Президенты RU

компромисс. Нам кажется, будто этим союзом мы утерли нос НАТО, Англии, Франции…

В 1939 году Сталин подписал миролюбивый компромисс с Гитлером. Нам казалось, что этим союзом мы утерли нос буржуям Англии, Франции… Цену этого компромисса мы узнали в 1941-м.

P.S. Написал в конце апреля-96. Месяц лежала в «МК», неделю в «Общей газете»… Повлиять на исход выборов не обольщался, но важно было напечатать ДО, а не махать кулаками после драки. Текст взяли в «Новой газете», опубликовали за неделю до первого тура. С тех пор и до 2000-го печатался там.

Сумерки свободы 17 июня 1996, «Новая газета»

Как демократическая пресса потеряла лицо

Завтра (материал написан 15.06.96, накануне I тура. – Ред.) выборы президента России. Ничего изменить уже нельзя. Исход известен (да и прежде был известен) – президентом останется Ельцин.

А поскольку исход предрешен, эти заметки не есть агитация, или контрагитация, или – Боже упаси – обличение. Это ближе к дневнику, чем к публицистике.

Следует зафиксировать на бумаге «текущий момент», чтобы после – в ответ на восклицания: «Я же говорил!» – не слышать иронический вопрос: «Кому?».

Когда этот номер уйдет в типографию, все бюллетени уже будут в урнах, и бессонный Рябов (Центризбирком) начнет, как удав, неотвратимо и медленно заглатывать и переваривать народное волеизъявление (изображая объективность и честность – вопреки всему, что мы о нем знаем) и столь же медленно станет выдавливать из себя результаты…

Четкое ощущение, что исход предрешен, возникло в марте, в тот день, когда Ельцин огласил имена своих штабных: Черномырдин, Сосковец, Барсуков (ФСБ), Малашенко (НТВ)…

Премьер и вице-премьеры должны бы заниматься делами государства, а не выборами одного из кандидатов.

Если в штабе кандидата трудится шеф тайной полиции, то это значит: а) остальные кандидаты суть диссиденты, а то и враги народа; б) все планы этих врагов известны, контролируемы, открыты для подрывной работы.

Если в штаб Ельцина включают руководителя НТВ («Независимое ТВ»), а руководители ОРТ и РТР и без того являются прямыми назначенцами президента – то можно представить, какое тотальное промывание мозгов ждет нацию, дабы она «сделала правильный выбор».

На сей счет я написал маленькую заметку. А в конце предположил, что последним членом этого штаба станет, очевидно, начальник ЦИКи тов. Рябов, который должен будет правильно подсчитать результаты усилий остальных членов.

Заметку в известной газете не взяли по причине, как мне было сказано, «несоответствия линии редакции». А я и не знал, что опять – как в прежнее время – прочерчена верная линия и я ей опять не соответствую.

Через десять лет после начала гласности жизнь повернула обратно.

В 1987-м с каждым днем можно было все больше. В 1996-м – всё меньше.

Тогда, после полного удушья, даже маленький глоток свободы был счастьем. Сейчас, после полной свободы, даже маленький запрет ощущается как удавка.

Невольно вспоминаешь знаменитые чужие книги – «Окаянные дни» Бунина, «Несвоевременные мысли» Горького – и куда лучше понимаешь Цветаеву, Набокова… Если о ком из них и упоминал мой школьный учебник литературы, то с непременным осуждающим презрением: «Имярек не принял Октябрьскую революцию». Ну не принял. Что ж делать, ежели не все могут выпить рвотное, что делать, ежели не принимает душа?

Неотступно вертится в мозгу строчка Некрасова:

Бывали хуже времена, но не было подлей.

«Почему не пишешь? – спрашивает знакомый редактор. – Пиши что хочешь, только Ельцина не трогай». Понятно. Дыши чем хочешь, кроме воздуха.

Как писать о Чеченской войне, не трогая Ельцина? Как писать об экономике, состоящей теперь не из производства, а из президентских многомиллиардных подарков и многотриллионных обещаний? Как писать о выборах, не трогая главного кандидата? Как ругать Зюганова за Сталина, если нельзя ругать Ельцина за Ельцина?

Я ненавидел коммунистов. Не рядовых, конечно, не рабочего и колхозницу, а всех этих полумертвых членов ЦК и Политбюро, которые душили, убивали, развращали, лгали непрерывно и всех заставляли лгать. Но логику «линии» – если не хочешь коммунистов, голосуй за Ельцина, – душа не принимает.

С невероятной скоростью демократические СМИ потеряли лицо. Если бы взять июньские номера газет и на машине времени отвезти в январь-96 (всего на полгода назад), их родные редакции не поверили бы глазам, сказали бы: бред! такого не может быть никогда!

Увы, может.

За каких-нибудь три месяца мы догнали Северную Корею времен Ким Ир Сена. Даже в эпоху брежневского маразма журнал «Корея» вызывал оторопь и смех безумным восхвалением Великого Вождя. И вдруг оказалось, что мы свободно можем и сами. Вот она – «свобода как осознанная необходимость».

Я ничего специально не собирал для этой заметки. Что попадалось на глаза – то и откладывал.

29 мая, «МК», «ЛУЧШАЯ ОПЕРАЦИЯ ЧЕЧЕНСКОЙ ВОЙНЫ»: «Сама операция – визит президента в Чечню – была проведена просто безупречно. В традициях всех кавказских войн в Москве были оставлены заложники. А лучшего гаранта президентской безопасности в Чечне, чем Зелимхан Яндарбиев, участвующий в переговорах с Кремлем, придумать было просто невозможно».

Да какой же из Яндарбиева гарант безопасности Ельцина? Их вес несоизмерим. А кроме того, если бы Ельцина убили в Чечне, что мы смогли бы сделать с Яндарбиевым? Расстрелять? Убить одних чеченцев за теракт, совершенный другими? Большое утешение. И как можно восхищаться президентом России, который, как гангстер, берет заложников?

«Не может не восхитить молниеносность и неожиданность организации визита». Неожиданность? Да целый месяц только о том и говорили, нагнетая опасность устами силовых министров, чтобы ярче заблистала храбрость президента.

«Такого гениально исполненного хода Ельцин не совершал за все четыре года президентства»[118]. Это искренний восторг. Искренность такая давно описана Шварцем в «Драконе».

29 мая, «Известия»: «Ельцин в Чечне – событие, превзошедшее все мыслимые сроки и ожидания… Силуэт августовского танка с фигурой президента России на боевой броне вновь вдвинулся в столпотворение российской политики… Эта личная ельцинская победа видится сегодня как общая победа тех, кто в августе 1991 года связал с президентом России свои ожидания и надежды».

Совестно комментировать.

Полтора десятка главных редакторов публично назвали «поступком месяца» визит Ельцина в Чечню.

Братцы, а ведь он там не был. Зачем обсуждать храбрость визита, и др., и пр., когда Ельцин в Чечне не был? Уничтоженный Грозный не видел. Трупов не видел. Сирот не утешал.

Я готов поверить, что он летал в ту сторону, но ТВ показало его на лужайке в густой траве – там никогда не было войны. Говорят, он пятнадцать минут был в аэропорту Северный. Готов поверить. Но вообразите себе американца, который прилетел в Шереметьево-2, ущипнул буфетчицу, заглянул в duty free и улетел обратно и стал у себя в Штатах рассказывать, что он был в России, познал ее и что там все o’key.

Подлая война не кончилась ни к 9 мая 1995-го, ни 1 апреля 1996-го, ни 1 июня… Уже президент России сел за стол с дудаевцами (с «бандитами!»), уже отдан приказ выводить войска – поражение де-факто признано. Сто тысяч погибли ни за что. А трубят победу, восхваляют мудрость. Объявляют мир. Но минуют выборы – и война начнется снова[119]. Слишком выгодно.

30 мая, «Известия»: «Тот, кто вчитается в тексты президентских выступлений, вслушается в саму ритмику его речей, обратит внимание на их энергичность, напор, уверенность… Словно у вошедшего в эпос