Нежная душа

тебя громы небесные,
А земные ты держишь в руках,
И несут эти люди безвестные
Неисходное горе в сердцах.

Что тебе эта скорбь вопиющая,
Что тебе этот бедный народ?
Вечным праздником быстро бегущая
Жизнь очнуться тебе не дает.
И к чему? Щелкоперов забавою
Ты народное благо зовешь;
Без него проживешь ты со славою
И со славой умрешь!
И сойдешь ты в могилу... герой,
Втихомолку проклятый отчизною,
Возвеличенный громкой хвалой!..

Прочтите вслух, и получится, что вы держите зеркало, показываете веку его неприкрашенный облик.

«Ходоки у Ленина», «Дорогой товарищ Сталин»... Ну и что получили ходоки? Что получили пионерки, писавшие в Кремль: «Дорогой товарищ Сталин, мой папа ни в чем не виноват»?

Некрасовские ходоки тоже остались ни с чем. Мне, мальчишке, казалось, что их постигла катастрофа. Их не выслушали; а они собирались, обсуждали, набирались храбрости, шли, питали надежду, а их и на порог не пустили.

И пошли они, солнцем палимы,
Повторяя: «Суди его Бог!»

Я школьником не понимал этой угрозы. Я вообще не понимал, что это угроза. «Суди его Бог» – для меня было междометием, что-то вроде «эх», «о-хо-хо», «увы» и т. п.

А теперь понятно, что это бунт. Не кровавый, тихий, но – бунт. Они уходят, оставляя сановника Божьему суду. Ничего более страшного не существует.

И, покуда я видеть их мог,
С непокрытыми шли головами...

От почтения? Нет, в доме они, конечно, шапки бы сняли. Но они уходят по улице... С непокрытыми головами идут по кладбищу. Они мысленно его похоронили.

...За заставой, в харчевне убогой
Всё пропьют бедняки до рубля
И пойдут, побираясь дорогой,
И застонут... Родная земля!
Назови мне такую обитель,
Я такого угла не видал,
Где бы сеятель твой и хранитель,
Где бы русский мужик не стонал?
Стонет он по полям, по дорогам,
Стонет он по тюрьмам, по острогам,
Стонет в собственном бедном домишке,
Свету божьего солнца не рад;
Стонет в каждом глухом городишке,
У подъезда судов и палат.
Волга! Волга!.. Весной многоводной
Ты не так заливаешь поля,
Как великою скорбью народной
Переполнилась наша земля...

Что это за безымянный барин, от которого стонет вся русская земля? Не страшат его громы небесные, а земные он держит в руках. Это ведь, наверное, царь? Назвать его цензура не позволяла. Но и так все всё понимали.

И ладно бы этот приговор проклятому царизму написал советский гимнописец (чтобы Сталину угодить). Нет, это стихи 1853 года, когда абсолютная власть была в руках главного барина.

...Сто пятьдесят лет прошло – мы на том же месте. (Только не говорите, что в космос летаем; другие тоже летают, но народы их при этом не бедствуют, не стонут.)

Где народ, там и стон... Эх, сердечный!
Что же значит твой стон бесконечный?
Ты проснешься ль, исполненный сил,
Иль, судеб повинуясь закону,
Всё, что мог, ты уже совершил, —
Создал песню, подобную стону,
И духовно навеки почил?..

Поэт обличает барина, сочувствует народу – это точно, как нас учили в школе. Но отсюда, из ХХI века, вдруг видишь, что Некрасова и Тургенева (одновременно!) мучает тот же вопрос: воскреснет ли дух народа или умер окончательно? Это общая мысль их и, может быть, не только их.

А этот народ, который то ли проснется, то ли уснул навеки, духовно умер, – он кто? Конечно, крепостные рабы. 1858 год, кругом крепостное право. А потом им дали свободу, и они проснулись, воскресли к духовной жизни, ага.

Но крепостные в России составляли всего лишь 15 % населения – пусть бы и спали, если остальные 85 % бодрствуют.

А себя поэт разве не считает народом? Себя, Пушкина, Достоевского... Это взгляд – на народ и Россию – со стороны или изнутри?

Это стихотворение про нас, про всех нас, иначе бы оно не трогало до кишок. Хотя, конечно, есть такие, кто думает, будто это стихи про Фирса, про крепостных рабов, которые духовно (и физически) навеки почили в XIX веке.

Проснемся? выйдем из комы? или умерли? Этот жуткий вопрос не решен.

2005–2009

Русская душа

Когда вершина пройдена, путь ведет только вниз

В мире все больше вещей (это очевидно). Значит, все меньше души (хотя это не так очевидно).

Некогда о душе подумать. Человек беспокоился о своих вещах, охранял их (амбар, самовар, квартиру, машину). И вдруг оказалось, что надо охранять воздух, воду, белых медведей, школы, корабли, атомные станции, станции метро, границы, среду, Красную книгу.

Душа осталась без охраны.

В прессе ее тоже почти не осталось. Статья о новой модели трусов или о модели без трусов – пожалуйста. О душе? – а зачем о ней писать? это неформат.

Загадочная русская душа! Весь мир о ней говорит, восхищается, изучает...

Нет, наверное, не весь. Вряд ли дикари в дебрях Амазонки или в джунглях Борнео, в пампасах...

Может быть, весь цивилизованный мир? Вряд ли. Вполне возможно, что есть какие-нибудь высокоцивилизованные эмираты, где полно компьютеров и «роллс-ройсов», но где никто даже не слыхал про русскую душу, уж не говоря о том, чтобы восхищаться и писать диссертации.

Так что «весь мир» – это мир европейской цивилизации. Это мир, где в подлиннике или в переводе читали Толстого, Достоевского, Чехова... Япония и Австралия в этот мир входят, а географически близкий кишлак, где ничего не читают, – нет.

Но уж вся Европа – точно. Кого ни спроси – простая русская водка и загадочная русская душа – две самые наши знаменитости.

Французской души нету. И английской нету. А русская есть. Это очень интересно.

Каждый народ считает себя уникальным, не таким, как все. Англичане гордятся своим английским характером (и он есть). Французы говорят о французском характере (он тоже есть). А у русских кроме характера есть еще русская душа. И весь мир это признает. С чего это он так щедр к нам? Это очень интересно.

А хороша ли русская душа? Ответ известен: она прекрасна! Лучший в мире мастер, гений всех времен и народов (Достоевский) дал нам Алешу Карамазова – идеал души. Всех любит, всех жалеет, всех прощает, всем хочет помочь.

Как было бы хорошо, если б его родной брат Иван (самое русское имя) был немцем. Иван – холодно, рассудочно планирующий убийство родного отца, да так, чтобы остаться вне подозрений.

Как было бы хорошо, если бы другой родной брат Алеши – истеричный хулиган, который любит рассказывать о своих благородных чувствах, но готов унизить и оскорбить слабого, безответного... лучше б он был поляк.

А уж третий (полубратик) – Смердяков – всех ненавидит, всех презирает, грязный, пошлый, лживый – отвратительное насекомое... какую бы национальность ему придумать?

Как было бы хорошо, если бы их отец Федор Карамазов (тезка Достоевского) – гад, которого родные дети убить хотят... пусть он был американцем.

Убийца, растлитель Свидригайлов.

Убийца, интриган, циник Верховенский.

Убийца беззащитных женщин, психопат Раскольников.

Угрюмый убийца Рогожин.