– Напротив. Вы хороший знаток людей.
– Он не мог убить
– Вы с ним виделись?
– Час назад он пришел к себе в магазин, но жалюзи не открыл.
– Он был на оглашении?
– Слишком поздно. В будни вечернее оглашение начинается в десять минут седьмого.
– Прошу прощения. Я часто путаю часы и дни.
– Большой беды в этом нет.
– Да нет, иногда бывает. Я поручил Дамаса одному врачу.
– Вы правильно сделали. Он рухнул с небес на землю, такое всегда неприятно. Наверху нет того, что можно разбить, но нельзя склеить. Потому он и обитал там.
– Что Лизбета?
– Она сразу пошла к нему.
– Ясно.
– Ева будет огорчена.
– Понятное дело, – проговорил Адамберг.
Потом он немного помолчал.
– Видите, как все складывается, Дюкуэдик, – снова заговорил комиссар, усаживаясь так, чтобы глядеть собеседнику в глаза. – Дамас провел пять лет за решеткой за преступление, которого не совершал. Сегодня он свободен, хотя думает, что совершил преступление. Мари-Бель в бегах из-за бойни, которую сама устроила. Антуан будет осужден за убийства, которые не он замышлял.
– Бывает настоящая вина, а бывает только ее видимость, – мягко ответил Декамбре. – Вам это интересно?
– Да, – ответил Адамберг, глядя ему в глаза. – Раз уж мы заговорили об этом.
Декамбре несколько секунд смотрел на него, потом опустил голову.
– Я не трогал ту девчушку, Адамберг. На нее набросились трое школьников в туалете. Я потерял голову и ударил их, потом поднял малышку и вынес оттуда. Меня сломали показания свидетелей.
Адамберг кивнул.
– Вы догадались об этом? – спросил Декамбре.
– Да.
– Значит, из вас получился бы хороший советник. В то время я уже просто выбился из сил. Вы и об этом догадались?
– Нет.
– А теперь мне наплевать, – закончил Декамбре и скрестил на груди руки. – Или почти наплевать.
В эту секунду на площади раздался гром нормандского гонга.
– Кальвадос, – сказал Декамбре, подняв палец. – И горячая еда. Этим не стоит пренебрегать.
В «Викинге» Бертен угощал всех в честь освобождения Дамаса. Тот устало приклонил голову на плечо Лизбеты. Ле Герн встал и пожал Адамбергу руку.
– Все опять в норме, – сказал Жосс. – «Странных» писем больше нет. Одни только овощи на продажу.
– Мы очень часто пренебрегаем чрезвычайной питательной ценностью тыквы, – отвечал Адамберг.
– Это верно, – серьезно согласился Жосс. – Мне доводилось видеть тыквы, которые за две ночи раздувались, как бочки.
Адамберг подошел к шумной компании, которая приступила к ужину. Лизбета подвинула ему стул и широко улыбнулась. Он вдруг ощутил желание прижаться к ней, но место уже было занято Дамасом.
– Он поспит у меня на плече, – сказала она, указав на Дамаса.
– Так и надо, Лизбета. Он будет спать долго.
Бертен торжественно поставил перед комиссаром тарелку. Горячей едой не стоит пренебрегать.
Во время десерта дверь «Викинга» распахнулась, вошел Данглар, сел, облокотившись на стойку бара, устроил у ног Пушка и незаметно поманил Адамберга.
– У меня мало времени, – сказал Данглар, – дети ждут.
– Юрфен что-нибудь выкинул? – спросил Адамберг.
– Нет. К нему заходил Ферез. Дал ему успокоительное. Он послушно принял и теперь спит.
– Прекрасно. Так или иначе сегодня вечером все лягут спать.
Данглар заказал Бертену бокал вина.
– А вы? – спросил он.
– Не знаю. Я, наверно, немного пройдусь.
Данглар выпил полбокала и поглядел на Пушка, который играл с его шнурками.
– Он подрос, не правда ли? – заметил Адамберг.
– Да.
Данглар осушил бокал и тихо поставил его на стойку.
– Лиссабон, – сказал он, положив на стойку свернутую бумажку. – Гостиница «Санто-Хорхе». Номер триста два.
– Мари-Бель?
– Камилла.
Адамберг почувствовал, как внутри у него все сжалось, словно от неожиданного удара. Он скрестил на груди руки и оперся на стойку.
– Как вы узнали, Данглар?
– Я следил за ней. – Данглар наклонился, чтобы подобрать котенка, а может, для того, чтобы спрятать лицо. – Как последняя сволочь. Она не должна об этом узнать.
– Вы приставили к ней полицейского?
– Вильнева, он раньше служил в Пятом округе.
Адамберг не шевелясь глядел на сложенную бумажку.
– Будут и другие недоразумения, – сказал он.
– Я знаю.
– И может статься…
– Знаю. Может статься.
Адамберг неподвижно глядел на белый листок, затем медленно протянул руку и накрыл его ладонью:
– Спасибо, Данглар.
Данглар сунул котенка под мышку и вышел, махнув рукой.
– Это был ваш коллега? – спросил Бертен.
– Это был посланник богов.
Когда на площади наступила ночь, Адамберг, стоявший, прислонясь спиной к платану, достал блокнот и вырвал из него листок. Потом подумал и написал «Камилла». Немного погодя прибавил – «Я».
Начало есть, подумал он. Уже неплохо.
И через десять минут, поскольку продолжения не получалось, он поставил точку после «Я» и завернул в листок монету в пять франков.
Потом медленно пересек площадь и бросил свою лепту в голубую урну Жосса Ле Герна.
Примечания
