раздражает отца? Ведь как две капли похож, только цвет глаз – ее…
Ваня осторожно, обходя отца как можно дальше, показался из-под стола и тут же спрятался за спину матери. Та легонько подтолкнула его к остывшей тарелке картошки с гуляшом – нетронутым стояло и то и другое.
Константин, казалось, несколько смягчился и наставительно произнес:
– Я тут таскаю мясо через проходную, чтобы прокормить тебя, дармоеда… Сколько можно мусолить эти две ложки? Час уже сидишь! Или тебе мать плохо сготовила? Жри, давай!
Ваня ткнулся от подзатыльника носом в тарелку. Константин тяжело вздохнул, глядя на сына. Слабого, вечно ноющего. Взгляд отца до краев наполнился брезгливостью, но потом засветился решимостью и упрямством.
– Я из тебя выращу человека! Сядь прямо! – Ванино плечо резко дернули. – Ешь!
– Папочка… миленький… Ну, пожалуйста… – захныкал тот.
– Ешь! Ишь, театр тут устроил!
Мальчик положил ложку в рот и, зажмурившись, проглотил. Рвота моментально вывернула скудное содержимое желудка обратно.
– Вот, сучонок! Специально, бл…!
Отец сдернул сына со стула и потащил к зеркалу.
– Посмотри! Только посмотри на себя! На кого ты похож?
В большом, загаженном мухами зеркале, отразилась маленькая фигурка в голубой рубашке и шортиках, на колготках – мокрые пятна, лицо с огромными глазами, в которых светился ужас…
– Разве ты на человека похож?
От следующей затрещины Ваня кубарем покатился под сервант, – оттуда снова донесся плач.
– Еще хоть раз пикнешь – убью!
Звуки под столом превратились в тихие всхлипы.
– Иди отсюда! Вали с глаз моих!– гаркнул отец. – Пусть завтра мать сама тебя в садик ведет!
Ваня, зажимая рот ладонью, быстро исчез в своей комнате, а Константин Воронцов включил телевизор…
Они вышли из дома, когда отец еще спал. Варвара не укоряла сына за привычку останавливаться и задирать голову кверху. Она просто молчала, стараясь попасть в такт с маленькими шажками Вани. В раздевалке его как всегда ласково встретила воспитательница.
– Ванечка, здравствуй мой хороший… Ой, а шишка-то почему? Упал? – голос вскоре настойчиво повторил, – Упал? Варвара Дмитриевна…
Та нервно засуетилась возле шкафчика, затем подтолкнула мальчика к двери в группу. Сын послушно скрылся и его звонкий певучий голосок зазвучал среди гула других детей.
– Ну, да, упал…
Женщины понимающе уставились друг на друга. Варвара выпалила:
– А что я могу? Он – отец! Плохого не сделает!
– Разве так можно относиться к ребенку? Тем более, к такому. Ваня -очень хрупкий, ранимый. С тонкой душевной организацией. С ним так нельзя!
– Чего?
– Я говорю, вы или ваш супруг его сломаете. Все дети же разные! С ним надо только лаской, как можно мягче… Заниматься с ним. У него очень богатое воображение, очень чуткое восприятие. Вы понимаете, что у вашего ребенка есть талант, которого нет у других? Ну, так его надо развивать! Это ваш долг как родителей – помочь раскрыть его способности и давать любовь, поддержку. И он на старости лет будет вам заботливым и чутким помощником.
– Ой, не знаю… Муж из него хочет сделать мужчину. Вы знаете, он у нас теперь почти каждую ночь, – женский голос перешел на шепот, – каждую ночь мочеиспускание… Да-да… Даже ума не приложу…
Воспитательница нахмурилась, быстро перебирая в памяти события последнего месяца и довольно громко отчеканила: «Ни разу не замечала, чтобы Воронцов здесь мочился! Ни разу! Интересно, почему дома он сикается, а здесь – нет? Вам не приходит в голову, что…»
При этом воспитательница не обратила внимания на то, что Людочка Коновалова теребит жидкую белобрысую косичку и внимательно прислушивается к разговору. Тот факт, что мама Вани Воронцова украдкой, по – секрету, что-то поведала воспитательнице, привел ее в полнейшее возбуждение. Через мгновение Люда уже влетела в группу и, бросив полный превосходства взгляд на Ваню, с тем же придыханием зашептала на ухо своей подружке Марине: «А Воронцов то … представляешь…» Блеск девчоночьих взглядов отразился в боязливых глазах мальчика, как в зеркале. В раздевалке же спор только разгорался.
– Это не ваш ребенок! У вас вообще дети есть?
– Нет…
– Вот и не лезьте! Своих нет, а меня учите! Что вы понимаете?
Варвара раздраженно хлопнула дверцей ящика и демонстративно повернулась спиной, под нос выговаривая: «Учительница тоже мне нашлась!» Воспитательница растерянно всплеснула руками, но все же повторила:
– С ним так нельзя…
Глава 7
Как-то вечером воспитательница бросила на Воронцова беспокойный взгляд.
– Ванечка, ты что-то бледный у меня. Ты себя хорошо чувствуешь? Да? Может тебя к врачу отвести? Правда, поздно уже…
Едкий запах лекарств от белого халата, и сразу же воспоминание о стеклянном шкафе, полном колючих уколов и пузырьков с чем-то горьким, заставили того быстро-быстро замотать головой. Воспитательница уточнила:
– Не хочешь? Я все же посмотрю, есть ли врач. Посиди здесь.
Воронцов уселся на стульчик. Рядом играли несколько девочек и еще один мальчик, которого по обыкновению забирали последним. Ваня наблюдал какое-то время за ребятами, и вдруг заметил, что Люда Коновалова смотрит прямо на него. Ваня быстро отвернулся, понимая, что та знает про него самое ужасное. И уже успела рассказать, наверное, всем. Все знают про то влажное пятно. Не только мама теперь беспокойно шарила по утрам рукой по его простыни, но и нянечка с опаской и неодобрением здесь, в садике. Мечта превратиться в комара и улететь вновь забралась в его голову. Вчера он жалостливо просил маму больше не водить его сюда, нота сделала вид, что не слышит. А отец угрожающе указал на пряжку ремня, предупредив, что его хныканья стоят у него поперек горла…
«За тобой пришли!» – раздалось откуда-то сверху.
Мальчик с радостью поспешил на выход, но завидев знакомую куртку, остановился. Затем опасливо приблизился к своему шкафчику. Лицо приняло выражение абсолютного послушания, шкафчик быстро распахнулся, а руки торопливо стали натягивать штаны. Только бы никого из ребят не было! Присутствие же воспитательницы, как всегда, успокаивало и приободряло. Та никогда его не ругала, лишь иногда журила за взятые без спроса вещи. По большей части – хвалила и ставила другим ребятам в пример его рисунки и поделки. Но она тоже знала, что он мочится во сне, и поэтому не может относиться к нему так, как раньше. Какой-то барьер теперь вставал перед ним каждый раз, когда он хотел к ней подойти.
– Ты чего это? А? – спросил Константин, выслушав речь воспитательницы о том, что ребенок может быть не здоров.
Ваня виновато уронил взгляд в пол.
– Не придуривайся! Взял моду! Чуть что – сразу жаловаться! Мало, что ссыкун…
Заметив, что из группы вышла Марина, Ваня громко заплакал, а отец подытожил:
– …еще и тряпка! Вон, все над тобой смеются!
