чтобы принять или доставить груз: транспортируемые товары или пассажиров в глубокой дельта-коме.
— Выключить, — сказала она, и голограмма с логотипом исчезла.
Бедняжка Сэл: поджигатель, погибший от собственного пламени! Видимо, именно так все и произошло…
И в этом, черт побери, ее вина. Она задала команду с приоритетом первой степени, нечетко использовав термины. Сэл всегда следил за ее мыслью, следуя намекам и ища смысл даже в неясных высказываниях.
Она достала свой форменный летный комбинезон и со злостью отшвырнула ногой стул, который пролетел через всю комнату и грохнулся на пол там, где обычно появлялся Сэл…
Время шло, и Карин исследовала тело Дарта, мускулистое, крепкое, все энергичнее, все серьезнее. И дошла до кульминации.
Через день его забрали — наступила окончательная стадия подготовки. А отчаявшейся Карин провели первое внутривенное вливание наноцитов.
А потом был старт.
Карин вышла до рассвета. Когда она пересекала взлетную полосу, шаги ее отдавались эхом в бесконечной пустоте. Она шагнула в тень корабля и вздрогнула всем телом — но не только от холода.
«Вы забираете у меня Дарта», — думала она. И действительно, корабль и Пилот будут связаны друг с другом гораздо более тесной связью, чем любовники.
«Позаботьтесь о нем», — мысленно попросила она.
Карин стояла на полосе до тех пор, пока бриллиант солнца не показался из-за багровых облаков, разлив расплавленное золото по сверкающему бронзовым блеском корпусу корабля. Оно осветило здание Стартового Центра «Финикс». От одного из хрустальных куполов отделилось белое термоакустическое транспортное средство — ТТС. Оно опустилось на покрытое асфальтом шоссе.
Дарт находился где-то внутри его керамического панциря.
ТТС нарушило тишину легким шелестящим звуком и остановилось рядом со сверкающим мю- пространственным кораблем. Из ТТС вышли обслуживающие корабль члены наземной команды в зеркальных шлемах.
Затем скорпионий хвост ТТС изогнулся, исчез внутри корпуса и поднялся с белым коконом подъемного кресла, в котором находился Дарт, а потом через дорсал-люк загрузил Пилота в корабль.
Начался обратный отсчет времени, и процедуры биоинтерфейса — сопряжения с биосистемой — были строго ограничены по времени.
Во время этого процесса не было времени поговорить с Дартом, но они уже сказали друг другу — нет, молча пропели своими телами — слова прощания.
Пока Карин ожидала, ей становилось все жарче, то ли из-за охватившего ее волнения, то ли из-за введенного средства. Наконец наземный персонал дал сигнал — подключение было завершено. Ее жестами позвали сесть на ТТС и отвезли в здание Стартового Центра.
— Вы можете наблюдать отсюда.
Один из техников привел ей в просторный зал с черными кожаными диванами напротив голубоватой стеклянной стены.
Карин смотрела.
Появились всполохи голубого пламени от двигателя. Корабль начал раскачиваться.
И вот он поднялся над стартовой полосой. Выдвинулись дельтовидные крылья, выгнулись, нацелившись в сине-зеленое небо, сверкая в солнечных лучах золотом. Корабль рванулся вверх, стал уменьшаться в размерах, превратился в яркую точку, растворился.
Перед Карин высветилась голограмма с изображением стартового коридора.
Взлетающий ввысь корабль… Чернота стратосферы… Выход на орбиту и крещендо белого сияния… Излучение от перемещения в пространственный туннель излилось в реальное пространство, образуя инверсионный след, и… все исчезло.
Переход в мю-пространство был осуществлен.
Улетел, улетел, улетел…
— Прости, Барни, я сегодня плохой собеседник.
Пес коротко тявкнул, словно соглашаясь.
— То, что он сказал, — Анна-Мари, слепая женщина из регистратуры университетского городка, похлопала Барни по могучему загривку, — и я могу подтвердить.
Карин начала подниматься с дивана, но комната закружилась у нее перед глазами.
Сместилась перспектива, нарушились все мыслимые законы геометрии. К ней, внутрь нее, прокрадывались ощущения, близкие эффектам фрактальной трансформации.
— Я ужасно себя чувствую. — Она снова рухнула на диван. — Все время вижу… Дьявол, вы должны презирать меня за это, но я сдаюсь.
— А может быть… — голос Анны-Мари стал напряженным. — А может быть, вы просто хотите поменять одну реальность на другую. На лучшую.
— Ха!
— Я слышала одну байку, — задумчиво проговорила Анна-Мари, — о золотых морях света, черных остроконечных звездах…
— Как ты себе это представляешь? Я имею в виду, э-э…
— В молодости я могла видеть. — Зрачки незрячих глаз Анны-Мари задвигались. — Я до сих пор могу различать разницу между солнечным днем и полной темнотой, inais c’est tout[1].
«Лучше это или хуже, чем когда человек рождается незрячим?» — подумала Карин.
— Память осталась. И иногда мне снятся сны…
— Это как любовь? Лучше любить, а потом потерять любовь, чем… — Голос все-таки дрогнул.
— Карин! Его не будет всего три дня. Некоторые первые полеты длились по две недели, пока удавалось совершить реверсивный переход. То есть вернуться в реальное пространство.
— Ты знаешь весь профессиональный жаргон, так ведь?
— Я много работала в УНСА.
— А-а, черт…
Анна-Мари наклонилась и сжала колено Карин:
— Все в порядке. Правда.
«Это же ад, Дарт, — думала Карин. — Если ты не вернешься ко мне, я…»
Она не представляла себе, что она тогда сделает.
До этого подобное случалось уже два раза.
Карин подозревала, что это связано с феромонами. Сверхъестественно, всей кожей она чувствовала, что кто-то находится по ту сторону стены, ощущала их «ki»… а потом они входили через дверь.
«Может, я занимаюсь самообманом?» — думала она.
В первый раз такое произошло, когда она сидела на коленях в позе «seiza», во время своего первого визита в штаб-квартиру борцовского центра в Киото. У нее возникло чувство, вызывающее благоговейный трепет, — ощущение чьего-то присутствия. Ощущение охватило все ее существо за двадцать секунд до
