предпосылки есть и сегодня… Предпосылки есть сегодня. Известности нет. А умирать неизвестным лузером не прикольно… но, видимо придется. Хотя бы со смертью мне повезло. СПИД — это не банальность типа автокатастрофы. Вот только умирать, пусть даже с такой «звездной болезнью», совсем не хочется.
КОРПОРАТИВ
Когда Таня Буланова закончила на бис «Ясный мой свет», а аплодисменты отгремели, расторопные официанты обнесли гостей роллами, и в зале погас свет. Затем зазвучали бравурные трубы, и на сцену вышел ведущий.
— Дамы и господа! — истерично начал он. — Уважаемые гости! Через несколько секунд на сцене появится долгожданный сюрприз! А пока разрешите передать микрофон старому другу юбиляра, партнеру по бизнесу, и не только, — ведущий оторвался от бумаги и игриво оглядел зал. Послышались сдержанные смешки. — Не только по бизнесу, но и по футболу! Алексею Ивановичу Добрусину! Просим, Алексей Иванович!
— Что значит «партнер по футболу»? С каких это пор в футбол играют вдвоем? — удивился Ваня.
— Может, они в настольный футбол гоняют? — предположил я.
— Скорее, играют в одной команде сдвоенный центр. Нападающие таранного плана, — криво усмехнулся Антон.
Тем временем ассистентка ведущего, взмахивая рукавами вечернего платья, перелетела на другой конец зала и вручила микрофон тучному лысому господину, обладателю окладистой бороды и очков в золотой оправе. Мужчина встал, отер салфеткой губы, пару раз крякнул и начал:
— С возрастом понимаешь, что дороже всего стоит настоящая мужская дружба…
— Добрусин стоит три с половиной ярда, — раздался сзади чей-то шепот…
— Господи, прости нас всех! — Антон закрыл лицо ладонями.
— Ты тут не бесплатно работаешь, моралист, — шепнул я ему на ухо.
— Так вот, хочу сказать, что Владимир Яковлевич, а для меня просто Вова, — Добрусин обвел взглядом близлежащие столы, — является эталоном настоящей дружбы…
— Интересно, им всем один и тот же копирайтер речи пишет? — спросил Ваня, отправляя в рот «Калифорнию».
— Копирайтеры разные — уровень один, — улыбнулся Антон.
Я постепенно начинаю оживать. После виски, мрачных разговоров с самим собой и борьбы со временем я незаметно уснул. Удивительного мне ничего не приснилось, я даже не потел, как сегодняшней ночью. Разбудил меня Антон, который начал долбить ногой в дверь, бросив попытки до меня дозвониться. Он вошел, сделал кофе, дал мне сигарету и таблетку успокоительного, поговорил со мной минут десять и привез в «Паризьен». И вот я сижу за столом вместе с ним и Ваней и украдкой ощупываю себя под мышками и в паху. Лимфоузлы все еще увеличены, зато в животе перестало урчать, и ломота в теле почти прошла. Я даже пытаюсь улыбаться присутствующим, прошу виски, но, увидев настороженный взгляд Антона, наливаю себе сока.
— Чуваки, загадать загадку? — предлагаю я. — Что такое: «первое слово дороже второго»?
— Не знаю. — Ваня сдвигает брови. — И что же?
— Кока-кола! — ржу я.
— Не понял? — переспрашивает Ваня.
— Ну, кока дороже колы, что тут непонятного?
Ваня заходится в приступе хохота.
— Это не его, ему Саша Соркин рассказал, — уточняет Антон. — Нехорошо юзать чужие шутки!
— Ой, я тебя умоляю! Какая разница? — говорю я и отворачиваюсь.
Добрусин продолжает свою телегу, пересыпая речь фразами типа «прошли разные жизненные ситуации», «вырастили детей», «вспоминается молодость», «вместе уже долгие годы» и «счастье иметь такого друга». Мы практически синхронно поглощаем роллы, уставившись на ведущего.
— «И крепкого здоровья», — произносит Антон.
— Чего? — не понял я.
— И, конечно, крепкого тебе здоровья! — закончил поздравление Добрусин.
— А-а-а… — понимающе кивнул Ваня.
— Слово предоставляется Маргарите Николаевне Волковой, главному бухгалтеру «Транс-бетона»! — так же восторженно взвизгнул ведущий.
Встала Волкова, женщина лет пятидесяти, похожая на сувенирную поделку народных умельцев: матрешкообразная фигура затянута в красный пиджак и прямую юбку, массивные золотые украшения из дутого золота, высокая прическа, очки.
— Я хочу прочесть стихи, — произнесла она, кашлянув и немного покраснев.
— Ну, Маргарита Николавна, как всегда! Оригинал! Творческий человек! — послышалось в зале. Кое- кто захлопал. Выдержав паузу, Волкова начала читать по бумажке:
— Интересно, она сама эту хуйню написала? — осторожно спрашиваю я, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Нет, это Шиллер, в ее переводе, — так же в никуда бросает Антон, отодвинув приборы.
— Кто? — разворачиваюсь я к нему.
— «Но ничего не отвечу, ничего не отвечу тебе я», — отвечает он цитатой из «Кровостока».
— Когда же эта муть закончится? — Ваня устало смотрит на часы.
— Счастья, радости, веселья вам желает бухгалтерья! — закрывает тему кораблей и капитанов Волкова.
— Это поэтическое поздравление от нашей поэтессы Маргариты Николаевны. Аплодисменты! — кричит ведущий.
— А теперь долгожданный сюрприз! Номер, так понравившийся вам на прошлом новогоднем празднике! Танцевальное шоу Алексея Трефилова! — объявляет ведущий к вящей радости нашей троицы.
«На Тихорецкую состав отправится, вагончик тронется, перрон останется», — зазвучало из динамиков, и на сцену высыпались пять девушек в лохматых париках, обтягивающих, сильно декольтированных платьях и с микрофонами в руках. Они принялись выписывать на сцене лихие коленца, садиться на шпагаты и демонстрировать элементы акробатического рок-н-ролла. Одна девушка извлекла из складок платья гавайскую гитару. В общем, все это походило на многочисленные корпоративные шапито, коими Москва наполняется в предновогодние деньки. Если бы не одно «но»: приглядевшись к танцующим грациям, я понял, что это трансвеститы. Судя по раскрывшимся ртам друзей, я просек, что и они в теме.
— Это что? — тихо спросил Антон.
— Чистый ахтунг, — застыл Ваня с роллом, зажатым палочками.
Следующие полчаса мы молча наблюдали происходящее. Трансы довольно похоже пародировали
