показали, как Ксюша и ваш Герой (в смысле вами награжденный) Рамзан Кадыров открывают в Грозном лучший в мире будущий аквапарк.
Открывают аквапарк и потом разъезжаются в роскошных джипах «хаммер» (100 тысяч долларов за штуку). Ну скажите: как бы они, герои, в мирное время могли заработать на такие тачки?
Рамзан работает государственным чиновником, что-то типа вице чего-то. Даже боюсь спрашивать, откуда у него такие деньги, чтобы на «хаммере» ездить и Ксюшу водить по самым дорогим ночным клубам. Может быть, он успел получить награду за Басаева? Может быть, он договорился с Басаевым, чтобы тот на время прикинулся мертвым, пока Рамзан получает десять миллионов долларов награды? Неужели они решились вас обманывать?
Но даже если эти деньги (на «хаммеры» и клубы) добыты как-то иначе, то все равно ни один приличный способ не приходит в голову. Он же (Рамзан) Нобелевских премий не получал, песен (таких, чтобы стали мировыми хитами) не сочинял, нефтяных компаний у него нету… Но если бы даже он был честный богач, все равно роскошные кутежи в злачных местах – в то время, когда его чеченский народ помирает с голоду и холоду в рваных палатках и полуразрушенных подвалах… В общем – кому война мать родна, мы видим. Все были там, на экранах ТВ, в будущем аквапарке.
А тут вдруг Масхадов предложил перемирие. Кто его просил? Почему перемирие, а не капитуляция? И сразу аналитики разоблачили: это, мол, Масхадов не потому, что хочет мира, а потому, что кто-то из ваших (то ли ФСБ, то ли герой Кадыровмл.) взял в заложники несколько родных Масхадова.
Факт для Масхадова позорный: как ему не стыдно прерывать войну ради семейных интересов? А то, что наши (ваши) взяли заложников, – это еще в прошлом году генеральный прокурор Устинов предложил – значит, юридических проблем не будет.
Но самое плохое не то, по какой причине Масхадов устроил перемирие. Это ниже нашего достоинства – разбираться в мотивах бывшего советского полковника, объявленного в розыск.
Самое плохое, что он это сделал. Смог сделать.
Увы, ваши год за годом, день за днем повторяют: «О чем говорить с Масхадовым? – он же ничего не контролирует; ему же никто не подчиняется, ни один аул». А тут вся Чечня прекратила стрелять и взрывать. Та Чечня, которая ночная (масхадовская). И даже оживший Басаев подтвердил, что обязуется соблюдать перемирие, объявленное Масхадовым.
Теперь у нас остался один выход: чтобы доказать, будто Масхадов ничего не контролирует, взорвать чего-нибудь. Люди есть; эти, на «хаммерах», пусть сделают что-нибудь полезное, пока еще воды не налили. Ну а потом, конечно, купаться.
Уважаемый Владимир Владимирович, очень хочется дожить до того радостного дня, когда в чеченский аквапарк нальют воду. Интересно, кто там будет купаться? и с кем?
№ 30 Рабы на обочине
Уважаемый Владимир Владимирович! Когда вы только собираетесь на работу, нас уже сгоняют с дороги (хотя нам тоже на работу). Нас выстраивают в гигантские (километровые) очереди на Рублевском шоссе, на Кутузовском проспекте, на съездах с МКАД, на всех дорожках и улицах, которые вливаются в вашу (и немножко нашу) трассу. Повезет – простоишь минут 20, а не повезет – и все 40.
Вы привыкли. Наверное, даже не замечаете. Но люди меняются. То есть люди вроде бы те же, но их настроение изменилось. Слышите, как мы гудим, когда вы мимо нас летите? Впрочем, ваш «мерседес», наверное, звуков не пропускает.
Года два назад мы уже подсчитывали убытки, помните? Чтобы вас пропустить, стоят 50 тысяч машин. В среднем по 30 минут утром и вечером. Это 50 тысяч часов. Получается 6 тысяч рабочих дней. Если 22 рабочих дня в месяц, выходит 270 месяцев. 270 наших месяцев за ваш день.
Те, у кого своя машина, обычно получают не меньше тысячи долларов в месяц. А многие жители Рублевки (у которых еще и водитель) – больше десяти. Выходит, минимум 270 тысяч долларов в день теряем мы в вашей пробке. Если за год вы 200 раз съездите на работу, это обойдется нам в 50 с лишним миллионов долларов. Только за потерянное время. А сколько сгорает бензина, а сколько моторов работает вхолостую…
Это я считал, пока вы первый срок отрабатывали. А теперь думаю: как же это я поддался веяниям времени? Почему соглашаюсь все мерить на деньги – и свободу, и жизнь? Вы заперли меня в пробке – значит, я не свободен. Этот час ежедневно вычеркивается из моей жизни; она становится короче. Ради чего?
Свобода и жизнь – очень важные льготы. Мало кто согласится обменять их на деньги. Даже если бы нам предложили получать за час стояния в пробке 300 рублей – нет! Это не ското-часы и не собако-часы. Это человеко-часы. Это важно понимать.
На заднем сиденье ребенок; ему в школу. Если ребенок не получает зарплаты – он что, ничего не теряет? А здоровье? Мы вместе дышим ядом (в середине шестирядной километровой пробки воздуха нет, только выхлоп).
А что у него творится в голове и душе, когда он видит…
Уважаемый Владимир Владимирович, вы ежедневно культивируете (насаждаете) рабство. Ужасное, бессмысленное. Что приходит в голову ребенку, когда он добирается наконец до школы и проходит историю Египта?
При приближении фараона (египтяне считали его живым богом) следовало пасть ниц. Но ведь не на полчаса. И людей с улиц не выметали.
Следовало не только пасть ниц, но и глаз не подымать. Мол, «нечистый взгляд» может осквернить, оскорбить фараона. Возможно, египтяне верили этому объяснению.
Но настоящая причина могла быть иной. Что, если дело было не в нечистом, а в ненавидящем взгляде? Очень неприятно вдруг валиться ниц в пыль, в грязь – на колени! руки на землю! лбом в землю! Лица этих людей, распластавшихся в грязи, вряд ли выражали обожание и радость. Ну хоть у одного из ста. И фараон, поймав ненавидящий взгляд, мог огорчиться и задуматься: неужели не все меня любят? Лучше пусть никто не смотрит.
Если так, тогда «нечистый взгляд» – это липовое объяснение, приятное фараону, не подрывающее порядка. Ибо не подвергается сомнению всеобщее обожание. Они, ваше величество, падаль; они вас обожают, закрыв глаза, ибо боятся ослепнуть от вашего сияния.
Извините, Владимир Владимирович, отвлекусь от Египта. Помните пьесу Пушкина «Борис Годунов»? Там в самом начале Годунова уговаривают, чтобы он согласился стать царем. Устраивают ему всенародное избрание. И там, на площади, в толпе происходит очень важный разговор.
ОДИН ИЗ НАРОДА…Дошло до нас; скорее! на колени!
НАРОД. Ах, смилуйся, отец наш! властвуй нами! Будь наш отец, наш царь!..
…ОДИН (тихо). Все плачут. Заплачем, брат, и мы.
ДРУГОЙ. Я силюсь, брат, да не могу.
ПЕРВЫЙ. Я также. Нет ли луку? Потрем глаза.
ВТОРОЙ. Нет, я слюнёй помажу. Что там еще?
ПЕРВЫЙ. Да кто их разберет!
«Да кто их разберет» – эта интонация очень знакома. Так говорят: «да пошли они все на…» И заметьте: хором «ура!», а между собой… гм.
Некоторые недоумевают: почему пьеса 50 лет была под запретом? И при Николае I, и при Александре II… Ведь о Романовых там ни одного дурного слова.
Может, дело не в том, что в пьесе есть, а в том, чего в ней нет? Нету там народной любви к властителю. Не важно, как его фамилия.
На трассе полно отличных машин, способных ехать со скоростью 200 километров в час, 250, а у особо богатых – и 300!
Но жаль, вы не видите, как десятки тысяч этих шедевров техники и мощи ползут со скоростью пешехода. 20 миллионов лошадиных сил, засунутых в пробку, уходят на перемещение людей со скоростью меньше, чем у неандертальца.
Тысячи людей из-за вас стоят (сидят) с мощью в миллионы лошадиных сил.
Вы остановили всю страну, чтобы самому одному (с охраной) лететь. У вас скорость 200 километров в
