А кто идет на смену уволенным? Кто эти молодые романтики, которые вербуются на борьбу с преступностью? Об этом чуть позже.
Очередной советник президента заявил: преступность будет побеждена, если милиции больше денег дать.
Мысль «свежая». Мол, дайте им компьютеры – тогда они бандитов вычислят. Дайте им «мерседесы» – тогда они бандитов догонят. Дайте рации, вертолеты, приборы ночного видения… А главное – зарплату, зарплату, зарплату! квартиры, квартиры, квартиры!
Все министры, депутаты, президентские советники и милицейские генералы в один голос: надо милиции больше денег дать, тогда…
Рецепт отличный.
Надо проститутке больше денег дать – она сразу станет честной девушкой.
Разве все, кто мало получают, – воры? Разве все, кто много получают, – честные?
Милиционерам внушают: пока мало получаете – вправе воровать, взяточничать, бандитствовать. Вот когда вам будут платить по… рублей в месяц, станете честными.
Вообще мысль верная. Осталось выяснить – почем?
Если господа считают, что можно, ударив рублем, как волшебной палочкой, превратить взяточника в честного человека, давайте посчитаем, сколько это будет стоить.
О честности забудем сразу. Она не покупается. Будем оплачивать превращение взяточника в невзяточника.
Социопсихологи сходятся на том, что порог интереса находится на уровне «одной тысячной», то есть 0,1 %. Иначе говоря, если ваш оклад – миллион, то тысяча рублей для вас – деньги незначительные. Как гривенник во времена сторублевых зарплат (для проезда на метро – годился; для того, чтобы дать взятку, – нет).
Чтобы гаишник пренебрег взяткой в пять тысяч, его зарплата должна быть не меньше пяти миллионов. Это не значит, что он не возьмет. Пять штук, может, возьмет, а может, побрезгует. Но десять тысяч возьмет.
Зарплата среднего милиционера – около трехсот тысяч в месяц. Обходя палатки, он, по мнению знающих людей, получает порядка пятисот тысяч в день.
Если взятки составляют полмиллиона в день, то (чтоб этой грязью пренебречь) надо получать зарплату полмиллиарда. В день? В месяц? Не имеет значения. Таких денег нет. И не будет.
Вынужден огорчить господ советников. В проститутки наши девочки не шли, потому что позорно, а не потому что невыгодно. Проститутка была презираема. Непрестижно.
Престиж! Он всегда дороже денег.
Все завмаги и продавщицы ходили в золоте. А мальчики и девочки подавали в Физтех, в МГУ – сто человек на место.
Да, продавщица была в тысячу раз богаче физика. Но продавщица воровала, обвешивала, обсчитывала. Ее презирали, а физика уважали.
В споре физиков и лириков выиграли палаточники и «челноки». С ума сойти, сколько молодых здоровых парней и девчонок добровольно сидят в киосках или мешочничают по всей планете. (Прежде «челнок» именовался мешочником, но те больше с голоду действовали.)
Кино было о физиках – «Девять дней одного года», кино было о лириках – «Я шагаю по Москве». Кино было и о проститутках. Гениальный Феллини снял гениальную Джульетту Мазину в роли проститутки. Глядя «Ночи Кабирии», весь мир (включая СССР) заливался слезами. Но никто героине не завидовал. Фильм не клеймил проститутку Кабирию, фильм был полон любви и сочувствия, но зависть исключалась полностью. Вечно бедная, вечно обманутая, вечно битая, вечно ограбленная, чуть не убитая – вот какая, оказывается, пропаганда была в том гениальном фильме[74].
В ночь с 3 на 4 октября милиция сдала Москву. Город был беззащитен. ОМОН бросил оружие и исчез. (Ничто потом так не изумило, как награждение Ерина, министра внутренних дел.)
Слыша в ту ночь со всех сторон: «Сволочи! Почему они нас не защищают?!» – я подумал:
– А с какой стати?
С той поры эта мысль гвоздем сидит в голове. С той поры и пишу эту заметку.
Кого это «нас» милиция должна была защищать? Журналистов? Она нас ненавидит. Все последние годы (чуть только объявили «гласность») пресса и ТВ вытирали ноги о милицию. Презрительно-жаргонное (уголовное) имя «мент» узаконилось в печати.
Клеймили милицию в основном справедливо. Но тем естественнее была ненависть ментов к щелкоперам, бумагомаракам. Тем более что за журналистами милиция категорически не признавала морального права судить. Сами, мол, продажные твари, вторая древнейшая, и т. д., и т. п.
Где больше продажных – в журналистике или в МВД, – пока никто не подсчитал. Но дело не в этом. А в том, что никакой охоты защищать писак у ментов нет и быть не может.
Защищать простых граждан? А с какой стати?
Разве общество в целом относится к милиции с любовью? Нет. Презирают и побаиваются. Милиция избивает, милиция обворовывает пьяных, гаишники грабят в открытую. А что случись – милиционера не дозовешься.
Мы их презираем. А они должны нас защищать? Да с какой же стати?!
Мы в них плюем, а они должны за нас подставлять грудь под пули? Не будет этого никогда.
Ни за зарплату, ни за квартиру умирать никто не хочет и в бой никто не пойдет.
Большинство тех профессионалов, которым позволяет ум и опыт, из МВД бегут. Куда? Все туда же. Приличные – в коммерческие структуры, сволочь – в бандитские.
От этого процесса мафия умнеет, а МВД глупеет. Перетечка мозгов.
Но главное – наше будущее! – в том,
Вот и скажите: какой умный, смелый, сильный, гордый, уважающий себя парень пойдет в презираемую структуру?
Порядочный – пойдет куда хочет. Подонок – в рэкетиры. А кто – в рядовые милиционеры?
Мы, и никто другой, создали эту милицию, эту армию, эту ЧК (МБ, ФСБ). Не сегодня все это началось. Но сегодня кончается. Количество перешло в качество. Бандиты продвинулись в депутаты, в окружение высших лиц.
Все пышнее становятся похороны авторитетов на Ваганькове. И я могу точно назвать момент окончательного пришествия Бандитской эры. В тот день вор в законе будет похоронен на Новодевичьем.
– Армия вне политики! Армия не будет сражаться с народом! – заявляет Грачев и срывает аплодисменты.
А что это значит?
Допустим, в Ростове начинается армянский погром. Условно говоря, русские убивают, условно говоря, армян. Язык один, гражданство одно. Форма носа разная. Будет ли армия подавлять погром?
Одна часть народа убивает другую часть народа, а третья часть народа (наиболее вооруженная) заявляет, что не будет сражаться с народом.
А если в Казани начнется русский погром? Если на территории, находящейся под властью президента Шаймиева, условно говоря, татары начнут резать, условно говоря, русских? Какую из этих частей армия сочтет народом?..
Не философствовать должна армия, а выполнять приказ. Не рассуждать, кто народ, кто нет.
Армия – это два миллиона вооруженных людей. Если они начнут разбираться – это уже не митинг. Это и есть гражданская война.
Бесконечно высокие договаривающиеся стороны бьются над проблемой прекращения огня.
Война в Азербайджане, Армении, Грузии… Карабах, Абхазия, Осетия…
Вводить войска ООН? Вводить русскую армию? Разъединить, уговорить… Чьи дети должны встать между стреляющими противниками?
А может, перестать продавать оружие?
