— Твой отец любил повторять: «Больной тигр, не способный найти свой путь на равнине, слабее ягненка. Когда на пиршество соберутся дикие собаки, он не сможет дать им отпор». К сожалению, такова наша судьба, Орхидея.
Однажды я расчесывала волосы, а с улицы раздалась песня нищего:
Нищий прошел мимо нашего окна. Глядя на меня, он поднял свою пустую плошку. Руки у него были иссохшими, как сухое дерево.
— Каши, — попросил он.
— Мы сами сидим без риса, — ответила я. — Я копаю в огороде белую глину, смешиваю ее с пшеничной мукой и делаю из этой смеси лепешки. Хочешь, я дам тебе одну?
— Разве ты не знаешь, что глина засоряет кишечник?
— Знаю, но нам больше нечего есть.
Он схватил лепешку и исчез на другом конце улицы. Еще более удрученная и подавленная, я отправилась к Большой Сестрице Фэнн. Там я взяла свои инструменты, села на скамейку и начала работать. Фэнн вошла, дожевывая свой завтрак. Она взволнованно сообщила, что только что видела на городской стене указ.
— Его Величество император Сянь Фэн объявляет набор наложниц, — сказала она — Представь себе, кому-то теперь посчастливится попасть во дворец!
Она красочно описала событие, которое носило название «Выбор императорских невест».
После работы я решила сама сходить и взглянуть на указ. Прямой путь к Запретному городу был перегорожен, и мне пришлось долго плутать по разным переулкам, так что до нужного места я добралась только на закате солнца. Текст указа был написан черными чернилами. Под мокрым снегом буквы расплылись. Но по мере чтения мои мозги начали лихорадочно работать. Кандидатки должны были быть маньчжурками и иметь чистое и доказанное происхождение от одного из высших знамен (не ниже синего). Я вспомнила слова отца о том, что среди четырехсот миллионов китайцев маньчжурами являются только пять миллионов. В указе также говорилось о том, что кандидатки должны быть в возрасте от тринадцати до семнадцати лет. Все маньчжурские девушки, отвечающие этим требованиям, должны зарегистрироваться в Дворцовой палате и пройти предварительный отбор. Никто из них не имеет права выходить замуж до тех пор, пока император их не отвергнет.
Я бросилась к Большой Сестрице Фэнн.
— Почему ты считаешь, что у меня нет шансов? — плакала я. — Ведь я маньчжурка, и мне семнадцать лет. А мой отец принадлежал к синему знамени.
Фэнн только качала головой:
— Орхидея, по сравнению с придворными дамами и императорскими наложницами ты просто грязный мышонок.
Тогда я отхлебнула из ведра воды и немного пришла в себя. Слова Большой Сестрицы Фэнн меня здорово обескуражили, но все же не настолько, чтобы заставить окончательно отказаться от своих надежд. По сведениям Фэнн, императорский двор в октябре проводит предварительный просмотр кандидаток. А до этого по всей стране губернаторы отряжают посыльных для поиска красивых девушек. В обязанности посыльных входит составление списков имен.
— Они меня пропустили! — плакалась я Большой Сестрице Фэнн.
Я узнала, что в этом году за отбор отвечает Дворцовая палата и что красавицы из всех частей страны уже начали прибывать в Пекин для регистрации в специальном комитете. Главный евнух, представляющий самого императора, должен будет осмотреть более пяти тысяч кандидаток и выбрать из них около двух сотен. Именно они предстанут для окончательного выбора перед великой императрицей госпожой Цзинь и императором Сянь Фэном.
Большая Сестрица Фэнн сообщила, что Сянь Фэн выберет себе семь официальных жен, но, кроме того, он имеет право «осчастливить» любую придворную даму или наложницу в Запретном городе. После выбора официальных жен остальные финалистки останутся жить в Запретном городе. Вполне возможно, что им так и не представится счастливого случая встретиться с Его Величеством, но достойное ежегодное содержание до конца дней им точно обеспечено. Это содержание находится в прямой зависимости от ранга и титула претендентки. Поговаривают, что для императора в этом году выберут три тысячи наложниц. В отличие от жен, которым для жительства будут предоставлены прекрасные дворцы, наложниц поселят в бараки на задворках этих дворцов, причем большинство из этих бараков находятся в полуразрушенном состоянии и едва пригодны для жизни.
Я расспросила Большую Сестрицу Фэнн также о евнухах, которых в Запретном городе обитало две тысячи. Она рассказала, что большинство из них вышли из низов, из самой крайней нищеты, и что их семьи решились на такое, только когда окончательно потеряли всякую надежду. Хотя на эти должности принимались только кастрированные мальчики, но не всякому кастрированному мальчику было гарантировано место при дворе.
— Кроме смышлености, эти мальчики должны обладать незаурядной внешностью, — продолжала свой рассказ Большая Сестрица Фэнн. — Только самые смышленые и красивые имеют шанс выжить, продвинуться и даже стать фаворитами.
Я спросила, почему двор не нанимает нормальных мальчиков.
— Чтобы иметь гарантию, что почву засеет только один сеятель, а именно император, — объяснила она. — Эта система была унаследована от династии Мин. Император династии Мин держал в услужении девяносто тысяч евнухов. Они составляли его внутреннюю полицию, что вполне объяснимо, раз речь идет о месте, где за внимание одного мужчины соревнуются тысячи женщин. Преступления здесь — далеко не редкость. Евнухи — существа, способные на сверхъестественную жестокость и ненависть, — продолжала рассказывать Фэнн, — но одновременно на крайнюю отзывчивость и преданность. Личная жизнь их не сахар. Большинство из них невыносимо страдают, носят в штанах толстые прокладки, которые впитывают постоянно текущую мочу. Ты слышала, существует такое выражение: «Воняет, как евнух»?
— А ты откуда знаешь? — поинтересовалась я.
— Господи, да я же была замужем за евнухом! Для мужчины это просто стыд и срам. Моего мужа, к примеру, постоянно преследовало сознание несправедливости собственной участи, однако это не мешало ему относиться ко всем крайне жестоко и злобно. Он всем завидовал и всем желал несчастья.
Дома я о своих намерениях никому не рассказала, потому что была уверена, что мои шансы равны одному на миллион. На следующее утро, еще до работы, я отправилась в канцелярию Дворцовой палаты. Настроение у меня было нервное, но решительное. Я объявила охране о своих целях, и они провели меня в одну из комнат на задворках здания. Комната была большая, с колоннами и мебелью, обитой красной материей. За столом сидел бородатый мужчина, одетый в красный халат. Перед ним лежал отпечатанный на шелке экземпляр императорского указа Я подошла к нему и упала на колени. Он спросил, как меня зовут и сколько мне лет. Потом я рассказала ему, что мой отец был из клана Ехонала и в последнее время работал таотаем в Уху.
Бородатый мужчина внимательно меня разглядывал.
— У тебя есть хорошая одежда? — спросил он после тщательного осмотра
— Нет, господин, — ответила я.
— Я не имею права впускать во дворец людей, которые имеют вид нищих.
— Но могу ли я вас хотя бы спросить, господин, каковы мои данные? И дают ли они мне право на вход? Если вы ответите «да», то я постараюсь найти способ себя подготовить.
— Ты что думаешь, я бы стал тратить на тебя время, если бы не считал твои данные подходящими?
