– Ты переломаешь ему руки! – кричала Острый Перец.
– Вы сами затеяли эту драку, теперь вам придется отвечать по полной, – скрипя зубами ответил Вечнозеленый Кустарник.
– Дикий Имбирь не должна занять первое место, – протестовала предводительница красных охранников, – она политически неблагонадежна.
– Каждый товарищ, посвятивший себя Председателю Мао, наделен партией такими же правами, как и другие, – выдал в ответ Вечнозеленый Кустарник.
– Шпион не может быть нашим товарищем…
Тут рот предводительнице красных охранников заткнул ее младший брат, Малый Дракон:
– Ступай домой, сестренка. Вечнозеленый Кустарник отпустил своего пленника.
Малый Дракон и Средний Дракон помогли старшему брату подняться и поспешно удалились.
– Мы еще вернемся! – прокричала Острый Перец.
– Если твои братья еще хоть раз тронут Дикий Имбирь, я оторву им головы!
Дикий Имбирь была похожа на цветущий лотос. Вечнозеленый Кустарник повел нас перекусить, мы, как изголодавшиеся волки, набросились на еду. Я не могла отвести взгляд от подруги, впервые я видела ее такой счастливой. Мы быстро доели суп и пошли прогуляться. Дикий Имбирь взяла меня за руку, она шла справа от меня, а слева шагал Вечнозеленый Кустарник. Дикий Имбирь не поблагодарила своего спасителя, она даже не смотрела в его сторону. Мы шли молча.
– Ну, как думаете, кто победит? – попыталась я нарушить молчание.
– Дикий Имбирь – бесспорный победитель, – сказал Вечнозеленый Кустарник, – но, кажется, у секретаря райкома есть сомнения на этот счет.
– Этого я и боялась, – вздохнула Дикий Имбирь, – наивно было с моей стороны предполагать…
– Ты должна верить Коммунистической партии, – перебил ее Вечнозеленый Кустарник, – ты должна верить Председателю Мао. Они никогда тебя не подведут.
Мы прошли мимо велосипедной стоянки, с которой Вечнозеленый Кустарник забрал свой велосипед.
– Что же ей делать, Вечнозеленый Кустарник? – спросила я с нетерпением.
Не сводя глаз с моей подруги, он ответил:
– Надо научиться выдерживать испытания. Надо покорить сердца, а не просто завоевать победу в конкурсе. По правде говоря, – на мгновение он замялся, а потом произнес, – в моем сердце ты уже занимаешь первое место.
Дикий Имбирь покраснела.
Словно смущенный собственной откровенностью, Вечнозеленый Кустарник вскочил на велосипед и, кивнув нам на прощание, слился с потоком транспорта.
Объявленные на следующий день итоги конкурса поразили всех. Первое место занял Вечнозеленый Кустарник, второй шла Острый Перец, а Дикий Имбирь удостоилась лишь почетного упоминания. Мадам Ченг получила от властей объяснение такого распределения мест, которое она зачитала перед всем классом: Дикий Имбирь лишилась почетного места из-за своего происхождения. Дирекция школы и районные власти приносили ей свои соболезнования. Всех, казалось, удовлетворило такое объяснение. Дикий Имбирь считалась человеком второго сорта, поэтому ее чувства можно было не брать в расчет. Если бы ее назвали собакой и велели пить из лужи, а не из чашки, все и это сочли бы естественным.
Прежде чем я успела выразить свое сочувствие подруге, ее утешил Вечнозеленый Кустарник. Он навещал ее через день, а вскоре стал помогать ей по утрам на рыбном рынке. Когда я поинтересовалась его мнением относительно итогов конкурса, он ответил весьма жестко. Он не только разуверился в честности конкурса, но и разочаровался в секретаре райкома. Пытаясь успокоить подругу, Вечнозеленый Кустарник советовал ей положиться на справедливость партии, но сам он уже в нее не верил. Вера в нем не только угасла, но и сменилась отвращением.
– Мне неприятно не только то, что с ней обращаются подобным образом, но и то, что она принимает это обращение, – сказал мне Вечнозеленый Кустарник. – Она считает, что недостаточно проявила себя, что ей надо больше работать… Мне кажется, что это приносит ей больше вреда, чем пользы. Я пытался поговорить с секретарем райкома.
– И что? – с надеждой спросила я.
– Он сказал, что не привык экспериментировать и идти на риск.
– Что это значит?
– Что он не может выставлять дочь шпиона как пример революционера.
– Почему же он не сказал ей этого до конкурса?
– Он хотел использовать ее, чтобы покрасоваться перед партией. Понимаешь ли, он уцепился за эту возможность, чтобы показать свою способность оказывать влияние на юные умы и заставлять их прославлять Мао.
– Так, значит, Дикий Имбирь просто одурачили.
– Да, самым бесстыдным образом. – Немного помолчав, он добавил: – Как и меня.
– Представители Мао! – я не могла скрыть сарказма.
– Мое разочарование настолько велико, что я больше не могу воспринимать все, как прежде, Клен. Я чувствую себя опустошенным, униженным. И это не просто муки совести, все намного сложнее, опаснее, я и сам боюсь того, к чему это может привести.
11
В 1971 году нам с подругой исполнилось по пятнадцать лет, мы закончили среднюю школу имени Первого июля и продолжили образование в школе Красного флага. Учеба здесь особо ничем не отличалась, как и прежде, основной упор делался на изучение трудов Мао. Дикий Имбирь теперь узнала все о рыбном рынке, она знала по именам всех, кто занимается оптовой и розничной торговлей, рыбаков, работников и работодателей. Ей было достоверно известно все об их привычках и семьях, а также какие отношения связывали их между собой. Она даже познакомилась с бывшим поклонником своей матери, бухгалтером Чоу. После смерти мадам Пей его стали мучить угрызения совести, он начал приносить девочке еду и делать ей подарки, пытаясь загладить свою вину. Но Дикий Имбирь оставалась холодна как лед. Бухгалтер пытался оправдываться, говоря, что пошел против совести ради спасения собственной жизни, но она плюнула ему в лицо и победно удалилась.
Во второй половине дня подруга брала меня с собой на рыбный рынок, где мы помогали рабочим разбирать товар. Когда кто-нибудь спрашивал, зачем мы этим занимаемся, Дикий Имбирь отвечала словами Мао Цзэдуна: «Молодежь должна покинуть школы и учиться непосредственно у рабочих». Она познакомилась с рыбачками, которые на велосипедах перевозили морепродукты из порта в город. Несмотря на малообразованность, девушки были очень милы и просты в общении. Внешне их отличали натренированные мышцы и крупные ноги.
Дикий Имбирь любила общаться с рыбачками, с одной из них, шестнадцатилетней Юнь, она очень сдружилась. Эта круглолицая девушка крепкого телосложения всегда угощала ее кусочками сушеной рыбы.
Я не была в восторге от рыбного рынка, где стояла вонь, вызывавшая у меня тошноту, но все же ходила туда ради подруги. Постепенно мне стали интересны разговоры, которые вели между собой Дикий Имбирь и Юнь, из них я узнала много о море, водорослях, рыбе, кальмарах, моллюсках и о различных способах их ловли.
Год пролетел очень быстро. И только летом я заметила, как сильно изменилась Юнь: она выглядела измотанной, ее прежний задор куда-то исчез, ему на смену пришла постоянная нервозность. Девушка, казалось, не доверяла даже самой себе. Дикий Имбирь ничего мне не рассказывала, пока я сама не заговорила о произошедших в Юнь изменениях.
– Она вроде как плохо следила за своим товаром, – объяснила Дикий Имбирь. – Бухгалтер Чоу заявляет, что Юнь частенько привозит на рынок меньше, чем было погружено в порту. У нее уже в пятый раз пропадают две корзины рыбы.
– А они могли пропасть за то время, пока она доставляет продукцию?
– Да. Но Юнь стала внимательней следить, и она уверена, что здесь какая-то ошибка. Но тем не менее по результатам проверок господина Чоу у нее всегда недостает двух корзин.
– Странно.
