– Возможно. Для собаки тоже хорошее имя – Антанта, – откликнулся Иванов. – Ты давай ветки собирай, да смотри, чтоб сухие.
Они молча собрали топливо для костра и принялись его разжигать. Точнее, разжигал Иванов, а Рудаки опять сел на прежнее место и изредка давал советы.
«Интересно, – думал он при этом, – Нема придет? А если придет, то что скажет? Ракета на подлете? Смешно. Выпьет с нами ивановской водки, и дело с концом», – решил он и сказал Иванову:
– Зря, наверное, я с этим Немой все это затеял и вас втравил.
– А никто и не ждет ничего от этой встречи, – Иванов отошел от костра. – Пикник на природе. Тут твоя Ива права, – наконец его усилия увенчались успехом, и костер неохотно разгорелся. Иванов сел и спросил: – Думаешь, появится сегодня твой Нема водки выпить? А вообще, и правда интересно, зачем ты эту встречу затеял? Ты что не понимал, что все это наверняка сказки?
– Пассионарная я личность – вот в чем дело, или, как говорит народ, гвоздь у меня в одном месте, – признался Рудаки. – Мне уже и самому надоело которую ночь не спать, хотя, может быть, сегодня и появится наш капитан, – он помолчал немного и добавил: – А насчет переселения ты прав – конечно, сказки.
– Великий ты пассионарий, – хмыкнул Иванов. – Так, может, пойдем домой?
– Пошли, – не возражал Рудаки, – дождемся Корнета, выпьем и пойдем, – и вдруг ударился в воспоминания: – У нас на службе тетка-парторг была, так она секретаря компартии Испании товарищ Ибаррури великой апассионатой; называла. Вообще, забавная была тетка, говорила «годовалая» вместо «годовая» – «годовалая температура января». Забавные были люди партейцы – находка для филолога.
– Почему были? – уточнил Иванов. – Они и сейчас есть.
– В луддиты, должно быть, подались, – предположил Рудаки.
– Не только, – возразил Иванов, – они сейчас в правительствах всяких майоратов заседают. У Вити Чинчука спроси.
– Да аллах с ними, – махнул рукой Рудаки. – Ты мне лучше скажи, что Мамед с автоматом сделает. Как думаешь?
– Спрячет на всякий случай. В отличие от нас, он его в дело пустить не побоится. Меня вот что больше занимает: что это Аборигены у него в кафе делают, они ведь замкнутого пространства не любят, насколько я знаю?
– Может быть, они тоже шашлыки любят и только вид делают, будто бесплотные, – усмехнулся Рудаки. – А хороший шашлык-машлык был. Скажи?
– Недурной.
– Ну и продукт твой, как всегда, выше всяческих похвал. Я бы уже и добавил, – Рудаки потер руки. – Надеюсь, ты не забыл флягу?
– Не забыл, – Иванов похлопал по рюкзаку. – Только давай Корнета подождем.
– Давай, – нехотя согласился Рудаки и приподнялся, чтобы подкинуть в костер ветки, как вдруг у них за спиной кто-то громко сказал:
– Сидеть!
Рудаки обернулся и в неверном свете костра разглядел какую-то темную фигуру с автоматом в руках. Иванов тоже обернулся и хотел встать, но человек с автоматом опять приказал:
– Сидеть!
Иванов опустился на бревно, проворчав что-то угрожающее себе под нос, а человек, не опуская автомата, обошел их и стал между ними и костром.
– Чего вы кричите, автоматом тут размахиваете?! Кто вы такой?! – разозлился Рудаки и попытался опять встать.
– Ты сиди, сиди, Аврам, – сказал человек, – в ногах правды нет.
И Рудаки узнал своего долгожданного легендарного капитана Нему. Правда, узнал не сразу – так необычно он выглядел даже для этого странного времени.
Капитан Нема был одет в солдатскую полевую форму советского времени – гимнастерка, перепоясанная широким ремнем с пятиконечной звездой, галифе, заправленные в грязные кирзовые сапоги, сдвинутая на лоб пилотка. Свет костра упал на его мятые погоны, и Рудаки отчетливо увидел на них четыре звездочки капитана Советской армии. В руках у Немы был автомат с круглым диском – такие Рудаки только в кино видел.
– Нема! – воскликнул Рудаки, стряхнув с себя оцепенение, которое нашло на него после внезапного появления капитана в таком странном виде. – Нема, что это ты так вырядился?! Я и не узнал тебя сначала. Вот познакомься: товарищ мой, Володя. С нами лететь собирается.
– Наум, – сказал капитан каким-то скрипучим голосом, но с места не сдвинулся и автомат не опустил.
Рудаки встал, и капитан Нема сделал шаг назад, по-прежнему не опуская автомат. Встал и Иванов. Все трое молчали. Капитан настороженно смотрел на них, продолжая пятиться. Наконец он остановился, едва не наступив на костер, и сурово предупредил:
– Не приближайтесь – буду стрелять!
– Ты чего, Нема?! – сказал Рудаки, совершенно сбитый с толку и видом, и поведением капитана. – Аврам я, не узнаешь? А это товарищ мой, Иванов. Я ведь говорил тебе, что мы всей компанией линять отсюда собрались. Ты ведь помочь обещал.
– Узнаю, – ответил капитан и сел на бревно возле костра, положив на колени свой антикварный автомат. – Ситуация сильно изменилась. Враг наступает. Мы потеряли многих наших товарищей. Линия
