даром жить в разных телах, и это делало их бессмертными. Возможно, ты бог, Джо-Омал… Ночами, глядя на большую луну, я буду вспоминать о битвах, где мы сражались.
Ракета его мечты
1
Портовый нотариус, тыча сухим перстом в уснащенные гербовыми печатями бумаги, заставил его расписаться в нескольких местах. Омал едва не оставил свой собственный автограф: «
Отдуваясь и обмахиваясь плотным глянцевым дипломом «Свидетельства», Омал вышел на крыльцо портовой конторы, где его поджидал Артур Бердо, с термосом за плечами, и служащий в серо-голубой униформе. Завидев Омала, Бердо отшвырнул окурок и протянул руку:
– Поздравляю, Джо!
– Примите и мои поздравления, мистер Бастер! – эхом отозвался служащий. – Если у вас нет других планов, я охотно покажу вам ваше приобретение.
– Никаких других планов, – нетерпеливо проговорил Омал. – Сгораю от любопытства.
– Тогда прошу следовать за мной, – проговорил служащий, спускаясь с крыльца.
– Но потом мы обязательно обмоем царский подарок, – шепнул Омалу на ухо авантюрист.
Омал не стал отвечать, он предвкушал встречу с ракетами. Ведь он никогда не был на космодроме.
Они миновали ворота, кивнули солицейским, охраняющим въезд в космопорт, и направились к небольшому открытому атомобильчику. Служащий предупредительно открыл перед ними дверцу пассажирского салона, а сам сел на место водителя. Атомобиль мягко тронулся с места и бодро покатил по широким и гладким плитам из пенобетона. Склады горючего, водонапорные башни, пакгаузы и ремонтные доки быстро остались позади. Перед ними открылось стартовое поле. Величественными монументами возвышались на нем межпланетные корабли.
Бердо опять закурил, на корабли он не смотрел. Эка невидаль. А вот Омал глядел во все глаза. Профессор Стросс оказался абсолютно прав. Ракета, что принадлежала Перси Бранду, была ржавой развалюхой по сравнению с величественными лайнерами. Широко расставив телескопические опоры, нацелив стреловидные вершины в знойное небо, межпланетные корабли являли собой воплощение скорости и мощи. Для того чтобы заглянуть в их дюзы, широкие, как тоннели метро, на цыпочки встать недостаточно. А чтобы попасть в пассажирскую кабину, пришлось бы подниматься на высоту тридцатиэтажного здания.
Некоторые корабли коротали время в одиночестве, но большинство стояло в окружении передвижных ферм обслуживания, заправочных атомобилей и пассажирских подъемников. Десятки людей словно муравьи сновали вокруг неподвижных гигантов, готовя их к очередному перелету между мирами. На ажурных башенках подъемников трепетали красочные транспаранты с обозначением рейса. Вероятно, это было сделано во избежание путаницы.
Каждый транспарант был определенного цвета: голубой извещал, что лайнер полетит на Землю, а желтый – только до Луны. Венера выделялась насыщенно оранжевым колером, Юпитер – кофейным, а Сатурн – желто-зеленым. О рейсе на Меркурий сигнализировал серебристо-серый транспарант. Изумрудное полотнище призывало достичь Урана. Ультрамарин предназначался для Нептуна. Для того чтобы дальтоники или существа, лишенные цветового зрения, не заблудились, на транспаранты были нанесены контрастные надписи с названием планеты назначения.
Серые крейсеры Рудной компании себя никак не афишировали. В отличие от «Хайнлайнера» Компания пассажирскими перевозками не занималась. Возле крейсеров тоже царила предполетная суета, но она выглядела не так празднично. И уж совсем сурово на общем фоне смотрелись оливковые имперские дредноуты, стремительные акульи очертания которых не портили ни броневые листы на обшивке, ни задраенные порты атомных пушек.
Но Омал мгновенно забыл о них, когда увидел «Тувию».
Космическая яхта не принадлежала к гордому племени межпланетных гигантов. Издалека она казалась хрупкой, и лишь вблизи становилось понятно, что хрупкость эта обманчива. Впечатление изящности фарфоровой вазы достигалось виртуозностью конструкции «Тувии». Все массивные элементы были закруглены, а посадочные опоры забраны крыловидными кожухами. От широкой кормы до заостренного носа корпус сужался столь плавно, что казалось, яхта постепенно истончается, будто тает в небе. И была она не серебристая, как межпланетные лайнеры, не серая и не оливковая – обшивка «среднетоннажного судна» отливала полированным золотом.
– Ух ты! – вырвалось у Омала.
– Впечатляет! – откликнулся Бердо. – На такой не грех и девчонок прокатить…
Но Омал пропустил его слова мимо ушей. Он влюбился. И это была любовь с первого взгляда.
Пассажирский люк был гостеприимно распахнут. К нему вел легкий трап. У трапа построились члены команды в парадной форме межпланетников. Высокий широкоплечий мужчина, белый китель которого блистал золотыми галунами, лихо взял под козырек. Омал не сразу сообразил, что это Макс.
– Добро пожаловать на борт, сэр! – сказал Саймак без тени подобострастия.
Омал пожал ему руку, стесняясь своих бретёрских доспехов, – когда уже он от них избавится?
– Спасибо, Макс, – откликнулся он. – Представь мне тво… мою команду.
Саймак показал на темнокожего межпланетника, что стоял крайним слева.
– Старший помощник Уэйнбаум.
Омал пожал негру руку, тот блеснул белозубой улыбкой.
– Мисс Ли Брэкетт, штурман.
Омал с восхищением посмотрел на ладную брюнетку. Униформа межпланетника не портила ее стройную фигурку, скорее наоборот.
– Мисс, – пробормотал Омал и поцеловал штурману запястье.
– Стюард Янг, – продолжал капитан.
Рукопожатие малорослого ирландца было, пожалуй, слишком мягким:
– К вашим услугам, сэр!
– Бортинженер Каттнер.
Бортинженер стиснул кисть Омала так, что впору было вспомнить добрым словом деликатное рукопожатие стюарда.
Церемония кончилась. Капитан Саймак поинтересовался, какие будут приказания. Омал выразил желание подняться на борт и осмотреть корабль.
– Мистер Янг, проводите, – приказал капитан и добавил: – Если я вам понадоблюсь, сэр, я на месте.
2
– Ну что, Джо, выпьем за твою удачу? – предложил Бердо.
Они развалились на белых кожаных диванах в кают-компании. Янг виртуозно сервировал стол – смотреть на него было одно удовольствие. В полированной столешнице из неведомой Омалу породы дерева как в темном зеркале отражались бутылки и хрустальные бокалы, розетки с серебристой икрой неземных рыб и блюда с другими закусками, незнакомыми психотуристу, но, как вскоре выяснилось, изысканно вкусными.
– Выпьем, – согласился Омал и полюбовался на отсветы в рубиновых гранях бокала.
Сквозь иллюминаторы в позолоченных рамах заглядывало марсианское солнце, но в кают-компании гулял прохладный ветерок. Омал пригубил вина и принялся разглядывать удивительных рыб-протеев в прозрачной колонне-аквариуме. Они без всякого видимого смысла имитировали облик друг друга. Левая рыба вдруг становилась похожа на правую, а правая на левую. Выглядело это преуморительно.
В кают-компании «Тувии» хватало и других диковинок. Над столом висел страхолюдный череп, украшенный множеством выступов и отростков. Из настенных ваз свешивались фиолетовые стебли, усеянные цветами, похожими на влажные, ритмично помаргивающие голубые глаза. На полках стояли металлические книги, на которых можно было играть, как на арфах. В простенках между иллюминаторами
