просто упал, коротко вскрикнув, и больше не поднялся. Да, Ринальд молчал и вообще держался чуть в стороне от остальных, но по его напряженному серому лицу Лю Шен сразу поняла, насколько он встревожен.
— Ему нужно, чтобы вы оставили его в покое и перестали толкаться на пороге и говорить все разом, — произнесла Лю Шен. — Расходитесь и ничего не бойтесь. Господину уже лучше. Лэрд Ринальд, король звал тебя.
Рыцарь вошел и почтительно остановился перед Конаном.
— Сядь, — махнул тот рукой. — И послушай… вот, ты бы это, не обижался на меня, что ли. Ну, я погорячился, да. Сам знаю.
Конан, который в чем-то раскаивается — на это стоило посмотреть, другого такого случая и во всю жизнь могло не представиться!
— Право суверена… — начал было Ринальд.
— Иди ты с этим правом. Я унизил тебя ужасно, публично, да еще и несправедливо. Простить этого не могу ни себе, ни Треворусу. Ладно бы просто кулаком по морде съездил, а то ведь… я был рабом и знаю, каково это — терпеть унижения прилюдно.
— Я тоже был рабом в Кхитае.
— Знаю! Видел шрамы у тебя на спине, которые с другими не спутаешь, от кнута следы. Так?
— Да.
— Так вот, честью клянусь, а мое слово — верное, что никогда на тебя руку не подниму. И давай забудем об этом.
— Считай, я уже забыл, господин.
Конан вздохнул с таким облегчением, что лэрд понял — ему было важно это услышать.
— А на акул пойдешь со мной? — спросил киммериец.
— Конечно, — охотно согласился Ринальд. — Ни за что такую охоту не пропущу. Это ж не карасей из пруда таскать!
— Хорошо, никто не против, чтобы вы перебили всех акул возле побережья и впридачу крокодилов в аргосских болотах, — вмешалась Лю Шен, — но только не сегодня. Пусть пока поживут.
Глава X
— А где там подевался этот бездельник Рестан? — громко спросил Паллантид, — Или этому… с позволения сказать, воину, хоть камни с неба вались, дела нет, вообще, ни до чего! Нет, ну что за безалаберность?! Действительно, среди остальных Рестана не было. Ролло вызвался сходить за ним и отсутствовал очень недолго, а когда возвратился, на лице гвардейца было написано сильнейшее потрясение, у него даже волосы на затылке приподнялись, как шерсть y собаки.
— Он… Реста…
— Что? — спросил Паллантид. — Да говори ты, а не заикайся!
— Он мертв, — выпалил Ролло…Действительно, молодой гвардеец был безнадежно мертв уже несколько часов, и его тело успело остыть. Темно-карие глаза оставались удивленно распахнутыми, словно перед смертью Рестан увидел нечто, крайне его поразившее, а цвет лица ясно указывал на то, что умер он от удушья.
— Задохнулся?! — Паллантид осмотрел шею Рестана, но не обнаружил никаких следов, соответственно которым можно было утверждать, что гвардеец погиб от чьей-то руки. — Проклятье! Я ничего не понимаю. Кто из вас последним видел его живым?
— Я, — сказал Ролло, — мы играли в кости, а потом я ушел. Он проигрывал… мы решили продолжить завтра.
— А сейчас, когда ты входил к нему, дверь была открыта?
— Я постучал, но Рестан не отозвался. Тогда я толкнул дверь, и она, правда, оказалась не заперта.
— Позовите Лю Шен, — велел Паллантид, тут же вспомнив, где и с кем находится кхитаянка.
Повисла напряженная пауза.
— Мы должны сообщить Конану о Рестане, — всё-таки решил Паллантид. — Король не может оставаться в неведении относительно того, что здесь происходит! Нам всем следует понять, что мы в этой треклятой Мессантии, — на чужой и, демоны меня разорви, враждебной земле, а не у себя лома, и эта смерть — тому горькое подтверждение.
…— Я уже видела такое, — Лю Шен приподняла руку Рестана, разглядывая синие ногти на его пальцах, затем оттянула вниз его веки. — Да, видела, и могу утверждать, что он отравлен каким-то не сразу действующим, по очень сильным ядом, от которого останавливается сердце.
— Значит, всё-таки убит, — Паллантид сжал кулаки.
— Но он не ел и не пил ничего такого, что не употребляли и все мы, — усомнился Ролло. — Однако остальные все живы, а Рестан…
— Живы. Пока, — мрачно уточнил Паллантид.
— Отравить человека можно не только через еду и вино, — сказала Лю Шен. — иногда довольно крошечного укола, простой царапины. Надо осмотреть каждый дюйм его тела, прежде чем подготовить к погребению, может быть, это что-нибудь прояснит.
— Мы подготовим к погребению всю Мессантию, — прорычал Паллантид. — Никто не смеет безнаказанно убивать наших людей! Треворус ответит за это!
— Конан… — Лю Шен подняла голову и посмотрела в суровые лица мужчин. — Наш король тоже был в одном шаге от точно такой же смерти. Всё очень похоже. Кто-то пытался покончить не только с Рестаном, — отчетливо произнесла она вслух то, о чем уже успели подумать многие, и напряженный голос девушки зазвенел от ярости. — Но это не значит, будто именно подданные Треворуса решилась на подобную подлость. Поверьте, мне тяжело говорить об этом, однако убийцей может быть один из нас, и он не оставит своих попыток.
Наступила такая гнетущая, полная тишина, в которой не слышалось даже дыхания.
— Один из нас? — первым нарушил молчание Паллантид, — Я лично подбирал самых надежных людей, обвинить кого-то из них — значит обвинить меня самого! Черная гвардия — не змеиное гнездо предателей!
— Не все, кто отправился с королем в Аргос, принадлежат к Черной гвардии, — ей хотелось умереть раньше, чем она закончит, но долг велел продолжать и договорить до конца. — Два человека не находятся в твоем личном подчинении, Паллантид: я сама. И лэрд Ринальд.
«Убийца… не оставит своих попыток… лэрд Ринальд…»
Ринальд, который один раз, уж точно, пытался убить Конана на глазах всей Тарантии! Тогда, в открытом бою, он проиграл, но значило ли это, что на том и успокоился?
Не было руки, которая в этот момент не потянулась бы за оружием, и не было сердца, в котором не вспыхнул бы гнев, способный расплавить даже камень!
В самом деле, в словах Лю Шен была железная, совсем не женская логика. Покушаться на жизнь короля Аквилонии подданным Треворуса не было ни смысла, ни выгоды. Вряд ли в Мессантии нашелся бы безумец, желающий видеть Аргос растоптанным подковами коней аквилонской армии, которая непременно начала бы, в таком случае, войну. Что касается Черных гвардейцев Паллантида, каждый из них доказал свою преданность Конану не один раз. Кхитаянка также оставалась вне всяких подозрений. Вывод напрашивался сам собой.
Вокруг лэрда немедленно сомкнулось плотное кольцо.
Только железная дисциплина не позволяла гвардейцам прикончить его, не дождавшись приказа.
Паллантид скрипнул зубами.
— Убейте эту мразь.
— Только право короля выносить ему приговор, — на лице Лю Шен не дрогнул ни один мускул, на нем лишь губы двигались — через силу и такую страшную Душевную боль, что кхитаянка сама не понимала, чем
