Раненый опустил веки, соглашаясь, и время, когда один спокойно, шаг за шагом делал свое дело, а другой вздрагивал, скрипел стиснутыми зубами и стонал, показалось вечностью обоим. Наконец страж снова укрыл плащом своего спутника, лицо которого уже покрылось испариной, задумчиво потер переносье и произнес:
– Кажется, несколько ребер сломано, но повязка наложена сейчас неплохо. – Он посмотрел в сторону. – Но прежними они уже не будут. Гораздо хуже эта рана… Бок раздулся и отвердел, да и сверху она гноится, хоть я и промывал ее соком иттэви-ти. Больше ничего сделать не могу. Левая нога совсем никуда не годится, – продолжал он. – Да и здесь тоже. – Он уже двинул рукой, чтобы указать, но глаза мага снова закрылись.
Однако тот не провалился в забытье, и страж, видя это, легко встал, направился к своей сумке, лежавшей поодаль, возле вчерашнего кострища, и, высыпав из нее в миску пригоршню иссиня-черных крупных ягод, начал разминать их. Добавив в сок иттэви-ти несколько капель темной жидкости из фляги, извлеченной из той же сумки, он снова подошел к магу и опустился возле него на колени.
– Я должен промыть раны, – сказал он и, видя, что тот вздрогнул всем телом, произнес несколько мягче: – Но сначала выпей хотя бы немного, – и поднес питье к его губам.
Иттэви-ти подкрепили лежавшего, но он все равно потерял сознание, пока страж промывал его раны. Он внезапно перестал стонать и сразу обмяк. Страж произнес что-то почти беззвучно, одними губами. Все время губы его продолжали двигаться. Когда же он закончил, спустились густые сумерки. Страж наклонился к самому лицу раненого, прислушиваясь к дыханию, кивнул, легко поднялся на ноги и направился к развалинам. Через некоторое время он появился с остатками похлебки из скрута и принялся вновь разжигать костер на прежнем кострище.
Он, очевидно, не ожидал, что маг быстро очнется, однако, разделавшись с остатками скрута, сразу же услышал его голос:
– Благодарю тебя.
Страж ничего не ответил, лишь посмотрел в его сторону, затем, помедлив немного, отставил пустую миску в сторону, подошел к магу и устроился немного в стороне от его травяной постели. Пламя костра освещало его, и видно было, как поблескивают его глаза. Он первый нарушил молчание.
– Ты останешься калекой… – И после недолгого молчания спросил: – Тебе нарочно ломали кости?
Ответа не последовало.
И снова страж как-то задумчиво задал вопрос:
– Скажи, почему ты не прекратишь свою боль? Облегчи ее хотя бы. Ты ведь в силах сделать это.
– Не в силах, – эхом отозвался маг.
– Любой маг в силах сделать это, – почти резко произнес страж, – но ты не любой. Один из лучших.
– Я не маг, – тихо и раздельно произнес раненый, и непонятные ноты в его голосе заставили стража насторожиться. – Я больше не маг, и мне никогда уже не быть магом. – И вновь смолк.
– Не понимаю тебя. Разве маг может отказаться от Дара? Маги рождаются с Даром, они несут его всю жизнь и умирают…
– Да, – перебил его раненый, – это так. Но Дар может покинуть мага.
– Я никогда не слышал о таком, – протянул страж.
– Это так… Хотя я тоже никогда не слышал…
И снова треск пламени и ночные шорохи леса долго заполняли молчание над развалинами. Теперь первым его нарушил раненый, и хоть его голос был совсем тих, страж слышал отчетливо каждое слово и остался на месте, поодаль от раненого.
– Ты не простой страж, Отэйе Иллири. Ты… я слышал о тебе еще в Идэлиниори, когда Эсээли… еще только начинал мое обучение. И ты знаешь, чувствуешь… что я правду говорю, но заставляешь… разум…
Он часто прерывался, собираясь с силами, слова давались с трудом, на сегодня с него было уже достаточно, но страж ни разу не сделал попытки прервать его.
– Ты прав в одном… маг умирает вместе со своим Даром. Слишком… мы связаны. И… если Дар уходит, вместе с ним уходит и маг… Я понял, что умираю… как только потерял… меня покинула моя сила. – Он снова сделал большую паузу. – Но мне было все равно, потому что жить без Дара… не имеет смысла для мага… для меня… А тьма опускалась так медленно… мучительно… мне стало страшно. И еще я понял там… в подземелье, что смерть принесут люди… ненавидят… – выдохнул он. – И страх… стал нестерпимым. Я помню… что кричал, но из горла… ни звука… А потом я очнулся в лесу, – прошептал узник.
– Я направлялся в Идэлиниори, – медленно, словно неохотно, проговорил страж, – и увидел эффии. Ты же знаешь, стражи идут за эффии. Я видел только тебя, просьбу о помощи, и больше никого. Тебя я не знал, но того, кто смог послать эффии, я должен был спасти. Остальное тебе известно. Я использовал яд нэи, чтобы никто не догадался, как маг исчез из подземелья. Пусть ломают головы. Я не мог отвезти тебя в Идэлиниори, даже к ближайшему ниэдэри – дорога бы тебя убила. Решил укрыться в Тэйсине, тебя ведь будут искать. Здесь места очень глухие, вокруг лишь звериные тропы. Видишь, – и он указал рукой на развалины в зыбком свете пламени, – тут когда-то жили наши предки. Они и теперь здесь. Люди обходят эти места, сами не зная почему. – Он сделал паузу. – Я думал, ты умрешь, так было плохо. В придачу ты получил еще и порцию нэи. Но ты не умер. И не умрешь… Но если все, что ты сказал, правда, – и он поднялся в полный рост, – то я нарушил… – Он осекся.
– Нарушив цепь, – совсем тихо проговорил раненый, – ты стал ее звеном… И теперь между нами связь… которую может разрушить… только моя смерть.
– Или моя.
Страж подтянулся поближе и опустился на колени возле мага, снова вглядываясь в его лицо. Когда он понял, что все сказанное правда, в нем ничего не дрогнуло, не изменилось.
– Этого не должно было случиться, – прошептал раненый. – Я знаю, знаю… у тебя еще есть, должен… быть чистый нэи. Один глоток… и мы оба будем свободны. Дай мне его!
