фронта отодвинулась. Перевести большую группу будет сложно. Сколько у тебя людей?
– Человек десять будет, – совсем растерявшись, ответил Рудаки и посмотрел на Иванова – тот ухмылялся.
– Нужны только мужчины, женщины и дети будут обузой – враг наступает нам на пятки.
Нема вдруг вскочил, резко повернулся и направил автомат на прибрежные кусты.
– Показалось, – сказал он и опять навел автомат на Рудаки.
– Что ты автоматом размахиваешь?! – взорвался Рудаки. – Какие враги?! Ты что, белены объелся?! Аврам я, а это мой товарищ, Володя Иванов. Ты же нас обещал на другую планету переправить, мы тут тебя несколько ночей ждем. А ты что?!
– На звезду, на звезду Бетельгейзе, а не на планету, – сказал капитан, опустил автомат и опять сел на бревно. – Садитесь, – он похлопал по бревну, но Рудаки и Иванов продолжали стоять.
– Садитесь, я все объясню. Ситуация изменилась, я же сказал. Враг перешел в наступление. Мы уже месяц в глухой обороне, а кое-где и пришлось отступить. Линия фронта сдвинулась, понимаешь. Нам нужны люди. Рассчитываю на вас. У тебя закурить есть?
– И закурить, и выпить, – Рудаки протянул капитану сигареты. – Но все-таки я ничего не понимаю. Объясни толком. Какие враги? Какой фронт? Ты в какой армии служишь?
– В Советской, в какой же еще, – капитан затянулся сигаретой, а Иванов хмыкнул.
Рудаки совсем растерялся: и форма, и поведение, и слова капитана Немы были настолько странными даже для этого странного времени, что он буквально онемел. Он растеряно взглянул на Иванова – тот пожал плечами и спросил Нему:
– А враги ваши кто?
– Странный вопрос, – капитан строго посмотрел на Иванова и поправил на коленях автомат, – странный вопрос. Разве у нас не общие враги? – и сказал Рудаки: – Не понимаю я что-то твоего товарища.
Иванов нахмурился и сжал кулаки, а Нема выплюнул сигарету и схватил автомат обеими руками. Повисло напряженное молчание.
Рудаки перепугался не на шутку, он знал, как вспыльчив бывает Иванов, а тут автомат в руках у этого Немы.
– Да Володя хороший мужик, ты что? – поспешно сказал он и добавил: – Ты все же уточни, какие враги, а то мобилизуешь нас на борьбу, а с кем, не понятно.
– Странно, очень странно, что вы этого не понимаете, – Нема встал, продолжая сжимать в руках автомат, и отступил к костру. – Вашу страну захватили оккупанты, немецко-фашистские захватчики терзают вашу землю, гибнут лучшие из лучших, Советская армия истекает кровью в справедливой борьбе…
Капитану не удалось закончить свою тираду: сначала все вокруг озарила вспышка нестерпимо яркого света – Рудаки и Иванов инстинктивно закрыли глаза, – а через секунду раздался оглушительный взрыв. Казалось, грохнуло где-то совсем рядом – взрыв был такой силы, что у Рудаки заложило уши и он перестал что-либо слышать; через некоторое время пришла взрывная волна: на них посыпались ветки, швырнуло золу и головешки из костра. Когда Рудаки пришел в себя и стал нормально видеть и слышать, он понял, что взрыв все же был далеко от них: в дальней от города стороне над лесом стояло огромное зарево. Рудаки огляделся. Иванов тер глаза и чихал, а капитан Нема исчез.
– Ну что? Мотать отсюда надо! – закуривая трясущимися руками, сказал Рудаки. – Опять на нашу голову какие-то катаклизмы, правда, на этот раз, похоже, рукотворные. Да, кстати, – спросил он, ему наконец удалось прикурить, и он жадно затянулся, – да, кстати, где же Нема? Его что, взрывной волной унесло?
– Лучше здесь остаться, – Иванов тоже закурил, но руки у него не дрожали, что с некоторой завистью отметил про себя Рудаки. – Останемся лучше здесь – во-первых, Корнета надо дождаться, во-вторых, грохнуло не в городе и нашим, похоже, ничего не угрожает, а в третьих – не хочется никуда идти, посмотрим, что дальше будет.
– А Нема где? – опять спросил Рудаки.
– Сумасшедший твой Нема, на всю голову, – Иванов доставал из кустов свою знаменитую шляпу, которую занесло туда взрывной волной. – Безумец, как тот лозоходец, помнишь?
– Не был он таким, – задумчиво сказал Рудаки. Он снял плащ, отряхнул и снова надел. – Нормальный был мужик. А форму эту он где взял, в музее? И автомат?
– Наверное, в музее, – согласился Иванов, сел на бревно, порылся в рюкзаке, достал флягу и две кружки, потом какую-то закуску, завернутую в газету. – Давай выпьем от стрессов, так сказать, пока опять не бабахнуло.
Рудаки сел рядом с ним и взял кружку с самогоном. Они выпили, молча чокнувшись кружками, и стали жевать бутерброды с тушенкой, приготовленные их ворчливыми боевыми подругами.
Зарево над лесом разгоралось, охватив уже все видимое пространство неба. Стало светло, блики зарева мерцали в озере. Лесная и озерная живность, всполошенная взрывом, возилась вокруг – отовсюду доносились всплески, шорохи, кряканье уток и повизгивание собак. На противоположный берег выскочили лошади и поскакали вдоль озера беспорядочным аллюром. За ними с хриплым лаем помчалось несколько собак. Скоро в воздухе запахло гарью.
– Лес горит, – сказал Рудаки. – Интересно, что это взорвалось – в той стороне вроде нет ничего такого – один лес.
Как бы в ответ на его вопрос в той стороне раздалось несколько громких орудийных залпов и вслед за ними – треск автоматных или пулеметных очередей.
– Война что ли?! – Рудаки в волнении вскочил на ноги. – Может, пойдем отсюда. Похоже, не так далеко стреляют. Только войны нам не хватало!
– Сиди, – сказал Иванов, – сиди, сейчас еще выпьем. Нельзя без Корнета уходить, – он налил в кружки вторую порцию и протянул ее Рудаки. – Давай. За мир во всем мире.
