у меня в лазаретах знакомые солдатики, но мне самому связь с ними поддерживать больше нельзя — заприметили. Вот и надо, чтобы вы, когда в лазаретах бываете с концертами, незаметно передавали моим знакомцам кое-какую литературу. Только, чур, уговор: кроме вас, никто об этом не должен знать.
— Как в могиле, — сказал Вечка.
— И еще посложнее дело… Хранить мне литературу негде. Нет надежного места.
— Ко мне, я сохраню, — сказал Колька.
— Сохранишь-то сохранишь, я тебе верю. Только, Николай, ты не обижайся, уж очень ты по характеру взрывной парень. Из-за каких-нибудь пустяков можешь внимание «фараонов» привлечь к себе.
Колька обиделся, начал говорить, что он будет осторожен, но братья Сорвачевы перебили:
— Давайте мы сделаем. Есть у нас такое место. Тетка наша Куприяниха белье у пристава стирает.
— А живет где?
— Вот живет-то она в больно людном месте — избенка ее чуть не на самом базаре.
