Масть пиковая

Московские дельцы похвалялись, что в этих портах для них открыта зеленая улица.

Обращал анонимный автор внимание прокурора Камалова на то, что предприниматели из Москвы, с Кавказа и из Прибалтики проявляют глубокий интерес к продукции Алмалыкского свинцово-цинкового комбината и меднообогатительной фабрики, к изделиям Чирчикского завода жаропроч­ных и тугоплавких металлов и особенно к таджикскому алю­минию. А в самое последнее время, в связи с близостью аф­ ганской границы и нестабильностью в регионе, стали активно искать подходы и к урану.

Предостерегал Шубарин и о том, чтобы выход на зарубеж­ный рынок наших предприятий, особенно государственных, обязательно обеспечивался квалифицированной юридической зашитой, ибо осваивать советский рынок кинулись многие авантюристы. И на Западе, что ни день, создаются фирмы с пышными названиями и пустыми счетами, в которых доми­нируют бывшие советские граждане. Фирмы-однодневки, за­ведомо рассчитывая на нашу нерасторопность, необязатель­ность и полное пренебрежение к юридической ответственно­сти (райком рассудит), порою затевают контракты, чтобы только сорвать крупную неустойку. Если пустить внешнеторговые дела на самотек, как сегодня, нашему государству не только не заработать валюту, а еще придется отдавать послед­ние остатки золотого запаса. Запад свое урвет. Будучи в Аме­рике, он слышал и о таких проектах «помощи», но о своей по­ездке в Лос-Анджелес он, конечно, в письме к Камалову не упомянул.

Напоследок указал путь, куда в последнее время кинулись предприниматели, где они нашли для себя Клондайк, и пред­сказывал, что в будущем каждое третье уголовное дело коопе­раторов будет связано с хищением из армейских складов и баз. Деньги дельцов уже сильно подкосили моральные устои неко­торых чинов военного ведомства, и путь тут напрашивался один – быстрее снять покровы тайн с армии, и само собой прекратится перекачка всякого добра в кооперативы.

Отправив пакет прокурору Камалову, Шубарин словно ка­мень снял с души, и настроение у него переменилось, он с прежней энергией взялся за дела. Уже через две недели Артур Александрович понял, что своим коварным письмом крепко прополол ряды конкурентов не только в Ташкенте и в респуб­лике, но даже в Москве. Прошедшие аресты по его доносу на­водили на мысль, что Камалов поставил в известность Москву, и к работе подключились специалисты из КГБ, ведь, по сути, в послании шла речь об экономической диверсии против стра­ны, брали таких людей, на которых милиция и глянуть боялась. И тут он понял, что ему не следует поддерживать ни Се­натора, ни Миршаба в охоте за прокурором, в конечном счете к свободному и правовому государству вели такие люди, как Камалов. И в случае реальной угрозы жизни прокурора человека из ЦК и из Верховного суда следовало сдать властям, как и «математиков», разоряющих страну; ни Сенатору, ни Владыке Ночи рыночная экономика с конкуренцией ни к чему. Резуль­тат по анонимному письму окрылил Шубарина, он почувство­вал, что может влиять на ситуацию если не в стране, то в ре­спублике, и поэтому решился еще на одно послание, но на этот раз за личной подписью. Видя, как трудно идет перестройка в экономике, Шубарин написал письмо в Верховный Совет ре­спублики, где в связи с предстоящей хозяйственной самостоя­тельностью предлагал свои меры оздоровления финансовой и деловой жизни Узбекистана.

Не скрывал он в этом документе и род своих занятий, и даже упомянул о своем легальном миллионе. Учитывая, что командно-административная система не способна ни при ка­ком обновлении оживить экономику, как не сумели ее поднять и новые формы хозяйствования: ни кооперативные, ни аренд­ные, ни акционерные, которые только способствовали замет­ному имущественному расслоению и при всех своих плюсах и «минусах» являются промежуточными методами, и все равно через время встанет вопрос – о собственности, о хозяине.

Артур Александрович на примерах из прессы показывал, что существование одновременно командно- административ­ной системы и промежуточной собственности, выражающейся в новых формах хозяйствования, на деле есть самый гибель­ный и скорый путь для распада экономики и финансовой сис­ темы. В реальности от такого симбиоза процветает экономи­ческий бандитизм, на поверхность выплывают люди, не умею­щие и не желающие хозяйствовать, а стремящиеся только ур­вать в экономическом хаосе, отсюда и баснословные цены, и перекачка государственных средств в кооперативы, превраще­ние безналичных денег в наличные, что в прошлом удавалось только гениальным аферистам, крайне редко и в незначитель­ных, не бросающихся в глаза суммах. Ныне это процветает на каждом шагу, из банков за один заход выносят миллионы на­личных денег. От того денежный вал растет не по дням, а по часам. И командно-административная система, допуская но­вые формы хозяйствования, не только не в состоянии контро­лировать ситуацию, но и не желает этого знать. Чувствуя по­следние дни своего существования, участвует в экономиче­ском бандитизме и грабеже государства, ибо при следующем этапе хозяйствования для нее не невозможно ни то, ни другое. С экономическим бандитизмом может справиться только приватизация собственности. Только подлинный хозяин вста­нет на защиту надежной финансовой системы и здоровой эко­номики – без таких гарантий государство существовать не может.

Обращая внимание на свой миллион и на желание от­крыть коммерческий банк, Шубарин указывал, что в респуб­лике, где теневая экономика имеет многолетние традиции, следует считать ее сложившейся структурой с тысячами мил­лионеров, и в условиях суверенности республики лучше лега­лизировать этот айсберг, который все равно не уничтожить. Но в условиях частной собственности экономический банди­тизм и сознательный развал хозяйства ликвидируется быстро, и заработают здоровые финансовые отношения. Он не скры­вал, что, разреши ему открыть коммерческий банк и легализи­руй средства теневой экономики, он без государственных кре­дитов, ссуд мог бы найти в течение месяца еще 100 миллио­нов. И эти легализированные деньги не влияли бы на потреби­тельский рынок, не взвинчивали цены ежечасно, а пошли бы в дело. На финансирование рентабельных производств, жилищ­ного строительства хозяева банка не всякому их дадут и найдут возможность контролировать.

Легализация теневой экономики вернула бы в оборот не только миллионы-миллиарды, а официально объединила бы, вынесла на поверхность сразу тысячи инициативных и предприимчивых людей. Ведь если теневая экономика с ее сотня­ми миллиардов – реальность, то есть и ее создатели и произ­водители.

Шубарин указывал на специфику республики, где уже много десятков лет существует биржа труда. И в городе, и в де­ревне существует наемный труд, на который все закрывают глаза. Он объяснял, что в Узбекистане никакие перемены, пе­рестройка невозможны, кроме внедрения частной собственно­сти. Так сложилось, и не его задача объяснять, почему самыми богатыми являются люди из партаппарата и командно-адми­нистративной системы, и они не хотят никаких перемен и бу­дут продолжать, как и сейчас, с успехом, всячески ей мешать. Другое дело – частная собственность, с легализацией тайно нажитых денег за такую перестройку они проголосуют двумя руками и не будут стоять горой на пути деловых людей и пре­ образования экономики.

Он объяснял, что не все обладатели миллионов кинутся скупать предприятия, чтобы стать хозяевами, большинство из них наймут предприимчивых, деловых людей. Вот они-то, менеджеры, люди, разбирающиеся в том или ином, будут вер­шить дела, и на хороших условиях на них же будут работать люди, со всеми профсоюзными или иными гарантиями, как и повсюду в мире. И менеджеры, и рабочие могут стать совла­дельцами своего предприятия, но в любом случае это уже – частная собственность, тут все заинтересованы в процветании. Два важных письма по стабилизации экономики в стране и республике вернули Артуру Александровичу былую энергию.

В один прекрасный день, обедая с Коста, он предложил вдруг:

– А не слетать ли нам с тобой на недельку в Дагомыс, раз­веяться?