Нежная душа

умереть.

АЛЬБЕР

Как! отравить отца! и смел ты сыну...

Ну, понял наконец. И глядите, как раскричался:

АЛЬБЕР

(слуге)

Иван! держи его. И смел ты мне!..
Да знаешь ли, жидовская душа,
Собака, змей! что я тебя сейчас же
На воротах повешу.

ЖИД

Виноват!
Простите: я шутил.

АЛЬБЕР

Иван, веревку.

Что-то уж очень не по-рыцарски. Этакая истерика сыновней любви.

В театре Альбера играют простодушным. Грубоватым, конечно, но простодушным и, в сущности, добрым малым. Однако это простодушие не столько Альбера, сколько самого театра.

Режиссеры, вероятно, где-то читали (или слышали), что в «Скупом рыцаре» Пушкин описал собственные отношения с отцом. Если так, то Альбер – это почти Пушкин. То есть светлый, открытый, почти Моцарт.

А злодеи – вот они. Главный – Барон, старый скупердяй. Вспомогательный – ростовщик. Они оба старые, жадные, противные. Альбер же – угнетенный молодой симпатяга.

Отчего же герцог в финале, пообщавшись с отцом и сыном, говорит «ужасные сердца»? То есть и молодого симпатягу записывает в ужасные.

А затем, что отцеубийство (даже только замышляемое) гораздо хуже, чем скупость.

Альбера в театре иногда играют оболтусом. Молодой, безмозглый... Напрасно. Он четко знает, чего хочет. И ложку в рот несет, не в ухо. Не философ, да. Но циничен и жаден, а этого достаточно. Это во все века называлось: деловые качества.

Ему приятно было слушать. Слова ростовщика ложились точно в жаждущую душу. Альбер понял все в долю секунды. С первого слова. Ростовщик сказал: «Пошли вам Бог скорей наследство». Альбер с энтузиазмом подхватил: «Amen!» Стоит ли переводить? Ростовщик сказал: пусть ваш отец скорей умрет. Сын ответил: да будет так! Ему нравится тема, и он притворяется непонимающим, чтобы слушать еще и еще. И даже понукает: «что?», «какое средство?».

Альбер – инициатор. Он заказал эту тему, эту музыку.

Еще до прихода ростовщика у Альбера со слугой Иваном был интересный разговор. Молодой рыцарь Альбер посылал Ивана к ростовщику за деньгами. Иван вернулся с пустыми руками. Молодой барон сердится:

АЛЬБЕР

Да ты б ему сказал, что мой отец
Богат и сам как жид, что рано ль, поздно ль
Всему наследую.

ИВАН

Я говорил.

АЛЬБЕР

Что ж?

ИВАН

Жмется да кряхтит.

АЛЬБЕР

Какое горе!

Ну, если это не заказ, тогда мы просто плохо представляем себе разговоры заказчиков. Спрашивается: зачем посылать слугу к ростовщику с сообщением, что сын получит наследство по смерти отца? Это и так ясно. Об этом и говорить нечего.

Но Альбер все же отправил Ивана к Жиду сказать, что расплатится сразу после смерти отца. Тот все понял и закряхтел. Страшновато.

Когда же ростовщик приходит, Альбер задает ему удивительный вопрос:

АЛЬБЕР

Ужель отец меня переживет?

Нашел кого спрашивать, ростовщик – не доктор. Но Соломон хорошо понимает, о чем речь, и мямлит:

ЖИД

Как знать? дни наши сочтены не нами...
Барон здоров. Бог даст – лет десять, двадцать
И двадцать пять и тридцать проживет он.

Сын в ужасе.

АЛЬБЕР

Ты врешь, еврей: да через тридцать лет
Мне стукнет пятьдесят!..

И в ярости от того, что его отец здоров и бодр, этот двадцатилетний аристократ в присутствии ростовщика и слуги высказывается даже слишком откровенно:

АЛЬБЕР

О! мой отец...
Как пес цепной...
Всю ночь не спит, всё бегает да лает.
А золото спокойно в сундуках
Лежит себе. Молчи! когда- нибудь
Оно послужит мне, лежать забудет.

ЖИД

Да, на бароновых похоронах...

И далее – уже описанная выше сцена, где долго-долго-долго Альбер не понимает.

Юный барон желает смерти отцу, но даже в этом страшном грехе виновен оказывается старый барон.

АЛЬБЕР

Вот до чего меня доводит
Отца родного скупость! Жид мне смел
Что предложить!

Казалось бы, Альберу не в чем себя винить. Не он, а ростовщик предложил убийство. Но восклицание «вот до чего меня доводит» – это проговорка. Получается «меня довели до такого предложения». Альбер доведен (дошел) до этих мыслей своим умом. Соломон не дурак и не самоубийца; он делает то предложение, которого от него ждут. И тому, кто ждет. Киллеры не предлагают своих услуг первому встречному.

А если Альбер слишком долго «не понимает», то потому лишь, что хочет убедиться, что его самого правильно поняли. Заказчики всегда стремятся придать беседе самый невинный характер. Дон Корлеоне мирно и печально советует: «поговорите с ним», «посмотрите, что можно сделать»... А вскоре в человека всаживают всю обойму. «Поговорите» – а человек без рези в животе, без тошноты, без боли умирает.

...Мрачное мифическое Средневековье. Латы, плащ, сапоги со шпорами. Знаменитый монолог из школьной хрестоматии:

Что не подвластно мне? как некий демон
Отселе править миром я могу;
Лишь захочу – воздвигнутся чертоги;
В великолепные мои сады
Сбегутся Нимфы резвою толпою;
И Музы дань свою мне принесут,
И вольный Гений мне поработится,
И добродетель и бессонный Труд
Смиренно будут ждать моей награды.
Я свистну, и ко мне послушно, робко
Вползет окровавленное Злодейство.
И руки будет мне лизать, и в очи
Смотреть, в них знак моей читая воли.

Средневековая Европа? Или ХХI век, Россия, откровенный, безобразный, наглый цинизм олигарха. Согласитесь: никто и никогда не напишет портрет «нового русского» грубее, чем Пушкин: и чертоги возводятся, и резвые нимфы сбегаются, и музы слетаются (чартерами из-за границы), и киллеры вползают,