«Тувия» мчала над долиной жидкого огня. Лава бурлила и перекатывалась, словно ленивая биомасса. Лава обтекала и поглощала черные пяди суши, пестреющие то там, то здесь, – они, наверное, тоже были горячи, как адские сковородки. Лава собиралась жирными буграми, а потом опадала, растрескивалась, являя взору паутину трещин и каверн в многострадальной коре.
Таким был Пламенный Океан. И, как в любом другом океане, в нем некогда зародилась и эволюционировала жизнь. «Тувия» пронеслась над цепочкой идущих след в след существ. Омал не успел толком их разглядеть, взгляд выхватил лишь воздетые клешни и какие-то угловатые не то панцири, не то наросты. И только минутами позже до него дошло, что эти существа, наверное, были великанами. Иначе он бы их попросту не заметил.
– Огневики? – спросил он у Бердо. Авантюрист пожал плечами. Путеводитель тоже не пожелал дать разъяснений. Похоже, иных данных об Обероне, помимо диаметра и альбедо, в нем не нашлось.
– Они идут туда же, куда направляемся мы? – снова подпрыгнул в кресле Омал.
– Не исключено… – процедил Бердо.
Конечно, для таких чудовищных клешней человек даже в тяжелом инсулитовом скафандре – слишком мелкая добыча, а вот корпус космического корабля в самый раз. Вскроют, как жестянку консервным ножом: раз-два и готово…
Небо темнело. И не потому, что «Тувия» достигла ночной стороны – яхта на самом деле мчала в противоположном направлении, просто на горизонте проявились три вулканических конуса, источающих густой иссиня-черный, похожий на сепию дым.
Вид гор был очень экзотичен. Не то оплывшие, покрытые потеками воска свечи, не то термитники с вершинами, подпирающими Космос. Потоки магмы от бесконечных извержений застывали и наслаивались друг на друга, образуя причудливый рельеф. Омал прикинул, что из точки, в которой находилась яхта, можно было бы сделать отличный снимок для открытки. «С Оберона – с горячим приветом!» Ну, или как там пишут в таких случаях. А в «термитниках», наверное, живут огневики… Уф, не приведи Первотворцы столкнуться с ними!
– Южная сторона… – пробормотал Омал. – Западный пик… Базальтовое плато… Копьевидная бухта…
– Начинаем посадочную последовательность, – сообщил Саймак бесцветным голосом, наверное, от смертельной усталости. – Опускаемся на тысячу футов, сейчас станет действительно жарко. Удачи нам всем!
– Удачи, капитан! – в один голос повторили Омал и Бердо.
В ответ из интеркома донеслась серия щелчков, и Омал представил, как мисс Брэкетт торопливо переключает тонкими пальцами дюжины тумблеров на пульте управления.
На самом деле в кают-компании температура не поднялась ни на градус. Но в иллюминаторы теперь било дрожащим алым светом, и Омал поймал себя на том, что он грызет ноготь большого пальца, как мальчишка перед первым свиданием. К слову, и Бердо сидел, как на иголках.
– А вот и они, – снова проговорил Саймак. – Мы называем корабли такого типа «мародерами». Они валятся на голову, как гром среди ясного неба, разоряют территорию и убираются прочь. Слишком быстроходные, чтоб солиция или колониальные власти смогли их догнать, слишком хорошо вооруженные, чтоб попытаться перехватить на пути к Земле. Уверенно расположился на нашем месте…
– Базальтовое плато занято? – встревожился Омал.
– Ничего, мы поместимся, – ответил капитан. – Как харвестер?
– К разработке готовы, – доложил Уэйнбаум.
– Топливо – семьдесят процентов, приборы в норме, – добавил Каттнер.
– Сажайте «черепашку» на месторождение, – приказал капитан. – А мы позаботимся о «Тувии». Так, опоры выпущены. Мисс Брэкетт, запускайте посадочные двигатели на счет «один». Десять, девять, восемь, семь…
3
«Мародер» выглядел грозно.
Межпланетный варан с раскрытой пастью – грузовым шлюзом. Бронированный, сегментированный, серебристый. Командная рубка «мародера» размещалась в кормовой надстройке, перед которой застыли, повернув стволы в сторону «Тувии», два башенных орудия.
«Атомные пушки, – оценил угрозу Омал. – Калибр – двенадцать или четырнадцать дюймов. Один залп, и мы на пути к Урану в виде облака пыли».
Весь экипаж «Тувии» собрался на мостике. Межпланетники сидели за пультами, они были готовы в любую секунду начать экстренный старт. Омал нависал над плечами Саймака и Брэкетт. Он знал, что если капитан повернет красный рубильник за предусмотрительно разбитым стеклом вниз, то перегрузки, которые экипаж испытал при маневре уклонения от вулканических бомб, покажутся не более суровыми, чем при катании на американских горках. Но он не мог оставаться в ложементе и ждать, когда все разрешится само собой. Омал чувствовал, что его психотур близится к кульминации, и это его и пугало, и воодушевляло. С одной стороны – куш, с другой – смерть. Он балансирует на тонкой грани.
Нет, не только он. Еще его друзья: Артур, профессор Стросс, верная команда «Тувии». В оставленной за плечами рыхлой и тусклой жизни у него не было таких преданных и надежных друзей. Только за то, что ему довелось жить и сражаться бок о бок с ними, уже можно было сказать «спасибо» нечистому на руку искателю приключений Джо Бастеру.
И он ему обязательно скажет. Бастер близко, Омал поглядел на «мародера». Бастер обязательно пожелает взглянуть на себя со стороны.
Бердо же втиснулся между креслами Каттнера и Уэйнбаума. Его взгляд метался от координатной сетки на локаторе, где мерцающей точкой указывалось местоположение «черепашки», к стрелке прибора, который показывал, сколько руды добыл харвестер.
Как «Тувия» возвышалась напротив «мародера», так и «черепашка» соседствовала с конкурентом – очень быстрым и вертким харвестером Компании.
Машины пока не конфликтовали, каждая разрабатывала свой участок, сбрасывая в Пламенный Океан пустую породу. Омала даже посетила мысль, что и с Рудной компанией, возможно, они разойдутся полюбовно. Ну, заполнит «мародер» трюмы и улетит восвояси, то же самое сделает «Тувия». Элизиума ведь хватит на всех.
«Нет! – одернул сам себя Омал. – Они не допустят, чтобы секрет месторождения драгоценного минерала знал помимо них кто-то еще. Они что-то затевают, у них есть время что-то затевать!..»
Палуба содрогнулась. Через посадочные опоры, через щиты, обшивку и переборки до экипажа донесся ворчливый гул. То был голос самого Оберона. Его кора сотрясалась каждую минуту. Он словно тщился скинуть со своей раскаленной шкуры незваных пришельцев.
– У нас совсем нет времени! – объявила мисс Брэкетт. – Нижние щиты долго не продержатся. Испарение в основном идет вокруг повреждений, которые мы получили, пролетая над супервулканом.
– Надо выходить наружу, только так мы сможем подлатать брюхо. – Каттнер передал рычаги управления «черепашкой» Уэйнбауму, помассировал уставшие глаза и спросил: – Что скажете, кэп?
– Наружу? – Мисс Брэкетт обернулась. – В космическом скафандре снаружи долго не продержишься. К тому же гравитация здесь – почти стандартная единица. А скафандр весит сто десять фунтов.
– М-да. – Саймак поиграл желваками. – Вылазка получится еще той. Но, похоже, иного выбора у нас нет. Генри?
– Я готов, кэп. – Каттнер скрестил на груди руки.
– Может, мы успеем… – Бердо постучал ногтем по стеклышку шкалы, стрелка которой исправно, но оч- чень медленно отсчитывала количество добытого элизиума.
– Если мы даже успеем наполнить трюм, щиты так или иначе выгорят до того, как «Тувия» покинет пределы атмосферы, – возразил Каттнер.
– Я помогу Генри, – неожиданно для самого себя сказал Омал.
– Вы хозяин яхты, мистер Мохо, – напомнил капитан. – Вы не должны подвергать себя такому риску, для этого есть команда.
– Я – балласт, – ответил Омал и подумал: «У Бердо хотя бы цель есть. И замечательная цель. Быть может, даже великая! А я… Пусть мышцы Бастера, которые не раз спасали Омала Мохо от неминуемой
