— Мы не можем позволить себе сидеть на одних консервах, — сказал доктор Мессингер брюзгливо. — Придется мужчинам отправиться на охоту.
Но мужчины выслушали приказание с безучастным выражением на опущенных долу лицах, и остались в лагере.
— Здесь нет птица, нет зверь, — объяснила Роза. — Вся ушла. Они могут поймать рыба.
Но индейцы не желали себя утруждать и не поддавались ни на какие уговоры. Они видели, что на берегу лежат груды мешков и тюков с едой; вот иссякнут запасы, тогда можно подумать и об охоте.
А пока надо было строить каноэ.
— Это явно воды Амазонки, — сказал доктор Мессингер. — Они, по всей вероятности, впадают или в Рио-Бранко или в Рио-Негро. Пай-ваи селятся вдоль берегов, а Град, судя по всему, расположен на одном из притоков где-то вниз по течению. В первой же пай-вайской деревушке мы раздобудем проводников.
Каноэ сооружали из коры. Три дня ушло на то, чтобы отыскать четыре прямых дерева подходящего возраста и свалить их. Обрабатывали деревья прямо на месте. Кору обдирали ножами с широкими лезвиями; на это ушла еще неделя. Индейцы работали терпеливо, но сноровки у них не было, и, снимая с одного дерева кору, они повредили ее.
Тони и доктор Мессингер ничем не могли помочь им: они провели эту неделю, охраняя от женщин сахар. Мужчины бесшумно двигались по лагерю и близлежащим зарослям. Они беззвучно раздвигали голыми плечами дремучий подлесок; под их босыми ногами не шуршали опавшие листья; речи их были коротки и почти неслышны, они никогда не присоединялись к болтовне и хихиканью женщин; за работой они иногда ухали в такт; развеселились они всего раз: у одного индейца — он обдирал ствол — соскользнул нож и врезался в мякоть пальца. Доктор Мессингер обработал рану йодом и забинтовал. После этого женщины не давали ему проходу, они то и дело показывали ему царапины на руках и ногах и просили помазать йодом.
С двумя деревьями удалось покончить за один день; на третье ушел весь следующий день (это было то самое, у которого повредили кору), а на четвертое — еще два: оно было больше других. Когда последние волокна были обрублены, четверо мужчин встали вокруг ствола и сняли кору целиком. Она тут же скрючилась, образовав полый цилиндр, который мужчины отнесли к реке и спустили на воду, привязав лозой к дереву.
После того как кору подготовили, сделать из нее каноэ было не слишком сложно. Четверо мужчин растягивали кору, двое других укрепляли распоры.
Концы оставляли незаделанными и слегка загибали так, чтобы они вздымались над водой (при полной загрузке каноэ должно было погружаться в воду лишь на один-два дюйма).
Потом мужчины принялись за однолопастные весла; это тоже было довольно несложно.
Доктор Мессингер ежедневно спрашивал Розу:
— Когда лодки будут готовы? Спроси мужчин. И она отвечала:
— Вот сейчас.
— Сколько еще дней понадобится? Четыре? Пять? Сколько?
— Нет, совсем мало. Лодка кончать, совсем сейчас. Когда стало ясно, что работы близятся к концу, доктор Мессингер занялся подготовкой к отъезду. Он разобрал запасы, разбив грузы первой необходимости на две группы; они с Тони должны были сидеть в разных лодках, каждый брал с собой ружье и патроны, фотоаппарат, рацион консервов, товары для обмена и личные вещи. На третье каноэ, где должны были плыть одни индейцы, грузились мука, рис, сахар, фаринья и еда для индейцев. Каноэ явно не могло увезти все товары, и «аварийный фонд» свалили в кучу неподалеку от берега.
— С нами пойдут восемь человек. Четверо останутся с женщинами охранять лагерь. Главное, добраться до пай-ваев, дальше все пойдет как по маслу. Тогда макуши могут отправляться домой. Думаю, они не разграбят наших запасов. Здесь нет ничего такого, на что бы они позарились.
— А не взять ли нам с собой Розу, чтоб она служила переводчиком?
— Да, надо бы взять. Я ей скажу.
К вечеру было готово все, кроме весел. И едва наступила благословенная тьма, Тони и доктор Мессингер сбросили перчатки и сетки, действовавшие им весь день на нервы, и затребовали Розу на ту половину лагеря, где они спали и ели.
— Роза, мы решили взять тебя с собой вниз по реке. Ты нам нужна, чтоб объясняться с мужчинами. Поняла?
Роза молчала; на лице ее, освещенном снизу стоявшим на ящике фонарем, ничего не отразилось; тень от высоких скул скрывала глаза; прямые, рваные космы, редкая вязь татуировки на лбу и губах, бочкообразная фигура в засаленном ситцевом платье, коричневые ноги колесом.
— Поняла?
Она снова промолчала; казалось, она всматривается в темную чащу поверх их голов, но глаза ее крылись в тени.
— Дослушай, Роза, все женщины и четверо мужчин останутся здесь в лагере. Восемь человек поплывут на лодках до деревни пай-ваев. Ты поедешь на лодке. Как только мы придем к пай-ваям, ты и восемь мужчин вернетесь на лодках назад в лагерь. И потом все вместе назад к макуши. Поняла? Наконец Роза заговорила:
— Макуши не ходить с пай-вай.
— Я вас не прошу ходить с пай-ваями. Ты и мужчины дойдете с нами до пай-ваев, а потом вернетесь к макуши. Поняла?
Роза подняла руку и очертила в воздухе круг, охватывающий лагерь, дорогу, по которой они пришли, и широкие просторы саванны позади.
— Макуши там, — сказала она. Потом подняла другую руку и махнула в сторону далекого края, лежащего где-то вниз по течению реки. — Пай-вай там, — сказала она. — Макуши с пай-вай не ходить.
— Послушай, Роза. Ты разумная, культурная женщина. Ты прожила два года с черным джентльменом мистером Форбсом. Ты любишь сигареты…
— Да, дай сигарета.
— Ты поедешь с мужчинами в лодках, и я дам тебе много-много сигарет.
Роза безучастно смотрела перед собой и молчала.
— Послушай. С тобой едут твой муж и еще семь мужчин они не дадут тебя в обиду. Как же мы будем разговаривать с мужчинами без тебя?
— Мужчина не ходить, — сказала Роза.
— Разумеется, мужчины пойдут с нами. Вопрос только в том, пойдешь ли ты?
— Макуши с пай-вай не ходить, — сказала Роза.
— Господи, — устало сказал доктор Мессингер, — ладно поговорим об этом утром.
— Дай сигарета…
— Мы попадем в хороший переплет, если она не пойдет.
— И еще в лучший, если никто из них не пойдет, — сказал Тони.
Назавтра лодки были готовы. К полудню их спустили на воду и поставили на прикол. Индейцы молча занялись приготовлением обеда. Тони и доктор Мессингер ели язык, вареный рис и консервированные персики.
— С запасами все в порядке, — сказал доктор Мессингер, — нам их хватит по меньшей мере на три недели, а мы доберемся до пай-ваев за день-два, не больше. Выходим завтра
Ружья, рыболовные крючки и рулоны ситца — жалованье индейцам — они оставили в деревне.
Но у них было с собой еще с полдюжины ящиков с «обменным фондом» для использования на последующих стадиях путешествия. По местной системе цен нога кабана стоила пригоршню дроби или двадцать ружейных пистонов; за упитанную птицу требовали бусы.
Около часа, когда с обедом было покончено, доктор Мессингер призвал Розу.
— Завтра выходим, — сказал он.
— Да, прямо сейчас.
— Передай мужчинам, что я сказал тебе вчера вечером. Восемь человек едут в лодках, остальные ждут здесь. Ты тоже едешь в лодке. Все эти запасы грузятся в лодки. Передай это мужчинам.
Роза ничего не сказала.
