пивом? Все мозги мне запудрило. Я сейчас, ага? — Она встала и, качаясь, прошла в переднюю часть зала.
Потом оттуда раздался вопль. Пока Робин все еще решала, кто бы мог так вопить, Габи уже, перемахнув через стол, успела протиснуться сквозь плотную толпу титанид.
— Он здесь, он здесь! Это он! Он!
Тут Робин поняла, что голос принадлежит Сирокко, и принялась гадать, что же могло так напугать Фею. Насчет характера Сирокко у Робин были сомнения, но трусихой она ее не считала.
В одном конце пивной, рядом с дверью, собралась толпа. Габариты Робин не позволяли ей ничего увидеть поверх конских задов — так что она вспрыгнула прямо на стойку. Так ей удалось увидеть самый эпицентр всего переполоха.
А увидела она, что Сирокко утешает какая-то незнакомая Робин титанида. Габи стояла чуть поодаль. В одной руке Габи держала нож, а другой — подавала какие-то знаки скорчившемуся перед ней прямо на полу мужчине. В неверном свете ламп поблескивали ее зубы — белые, хищные.
— Вставай, вставай, — шипела Габи. — Ты, грязная скотина, чем ты лучше вон тех шариков, а? Отвечай, животное! Если кому и суждено спустить тебя в канаву, то, черт меня побери, если я этого не сделаю!
— Я ничего такого не делал, — хныкал мужчина. — Клянусь, вот хоть Рокки спроси. И не стану ничего такого делать. Я ведь был хорошим. Уж ты-то, Габи, меня знаешь.
— Да, Джин, знаю. Даже слишком хорошо. У меня были две возможности тебя прикончить, и я, как последняя дура, их упустила. Так вставай и прими смерть лицом к лицу; пусть хоть на это у тебя хватит духу. Вставай — или я зарежу тебя прямо так, как свинью. Свинья ты, впрочем, и есть.
— Нет-нет, мне будет больно. — Он согнулся в три погибели, спрятав ладони между ног, и залился слезами. По сути, он и стоя вид имел бы жалостный. Лицо его, руки — короче, всю кожу, какая только была видна, — испещряли старые шрамы. На ноги налипло всякое дерьмо, а одежда висела лохмотьями. Левый глаз закрывала черная пиратская повязка, а правое ухо почти отсутствовало.
— Встать! — приказала Габи.
Услышав голос Сирокко, Робин крайне удивилась — причем голос этот звучал почти трезво.
— Он прав, Габи, — негромко проговорила Фея. — Он ничего такого не сделал. Черт возьми, да он даже пытался сбежать, только меня завидел.
Габи встала чуть прямее. Какая-то часть огня, что пылал в ее глазах, исчезла.
— Ты что, не хочешь, чтобы я его прикончила? — без выражения спросила она.
— Бога ради, Габи, — пробормотала Сирокко. Фея теперь казалась спокойной, но очень вялой. — Ты же не можешь просто так покромсать его, как кусок бекона.
— Ага. Знаю. Я и раньше такое слышала. — Габи опустилась на одно колено рядом с мужчиной и ножом развернула к себе его лицо.
— Что ты здесь делаешь, Джин? Что замышляешь? Некоторое время мужчина только хныкал и бормотал что-то невразумительное.
— Просто хотел выпить — вот и все. На такой жарище у человека глотка совсем пересыхает.
— Твои друзья не здесь. Должна быть причина, чего ради ты вдруг заявился в Титанополь. А первым делом тебе не хотелось бы повстречаться здесь со мной. Так? Значит, должна быть причина для такого риска.
— Правда, правда, Габи, правда, я тебя боюсь. Да, госпожа, старина Джин всегда постарается убраться с твоей дороги. — Несколько секунд он об этом раздумывал, и выводы, видно, ему по вкусу не пришлись. Тогда он решил сменить тему. — Знаешь — забыл. Просто забыл. Черт возьми, Габи, я просто не знал, что ты здесь, — вот и все.
Робин сумела уразуметь, что человек этот так привык лгать, что уже сам, наверное, не знает, где правда. Ясно также было, что он смертельно боится Габи. Ибо, вдвое крупнее ее, он и не помышлял о драке.
Габи встала и махнула ножом вверх.
— Вставай. Ну, Джин! Не заставляй меня повторять.
— А ты мне больно не сделаешь?
— Если еще раз тебя увижу, сделаю очень больно. Мы хорошо друг друга понимаем? А? Будь уверен, убивать я тебя не стану. Но, если я где-нибудь, когда-нибудь еще тебя встречу, боль будет страшная. С этого момента следи хорошенько, чтобы наши пути не пересекались.
— Да, да, Обещаю тебе, обещаю.
— Если мы еще раз встретимся, Джин, — сказала она и указала ножом, — я вырежу тебе второе.
Нож, однако, указывал не на его единственное горящее око. Нет, значительно ниже.
ГЛАВА XVI
Клуб кругосветников
Хотя твердая рука Менестреля твердо ее держала, Сирокко падала дважды, пока титаниды грузились. Фея продолжала уверять, что справится собственными силами.
Вещи, которые приобрел Крис, ждали его, как и было обещано, в сарае рядом с «Ла Гатой». Там же находились и пожитки всех остальных. У титанид имелись седельные вьюки, которые были обернуты вокруг их спин и затянуты снизу. Выгнувшись, Валья подтянула свою поклажу, заканчивавшуюся объемистыми кожаным и брезентовым мешками. Крису было куда сесть. Вскочив ей на спину, он раскрыл мешки, где лежали вещи, захваченные Вальей. Титанида стала постепенно передавать Крису весь его багаж, прося уравновешивать поклажу. Когда Крис закончил, каждый мешок заполнился менее, чем наполовину. Валья сказала, что так и нужно, ибо, когда они сойдут с лодок и отправятся по дороге, свободное пространство будет заполнено провизией, которой уже были загружены лодки.
Пакуясь, Крис бросал взгляды туда, где Габи и Менестрель пытались утихомирить Сирокко и усадить ее на титаниду. Трогательная картинка. Но и тревожная. Он также заметил, что Робин, сидящая на корточках на спине у Фанфары, также внимательно наблюдает за спектаклем. Вокруг лежала тьма, и единственный свет исходил от лампад, которые несли титаниды. Крис заметил, что Робин хмурится.
— Что, хочешь передумать насчет похода? — поинтересовался он.
Робин изумленно оглянулась. Раньше они не разговаривали — по крайней мере все то время, что Крис был в здравой памяти, — и ему интересно было узнать, что она о нем думает. Он-то сам находил девушку решительно странной. Так, Крис узнал, что рисунки на теле Робин были вовсе не рисунками, а татуировками. Змеи своими разноцветными чешуйками цеплялись за большой палец ее правой ноги и мизинец левой руки, а потом вились по руке и ноге, чтобы скрыться под одеждой. Его заинтересовало, какие у этих змей головы и нет ли там еще чего-нибудь такого.
Робин снова повернулась к своей поклаже.
— Раз я подписалась, я останусь, — сказала она. Волосы падали ей на глаза; мотнув головой, она открыла еще одну странность: слева, на голове, был выбрит сложный пятигранный узор с центром в левом ухе. Крис почему-то подумал, что это парик и он вот-вот соскользнет.
Робин снова взглянула на Сирокко, затем перевела взгляд на Криса и, кажется, дружески ему улыбнулась. Из-за татуировок сложно было понять.
— Впрочем, я понимаю, о чем ты, — признала она. — Все, кому охота, могут звать ее Феей. А я как вижу пьяную женщину, так сразу ее узнаю.
Крис с Вальей оказались последними из восьмерки, что появилась из тьмы под древом Титанополя. Крис какое-то время моргал от яркого света, затем улыбнулся. Хорошо было двигаться. И не имело значения, чему навстречу он стремится.
Три другие команды составляли прелестную картинку, пока они переваливали через холмы и пускались вдоль по выжженной солнцем пыльной дороге меж полей высокого желтого зерна. Впереди в своем робингудовском сине-зеленом камзоле на шоколадно-коричневом Псалтерионе с развевающемся на ветру пламенем его оранжевых волос ехала Габи. За ними пристроился Менестрель с прикорнувшей у него на спине Сирокко. Видны были только ее ноги, которые торчали из-под выцветшего тускло-красного серапе. В мутном свете шерсть. Менестреля казалась черной; теперь же она искрилась — будто стайка тончайших призм разлеталась позади титаниды. Даже буро-оливковые узоры Фанфары выглядели под солнечным светом просто величественно, а одуванчик ее белой головы был восхитителен. Робин ехала с прямой
