Я встал, закурил и заходил по комнате.
Впрочем, кое-что я все же извлек и путем трехчасового копания в этой груде мерзости. Это был факт — книга лежала на столе, звезда расплывалась на последней странице кровавой кляксой. Ее лучи тянулись во все стороны.
Я возвратился в кресло и достал Таро — к счастью, у меня имелась еще одна колода, запасная. Сосредоточившись, я раскинул сложный расклад из шестнадцати арканов.
В центре легли Дьявол, Ангел и Смерть.
Поморщившись, я отвернулся — похоже, песне этой не было конца. А ведь я-то наивно полагал, что закончился ее последний куплет. Я надеялся, что мои гадания сбылись сегодняшней ночью, а видения Кассандры о том, что мне стоит собирать похоронный узел, — оказались неправильно истолкованы. Но, как получалось, все предсказания имели вообще иной смысл, на этот раз совершенно непонятный.
Я остановил руку, двинувшуюся к компу. Прибегнуть к помощи Кассандры я успел бы всегда. Куда важнее было иметь в этом деле свое собственное подсознательное понимание. Вполне вероятно, помочь мне в дальнейшем могло только это, а два провидца — это чересчур.
Решив так, я прикрыл глаза и направил мысли на карты. Усталость мешала концентрации — и помогала, расслабляя разум, который служил в этом деле плохую службу. Ощущения пришли не сразу — но они пришли вскоре. Я не отпугивал их.
Покинув квартиру, я спустился к подножиям руин и пошел вдоль их ряда по безлюдной дороге. Чувство вело меня, когда я проходил мертвые сектора, оно направляло к Ядру города. И вскоре я оказался там — совершенно один.
В Ядре не было никого. Брошенные машины стояли вдоль бордюра и посреди проезжей части, окна высотных домов-башен зияли темнотой — от подножий до венчавших их пирамид и пентхаусов. Жители словно ушли, покинув это место. Не было жизни ни в ночных заведениях, ни в супермаркетах. Вокруг были только туман и тишина.
Мое одиночество было полным. Я шел, и стук моих сапог разносился, казалось, на много кварталов вокруг.
Произошло что-то ужасное. Произошло совсем недавно, но никто из жителей уже не вернется домой. Никогда больше нога человека не ступит на мощенные плиткой тротуары, не опустится на ступени бесчисленных лестниц. Меня окружал туман, и я знал, что дальше будет только запустение — заросли ворвутся на улицы, сорные травы захватят каждый пригодный уголок. Их семена проникнут в каждую щель, и они разрушат стены. Это неминуемо произойдет, потому что совсем недавно…
Здесь побывало зло, настолько колоссальное, чтобы просто смести жизнь, как вихрь сносит песчинки.
Гадая о нем, я шел, и город менялся. Как-то плавно туман обернулся темнотой, в которой по непонятным причинам было бессильно даже усиленное зрение. Удавалось различить только то, что попало в призрачный ореол, создаваемый экраном компа.
Явившись в город, который сделало своими владениями неведомое зло, я бросил ему вызов. Я чувствовал, как оно пробуждается…
Улицы стали заканчиваться тупиками или бездонными провалами. Я перелазил через баррикады всякого хлама — будто кто-то стягивал из окрестных жилищ все, чтобы преградить мне путь. Тишина наполнилась странными звуками. То это был звон, будто кто-то забавлялся колокольчиком. То это был шорох, будто бы кто-то перемещался тайком, крадучись и прячась в закоулках. Шуршание бумаги, будто брели по колено в мятых газетах, или тяжкий размеренный звон, словно ударяли канализационным люком по бетонному столбу…
И всякий раз мне не удавалось выяснить место, откуда это доносилось, даже с помощью форсированного слуха. Стоило мне его усилить, звуки попросту исчезали.
Безжизненный город стал прибежищем призраков. В самом его воздухе витал запах боли и ужаса. Что тут случилось?
Ответом на этот вопрос был очередной звук — из-за следующего дома.
Я выхватил излучатель и кинулся на него. Мне надоело мешкать. Свет моего компа прыгал по мостовой, когда я бежал, выхватывая мусор, разбросанный там и сям, а из-за поворота доносился все тот же скрежет. Какой-то безумец царапал по асфальту стальным ломом, все быстрее и быстрее, в такт тому, как я убыстрял свой бег.
Скрежет стал неистовым — и оборвался, едва я достиг угла дома.
Когда завернул, держа улицу под прицелом, там было пусто. Оставался след.
Ореол дисплея выхватил надпись, выцарапанную на асфальте полуметровыми буквами.
Выведено это было не то что каллиграфическим почерком, а настоящим художественным шрифтом. Присутствовал и огромный знак, начертанный прямо над этим словом, — уже известная октаграмма, прорывающая круг. Надпись была едва заметна, но вот знак выдолблен глубоко.
Я разглядывал его, когда услышал смех из соседнего переулка. Затем послышался испуганный вскрик. Мужской голос, я кинулся на него…
За разбитым автобусом, который перегородил улицу, опять никого не оказалось.
Что-то вязкое булькнуло на земле сбоку. Я развернулся, нацеливая излучатель.
Кровь. Целая лужа крови.
А затем что-то щелкнуло, и алое свечение вспыхнуло над моей головой, сменяя тьму мигающим адским огнем. Это было настолько неожиданно, что я едва не выстрелил в его источник.
Это была всего лишь красная секция светофора. Он мигал своим рубиновым светом, и тени гротескно извивались на том, что качалось на консоли.
Останки мужчины, подвешенного вверх ногами. Над ним поработали так, что возраст было не понять — но почерк был мне знаком. Теперь я узнал и смех.
Он звучал уже позади — там, откуда я только что прибежал.
Я опять бросился на него, и опять нашел пустоту.
Надпись исчезла, точнее, ее замазали кровью. Но символ остался, как знак торжества. Кровь наполняла и пунктирный круг-желоб, и октаграмму.
— Да, дружок… — донесся гнусавый голос Вурдалака оттуда, где висел труп. — Это именно я, ты не ошибся. Как тебе это местечко? Можешь гоняться за мной сколько угодно. Ты не спасешь ее…
Я понял, о ком он говорит. Таня. С проклятием я бросился к нему…
И освещение начало меняться…
Тяжело дыша, я вскинулся — и только тогда осознал, что заснул в кресле, уронив голову на стол.
Ночь открыла передо мной бездну. Безумие разверзло свои глубины, черные и бесконечные, — оно попробовало на прочность мой рассудок, силясь уничтожить эту спасительную грань от окружающего ужаса, растворить в себе мою личность. Граница меж сном и реальностью натянулась до такой степени, что грозила лопнуть. Слишком много выходящего за рамки нормального. Настолько много, что впору было усомниться не то что в способности прочувствовать тонкие нюансы между провидческим трансом и обыкновенным сновидением — а в умении отличить кошмар от событий действительности.
Таймер показывал одиннадцать утра, и это означало, что я проспал без малого семь часов. Что это было, увиденное? Это был повод раскинуть карты еще раз.
Но делать этого я не стал.
На мои нервы обрушилось слишком много. По приезде домой мне следовало просто как следует поужинать и лечь спать. И уж точно не рыться после всего случившегося в посмертных записках тысячелетнего чудовища, а затем еще и пытаться найти отсутствующие ответы в миражах- предсказаниях.
Разминая затекшие плечи, я подошел к окну и зажег сигарету.
Свет пасмурного утра лился с неба, насыщая все оттенками серого. Бетонные многоэтажки застыли в своей безжизненности, походя на титанические склепы. Листва деревьев и кустарников отяжелела от
