особняка…
Мэг прикусила губу и мысленно сосчитала до десяти — ей надо подняться наверх спокойной. Лауру и Хитер она нашла в главной, парадной спальне, выходящей окнами на улицу. Лаура полулежала на шикарной бронзовой кровати, под сине-серо-розовым покрывалом, с мокрым полотенцем на лбу. Хитер нервно ходила из угла в угол. Как только Мэг переступила порог, обе замолчали.
— Здравствуйте, девочки, доброе утро! Неужели я настолько опасна, что вы спрятались от меня на втором этаже?
— Просто плохо себя чувствую… — простонала Лаура.
— Мы и правда глупо поступили, — покаялась Хитер.
— Да-а… Придется тебе вечером еще раз встретиться со всем классом, — пробубнила слабым голосом Лаура.
— Тебе, наверно, приз приготовили, — как самой преуспевающей из всех, — довершила начатое Хитер.
Как красиво! Важная персона возвращается домой и получает приз. Неплохой сюжет для романа. Вот только в жизни так не бывает, ехидно подумала Мэг.
— Ладно, пусть так. Пусть дадут мне этот приз. А я, перед тем как уехать, отдам его Сьюзи и Кевину. И расскажу правду всем.
— А, что ты волнуешься? По меркам Блу-Спрюс ты и впрямь добилась большого успеха. Взять хотя бы, что твой роман опубликован.
— Это большое достижение! — поддержала Лаура, широко открывая глаза и высовываясь из-под влажного полотенца.
— Этим вранье не оправдать, девочки, — тихо возразила Мэг.
Некоторое время они все молча смотрели друг на друга. Потом Мэг прошла по комнате к окну, взяла с кресла-качалки плюшевого медвежонка и уселась в кресло, посадив мишку на колени.
— Я вернулась специально, чтобы развеять эти слухи, — сообщила она. — Не могу я уехать в Лос- Анджелес, оставив здесь такой букет вранья.
Лаура заплакала. Мэг встала, посадила медвежонка обратно в кресло-качалку, подошла и опустилась на кровать рядом с Лаурой, взяв ее за руку.
— Мы, вообще-то, пытались рассказать правду… — начала Лаура сквозь слезы.
— Знаю-знаю, — утешила ее Мэг. — Мне отлично известно, как рождаются сплетни в Блу-Спрюс. И как быстро распространяются.
— Дело в том, Мэг… понимаешь, они сами хотят в это верить, — стала объяснять Хитер. — Когда Минни представляет себе твою жизнь — да она просто счастлива.
— А одна моя клиентка сказала как-то: «Хоть одна уехала из города и ее мечты осуществились».
Да-а… об этом Мэг не думала. Придется ей говорить экспромтом и открыто — обо всем, что у нее на душе. Хватит!
— Дело в том, девочки, что я чувствую себя не на своем месте потому, что все это вранье отделяет меня от остальных. Я среди всех как чужая.
— Я знала, знала, что так случится! — Лаура разрыдалась. — Такие вещи и в школе на тебя так же действовали! Прости меня, Мэг!
Что ж, несмотря на эту глупость, Хитер и Лаура ее лучшие подруги. Они привязаны к ней, знают про ее давние беды, стычки с матерью. Та методично вдалбливала ей в голову: будь «не хуже людей», находи общий язык со всеми в этом Богом забытом колорадском городке. Сама-то Антония Прескотт рассматривала себя как личность над толпой — «над массой», как она говорила. И всегда старалась внушить дочери, что та лучше других. Теперь, через десять лет после окончания школы, это чувство изолированности от сверстников до сих пор не оставило Мэг.
— Ладно, вы так уж не расстраивайтесь! Постараюсь объяснить, что это недоразумение. Чтобы все знали: тут никто ни в чем не виноват.
Зазвонил телефон. Лаура, справившись с собой и вытерев нос, взяла трубку.
— Слушаю! А-а, Сьюзи! Да, я уже готова. Приду обязательно. Мэг? Да, она тоже придет. Что? Специальный приз?
Мэг закрыла глаза и опять мысленно сосчитала до десяти.
— Конечно… думаю, Мэг захочет… Нет, не думаю… Что, вы специально ездили в Денвер?
Мэг в ужасе закрыла лицо руками. Хитер перехватила у Лауры трубку.
— Привет, Сьюзи! Уверена — Мэг будет просто счастлива! Нет, не скажу, конечно. Сюрприз есть сюрприз. — Она подошла к Мэг и дружески положила ей руку на плечо.
Теперь на выручку пришла Лаура.
— Это опять я, Сью. И я горжусь… До вечера, дорогая! — Повесила трубку, глубоко вздохнула и робко подступила к Мэг: — Ты прямо сегодня все расскажешь?
Мэг молчала, думала, как быть. Это, конечно, ужасно и даже, пожалуй, слишком эффектно рассказать правду во время дружеской встречи. У нее-то достанет сил разрушить эти глупые фантазии одним махом раз и навсегда!
— Не сегодня, — успокоила она подруг после долгой паузы. — Но я должна уехать чистой, без вранья.
— Может, тебе лучше улететь прямо сейчас? — неуверенно предложила Хитер.
— Может быть, — серьезно согласилась Мэг. — А то придется уворачиваться от тухлых яиц и помидоров.
Они дружно рассмеялись и всем сразу стало легче.
Возвращаясь на ранчо, Дэниел все время думал, как сделать, чтобы Мэг поняла: он влюблен в нее, и влюблен хорошей, чистой любовью. Она значит для него очень много.
В отношениях мужчин и женщин, даже в таком маленьком городке, как Блу-Спрюс, в последние годы многое изменилось. Мораль сильно пошатнулась: люди просто жили вместе, жены изменяли мужьям, мужья женам. Дэниел считал, что это плохо, грязно. Его чувство к Мэг выше, он хочет с ней отношений другого уровня.
Надо дать ей какой-то знак — пусть правильно поймет, как он к ней относится.
Вот мысль — он знает, что надо сделать! И Дэниел направился к цветочному магазину Бетти, на углу Центральной и Третьей улиц. К небольшому, уютному магазинчику примыкала просторная оранжерея. Бетти Бикман, дама под семьдесят, мать семерых детей, слыла в городе женщиной мудрой в житейских делах и с добрым сердцем, на нее можно положиться.
Когда Дэниел вошел в магазин, там уже вовсю действовали однокашники. Ребята выбирали цветы в петлицу; женщины раздумывали, какие букеты им подойдут. Бетти, оформляя очередную цветочную композицию, бросила на Дэниела вопросительный взгляд, означающий: «И вам цветы?» — на что тот утвердительно кивнул и принялся разгуливать по магазину, озирая красочные панно из сухих цветов и множество ваз разнообразных форм и размеров на полках и на полу, с цветами. Каких только тут не было!.. Об ароматах и говорить нечего.
Наконец магазин опустел; Дэниел подошел к прилавку.
— Чем могу вам помочь, Дэниел?
На него приветливо смотрела Бетти, высокая, худощавая; строгое лицо, большие карие глаза; мягкие, густые волосы, красиво подернутые сединой, собраны в классический узел; серо-голубая блуза из тонкого хлопка, комбинезон из плотного и неожиданно красные сапожки на каблучках.
— Цветы очень дорогой для меня женщине. Что-нибудь романтическое. Что-то такое, что обязательно понравится.
Бетти задумалась.
— Какая она из себя?
— Веселая. Оптимистка. Умная.
— И вы влюблены в нее по уши?
Дэниел не отрицал.
— Да. — Он решил, что этой женщине можно довериться. В глубине души он не возражал бы против
