прижимая к носу горсть окровавленного снега, казалось, не думал принимать участие в продолжении схватки. Но заметив улыбку на губах Полозова, отделком приказал одному из бойцов:
— Петро! Веревку.
Неожиданно размахнувшись, Козаринов швырнул горсть окровавленного снега прямо в лицо преступнику. Тот невольно зажмурился и на мгновение отвернул голову. Этого было достаточно. Козаринов прыгнул вперед. На этот раз удалось скрутить и ноги яростно брыкавшегося преступника.
— Перевяжите ему ногу,— приказал Полозов.— Правую. Кровью изойдет.
— Не нужна мне перевязка,— извиваясь всем телом, исступленно выл преступник.— Идите вы... сволочи!
— А ну хватит!— рявкнул на бандита Полозов так, что у самого в ушах зазвенело.— Кончай психовать. А то прикажу привязать к жерди!
То ли угроза подействовала, то ли от потери крови его начали оставлять силы, но двойник Когута перестал крутиться и, тяжело дыша, умолк.
Оставив Козаринова и бойцов возиться с перевязкой, Полозов вышел из предбанника.
Как всегда после пережитой опасности, его слегка лихорадило. Прислонившись плечом к углу бани, он вздрагивающими пальцами начал разминать папироску.
Операция в общем прошла удачно. Но можно ли считать, что она полностью закончена? Не остались ли у этих, уже захваченных, соумышленники? Можно ли оставлять без присмотра домик на шестьсот второй версте? Из всех этих вопросов Иван мог ответить только на один. Да, наблюдение с домика Когутов можно снять.
Вдруг над полотном дороги появилась световая полоса. Иван забеспокоился. Поезд? И даже, судя по мощному свету, скорый. В это время никаких поездов быть не должно. И вообще его появление вне расписания не нравилось Ивану.
Полозов направился к насыпи. Но не успел он пройти и половину расстояния, как против домика круто затормозил сияющий огнями небольшой, необычной формы вагончик.
«Автодрезина!— догадался Полозов.— Как же я забыл. Ведь кто-то говорил, что в отдел прислали одну».
В те времена автодрезина была большой редкостью. Иван с любопытством разглядывал это «чудо техники», когда из раскрывшейся двери дрезины выскочил вначале Могутченко, а затем еще какой-то высокий, грузноватый человек.
Иван впервые видел, чтобы начальник отдела бежал бегом. А тот, подскочив к Полозову, обхватил его за плечи и сильно потряс.
— Жив, чертушка?!— воскликнул он и от полноты чувств влепил Ивану основательно тумака, но увидев, как тот поморщился и скрипнул зубами от боли в левой руке, забеспокоился.— Ранен? Куда?
— Не ранен я,— отмахнулся Иван.— Просто мне вот этой хреновиной чуть руку не размозжили.
Иван вытащил из кармана и протянул Могутченко металлический полуобручек.
— Хитро сделано,— определил тот, рассматривая не виданное им оружие врага.
Он положив полуобручек на растопыренную ладонь. Замысловатая штучка ладно улеглась на большом и среднем пальцах. Рассматривая новинку, Могутченко легкомысленно примерил ее на левую руку поверх полушубка и прижал. Послышался легкий щелчок и концы полуобручка стали медленно сжиматься под действием скрытой внутри сильной пружины. Лицо Могутченко исказилось от боли, но Иван быстрым нажимом уже знакомой головки остановил действие пружины. Полуобручек снова мирно улегся на ладонь.
— Вот гадина,— выругался Могутченко, потирая руку.— Как клещами сжимает. Дай-ка ее мне. Еще раз посмотрю.
— На,— подал Иван и, усмехнувшись, посоветовал :— Ты ее к шее примерь.
— Благодарю,— кивнул головой Могутченко.— Что-то не хочется. Эта тварь уже примерялась не к одной шее. Смотри сюда. Вот почему эксперты говорили про пальцы гориллы. Видишь?
Иван наклонился к руке Могутченко и только тогда рассмотрел, что концы полуобручка были необычной формы. Нанесенный на них узор воспроизводил чьи-то пальцы, гигантские пальцы, каких не может быть у людей.
— Да, вещичка занятная,— произнес за спиной Ивана голос, заставивший его вздрогнуть и круто обернуться. Взглянув в лицо этого приехавшего с начальником отдела человека, Иван от удивления широко открыл глаза. Перед ним снова стоял Данило Романович Когут.
Правда, этот Когут выглядел сильно помолодевшим, да и борода была аккуратно подстрижена, а не вилась крупными кольцами. Ивану захотелось потрогать этого человека, подергать его за бороду, чтобы убедиться, что он существует наяву.
— Познакомься, Ваня, с Сергеем Романовичем, родным братом Данилы Романовича,— проговорил Могутченко за спиной Полозова.
Могутченко даже не заметил того, как был поражен Полозов. Зато, когда Козаринов и бойцы вывели из предбанника уже окончательно присмиревшего бандита, поражаться пришлось Могутченко. Он даже крякнул от изумления.
— Бывает же,— покрутил он головой.— Как катера одной серии...
На Сергея Романовича встреча с этим помятым и бледным от потери крови двойником произвела совсем другое действие.
— Вот когда встретиться пришлось,— глухо проговорил он.— Не подох, значит.
Старший Когут вздрогнул и поднял голову. В глазах его вспыхнули огоньки неуемной злобы.
— Встретились,— прохрипел он в ответ.— По-другому бы я хотел с тобой поздороваться, братуха.
Больше ничего не было сказано между ними, самыми близкими людьми по крови и самыми лютыми врагами в жизни.
Уже когда раненых уложили в автодрезину, Иван вдруг вспомнил про деревянную ногу двойника и послал за нею бойца.
— Ни к чему она теперь,— слабо, как бы в полубреду, проговорил двойник.— Не прошел номер. Не пофартило.
— Пригодится,— ответил за Ивана Могутченко.— Мы тебя на суд на этой ноге приведем. Пусть люди видят, от какой мрази они шарахались.
Но Иван правильно понял слова бандита и, желая окончательно сломить его волю, насмешливо добавил:
— Промахнулся ты со своей ногой. Сильно промахнулся. Спектакль в Богородском на кладбище зря устраивал.
И вынув из-за пазухи сверток, добытый им из деревяшки Данилы Романовича, показал его бандиту.
Посеревшее лицо преступника исказила гримаса злобы. Он дико, почти взглядом сумасшедшего смотрел на Ивана. Но тот, выдерживая взятый тон, насмешливо подмигнул ему. Старший Когут отвернулся к стене я глухим от злобы голосом сказал:
— Раньше нас схватил, значит, гад. Твой фарт. Только ведь тебе-то, дураку, от этого богатства пользы не будет. Эх, и как же мы тебя проглядели. Больным прикинулся, стерва.
Боец притащил деревянную ногу двойника, и Полозов внимательно осмотрел ее. Так и есть. Нога была даже в деталях сделана так, чтобы походить на ногу Данилы Романовича. Даже белая войлочная подушка, на которую опирается колено, была по краям аккуратно обшита кожей, а кожа, в свою очередь, прибита к деревяшке обойными гвоздями с медными шляпками. Теперь Иван окончательно убедился, что означали следы на снегу и почему погиб Старостин.
— Дурак, какой все-таки дурак,— с глубоким убеждением проговорил Иван, бросая деревяшку на пол кабины.
— Ты это о ком?— уставился на него подошедший Могутченко.
— О себе, конечно,— успокоил его Полозов.
— Самокритика, значит. Валяй,— добродушно согласился начальник отдела.— Может, поновей что- либо скажешь?
— Сейчас посмотрим, как ты запоешь,— загадочно усмехнулся Иван. Он снова вытащил спрятанный
