стеклами, и заметил, что время от времени то к одному, то к другому окну подходили люди и смотрели в сторону памятника. Конечно, их не интересовала штампованная скульптура Ленина, зовущего массы трудящихся вперед. Наверное, даже глядя на вождя в упор, они видели на пьедестале все-таки своего хана Акмаля, тут все: и власть, и идеалы, и нравы были ариповскими, других авторитетов, даже ленинских, не допускалось, хотя опять же все делалось от имени вождя, застывшего в порыве на безлюдной площади Аксая. Поистине страна чудес, Зазеркалье кривых зеркал! Мельтешение вокруг окон говорило ему, что директор агропромышленного объединения на месте и он все-таки озабочен его приездом или, скорее всего, обескуражен его терпением. Наверное, он не понимал, почему бы гостю не встать с айвана и не подняться пешком, без привилегированного лифта на четвертый этаж в служебные апартаменты выдающегося хозяйственника Узбекистана, как нарекла его наша щедрая на эпитеты и словоблудие пресса, в том числе и центральная. Но прокурор был не так прост, не позвал сразу по приезду, теперь уж он сам туда не пойдет, пусть поломает голову со своими советниками, зачем пожаловал без приглашения, да еще тайно, прокурор Сухроб Акрамходжаев в Аксай? Не из простых задачка, не из простых, с чем он приехал, не догадаться никому, сочтут за безумие, за дерзость делать такие предложения всемогущему хану Акмалю.
Солнце припекало, и на айване становилось душно, тень от скульптуры вождя сдвинулась правее, и он решительно посмотрел на часы и подумал, если через полчаса никто не подойдет и ничто не прояснится, то встану и попытаюсь уехать из Аксая, тогда уж точно зашевелятся. Наверное, жест его истолковали правильно, отпущенное на испытание время истекало, минут через двадцать он опять услышал скрип знакомых сапог и у айвана появился улыбающийся как ни в чем не бывало один из утренних сотрапезников.
– Извините, дела, хлопоты. Я доложил о вашем приезде, Сухроб-ака, но директора срочно вызвали по депутатским делам в обком, и он уже час как выехал в Наманган, но распорядился принять вас как следует.
– Как выехал? От управления машина не отъезжала, скрип грузового лифта я бы услышал, – спросил строго Сенатор.
– Извините еще раз, вы у нас впервые в Аксае и не знаете, что попасть в наше здание, как и выйти, можно разными путями, да и черных «Волг», скажу вам по секрету, с одинаковыми номерами несколько, иногда они сбивают людей с толку. Хозяин сказал, что будет ужинать с вами, пойдемте, я отведу вас в гостевой дом. Отдыхайте с дороги, покупайтесь, сейчас там как раз к вашему приходу сменили воду в бассейне и включили прогреться финскую сауну.
Прокурор опять вспомнил, что он находится в королевстве кривых зеркал, забыл о подземных бункерах, катакомбах, тоннелях, выходящих к реке и шоссе. Хан любил путать следы даже без причины, наверное, чтобы держать свой народ в вечном страхе. Говорят, иной раз в поселке появлялся его двойник, он подолгу сиживал на айване, перебирал четки, вроде напоминал – я здесь, я все вижу! Хотя сам в это время находился где-нибудь в Москве на сессии Верховного Совета или уезжал в гости к своему другу Шарафу Рашидовичу.
А черные «Волги» с одинаковыми номерами постоянно шныряли вдоль полей и строек, внушая страх, – все-таки помнили, что машина время от времени останавливалась и из нее выходил хан Акмаль с настоящей кожаной камчой, и горе тому, кто попадался на его пути без лопаты или кетменя.
Гостевой дом оказался не рядом, как предполагал прокурор, пришлось ехать. Располагался он в колхозном саду, вернее, вычурный особняк с собственным садом декоративных деревьев и редких кустарников находился внутри большого яблоневого массива и был обнесен густой сеткой-рабицей высотой почти в два метра, несмотря на то что владения тщательно охранялись.
Со всех сторон внутреннего парка вдоль изящного забора тянулась проволока для сторожевых волкодавов. По тому, как суетилась обслуга во дворе, он понял: приказ о встрече гостя поступил недавно.
Когда он проходил высокой застекленной галереей, видимо служившей в суровые времена года зимним садом, то увидел справа крытый бассейн, его стены, выложенные голубым кафелем, заманчиво оттеняли цвет воды. «Не мешало бы искупаться, целую вечность не плавал», – подумал прокурор, сожалея, что не имеет купальных принадлежностей. Каково было его удивление, когда, войдя в отведенную ему комнату гостиничного типа, он увидел на кровати мягкий банный халат приятного золотистого цвета, плавки в фирменной упаковке, белое махровое одеяло и такое же полотенце – все абсолютно новое. Сенатор тут же облачился в пижаму, оказавшуюся ему впору, и отправился поплавать. Для начала он заглянул в сауну, дверями выходившую к бассейну, там уже хлопотал человек, ладил в предбаннике электрический самовар, загружал холодильник чешским пивом.
«Вполне цивилизованно живет горный хан», – отметил гость, хотя и был наслышан о здешней роскоши и роскоши охотничьих домиков в горах, необыкновенных конюшен с мраморными колоннами и резными дверями, где содержались десятки чистопородных скакунов, чьи цены на аукционе поражают воображение количеством нулей свободно конвертируемой валюты, но бассейн с подогретой водой и экипировкой к нему все-таки удивил прокурора.
Он долго и с удовольствием плавал, наслаждаясь комфортом вычурного по форме и размерам бассейна, наверняка хан Акмаль скопировал свой купальный зал из какого-нибудь видеофильма о красивой жизни, слишком многое говорило о нездешней архитектуре – и высокие стрельчатые окна среди стен, выложенные из красного необожженного кирпича, и стеклянный потолок, легко драпирующийся темно- вишневой плотной тканью, и пальмы в кадках, и редкие карликовые деревья, умело и к месту расставленные повсюду, и ковровые дорожки, и паласы, и ковры, тщательно подобранные по цвету. Он, наверное, купался бы еще, но окликнул человек из сауны и спросил:
– Сухроб-ака, сто десять градусов вас устроят?
Пришлось, прихватив халат, перебираться в сауну.
Наверное, и от бассейна, и от сауны с богато накрытым столом в предбаннике он получил бы огромное удовольствие, если бы в самом конце не произошла одна заминка, в общем-то несущественная, расшатались нервы, но испортившая ему настроение, заставившая задуматься о том, где он находится. Из сауны он выбегал в купальный зал раза три, приятно было, раскрывшись, нырнуть в голубую раковину модернового бассейна с изумительной мягкой, прохладной водой, заполняемой все из того же источника, где брали и воду для самовара. Купаясь в последний раз, он поплыл в дальний конец бассейна, где у изгиба находилась причудливо гнутая лестница из хорошо обработанной нержавеющей стали, таких металлических трапов имелось три, но с этого при его росте и комплекции выбираться из воды казалось удобнее всего. Подплывая, издали он протянул руки к поручням, чтобы затем рывком подтянуть тело и сразу занести обе ноги на ступни, выложенные узкой полосой водоотталкивающего каучука, чтобы не сорвались ступени и чтобы гость не поранился. Едва он коснулся кончиками пальцев металла, как его будто ударило током, он в страхе вскрикнул, моментально захлебнувшись при этом, и рванулся на середину бассейна, он подумал, вот еще один изощренный прием аксайского хана, избавляющий его от недругов, подключил ток к поручням, и нет человека – красивая смерть в голубом бассейне. Но через секунду он понял, случись такое, его уже не было бы в живых, вода и есть идеальный проводник электричества. И он оценил, как расшалились у него
