избираемы выборщиками, а не непосредственно народом; он ограничивал во многих случаях господство нации, не давая возможности части действительных граждан занимать высокие общественные должности и исключая пролетариев из числа действительных граждан; и, наконец, повсюду вводили тот или другой имущественный ценз, ограничивавший, таким образом, права каждого гражданина.
Избирательный закон 1793 г. устанавливал господство толпы; он не только считал народ источником власти, но и уполномочивал его отправлять ее. Безграничное господство толпы, частая смена должностных лиц, прямые выборы и всеобщая подача голосов, предварительные народные собрания, повторяющиеся в определенные сроки без особого созыва, и не только для выбора представителей, но и для контроля их действий; Национальное собрание, ежегодно возобновляемое и бывшее, по правде сказать, только комитетом предварительных народных собраний, — таковы были основы этой конституции. Так как она предоставляла все управление государством толпе и окончательно разрушала истинную власть, то являлась невозможной во всякое время, а тем более во время всеобщей войны. Партия монтаньяров, вместо крайнего народовластия, нуждалась в самой определенной диктатуре. Тотчас же по издании конституции[38] ее применение было приостановлено, и революционное правительство, еще более сильное, чем прежде, продержалось вплоть до заключения мира[39].
Монтаньяры узнали о всех угрожающих им опасностях во время обсуждения конституции и отсылки ее на рассмотрение первоначальными собраниями. Им предстояло внутри страны обуздать три или четыре партии, окончить всякого рода гражданские войны, загладить неудачи армии, отразить целую Европу — всего этого эти смелые люди не испугались. Представители сорока четырех тысяч общин собрались в Париже, чтобы принять конституцию. Допущенные в Собрание, они объявили о согласии народа и потребовали ареста всех подозрительных людей и созыва народного ополчения. „Прекрасно! — вскричал Дантон, — пойдем навстречу их желанию. Депутаты первоначальных собраний, явившись среди нас, берут на себя инициативу террора! Я требую, чтобы Конвент, проникнутый чувством своего достоинства, ибо он облечен в полной мере народной силой, декретом уполномочил комиссаров первоначальных собраний составить список наличного оружия, припасов, военных снарядов, издать воззвание к народу, возбудить его энергию и сделать набор в четыреста тысяч человек. О нашей конституции мы возвестим нашим врагам пушечными выстрелами. Настало время дать эту великую и последнюю клятву: мы обречем себя всех на смерть или уничтожим тиранов!“ Все граждане и депутаты, находившиеся в зале, тотчас же дали эту клятву.
Несколько дней спустя Барер, от имени Комитета общественного спасения, составленного из революционеров и ставшего центром правительственной деятельности Конвента, предложил еще более важные меры. „Свобода, — сказал он, — сделалась кредитором всех граждан: одни ей должны отдать свой труд, другие — свое состояние, одни должны ей служить советом, а другие — своими руками, все же без исключения обязаны жертвовать своей кровью. Все французы, какого бы ни было пола и возраста, должны быть призваны родиной для защиты свободы. Все физические и умственные способности, все государственные и промышленные средства принадлежат ей. Все металлы, все элементы — ее данники. Пусть каждый займет свое место в готовящемся национальном и военном движении: молодые люди будут сражаться, женатые — ковать оружие, перевозить обозы и пушки, приготовлять съестные припасы. Женщины будут шить одежду для солдат, делать палатки и нести на себе все труды в госпиталях для раненых. Дети будут щипать из старого белья корпию. Старики же, по примеру древних, велят себя вынести на общественные площади и станут разжигать мужество молодых воинов, проповедуя ненависть к королям и единство республики. Национальные здания будут обращены в казармы, общественные площади в мастерские, почва погребов послужит для приготовления селитры для пороха. Все верховые лошади будут взяты для кавалерии, все упряжные — для артиллерии. Охотничьи ружья, холодное оружие, также и пики найдут себе применение во внутренней воинской службе. Республика — это большой осажденный город, так пусть же Франция станет не чем иным, как обширным лагерем“.
Меры, предложенные Барером, были тотчас же приняты и декретированы. Все французы от восемнадцати до двадцатипятилетнего возраста призывались к оружию. Армия была пополнена набором рекрутов, и их кормили при помощи реквизиции съестных припасов. Республика вскоре явилась обладательницей четырнадцати армий — в миллион двести тысяч солдат. Франция, сделавшись лагерем и мастерской для республиканцев, в то же время стала темницей для всех мыслящих людей. Выступая против открытых врагов, правительство хотело обеспечить себя одновременно и от врагов внутренних; был издан страшный закон о „подозреваемых“. Иностранцев арестовывали из-за их происков; приверженцев конституционной монархии и умеренной республики также сажали в тюрьму, вплоть до заключения мира. Сначала это было только мерой предосторожности. После 10 августа тюрьмы наполняло духовенство и дворянство, а теперь, после 31 мая, наибольший контингент арестованных составляли среднее сословие, буржуазия и купечество. Для несения службы внутри страны была создана армия в шесть тысяч солдат и тысячу артиллеристов. Каждый неимущий гражданин получал в день сорок су, чтобы он мог присутствовать в собраниях по секциям. Выдавались письменные удостоверения в патриотизме, чтобы быть уверенными в образе мыслей тех, кто содействовал революционному движению. Все чиновники были отданы под надзор клубов, в каждой секции были устроены революционные комитеты; вот каким образом революционеры приготовились встретить внешнего и внутреннего врага.
Мятежники Кальвадоса были усмирены легко. При первой схватке в Верноне они ударились в бегство; напрасно Вимпфен прилагал все усилия собрать их снова. Средний класс, принявший на себя защиту жирондистов, выказывал мало пыла и действовал вяло. Когда конституция была принята другими департаментами, он ухватился за этот случай, чтобы объявить, что ошибся, думая, что идет против мятежного меньшинства. Отречение это произошло в Кане, бывшим центром восстания. Комиссары монтаньяров не осквернили эту первую победу казнями. Между тем генерал Карто во главе небольшого отряда выступил против армии мятежников на юге. Он два раза разбил их, преследовал вплоть до Марселя, вошел туда следом за ними, и Прованс был бы усмирен так же, как Кальвадос, если бы роялисты, укрывшиеся в Тулоне после своего поражения, не призвали на помощь англичан и не отдали в их руки этот ключ Франции. Адмирал Гуд вступил в Тулон от имени Людовика XVII, объявленного им королем, разоружил флот, призвал прибывших морем восемь тысяч испанцев, занял окружные крепости и принудил Карто, шедшего на Тулон, отступить к Марселю.
Несмотря на эти неудачи, Конвенту удалось все-таки ограничить восстание. Комиссары Горы заняли восставшие города: Робер Ленде — Кан, Тальен — Бордо, Баррас и Фрерон — Марсель. Оставалось не взятыми только два города — Тулон и Лион. Незачем было больше бояться единодушного нападения юга, запада и центра. Внутри страны враги только оборонялись. Келлерман, главнокомандующий Альпийской армией, осадил Лион. Три корпуса обложили этот город со всех сторон. Осаждающие при этом получали ежедневные подкрепления из старых солдат Альпийской армии, революционных батальонов и рекрутов. Лионцы защищались со всей храбростью отчаяния. Они рассчитывали сперва на прибытие мятежников с юга, но Карто отбросил их назад, и лионцы обратили свои последние надежды на Пьемонтскую армию, которая и предприняла в их пользу диверсию, но была разбита Келлерманом. Теснимые все сильнее, они принуждены были покинуть свои прежние позиции. В городе голод давал себя чувствовать, и смелость покинула жителей его. Роялистские вожди, видя полную бесполезность дальнейшего сопротивления, покинули город; революционная армия вступила в его стены и стала ждать там приказаний Конвента. Несколько месяцев спустя, наконец, и Тулон, защищаемый привыкшими к войне войсками и окруженный грозными укреплениями, вернулся под власть республиканцев. Батальоны Итальянской армии, подкрепленные войсками, освободившимися после взятия Лиона, стали сильно теснить этот город. После многократных атак и проявлений чудес храбрости и ловкости они завладели Тулоном. Взятием Тулона было завершено дело, начатое взятием Лиона.
Конвент всюду оказывался победителем. Вандейцам не удалось их предприятие против Нанта, и они потеряли там много убитых, в том числе и своего главнокомандующего Катлино. Это нападение на Нант послужило концом наступательного и вначале победоносного движения восставших вандейцев. Роялисты перешли через Луару обратно, покинули Сомюр и вернулись на свои прежние позиции. Силы их были все- таки значительны, и преследовавшие их республиканцы в самой Вандее были опять разбиты. Генерал Бирон, заменивший генерала Беррюйе, продолжал войну, действуя мелкими отрядами, с большими неудачами. Ввиду его умеренности и плохой системы действий он был заменен Канкло и Россиньолем, но и
