на мелодии песни, которая в своем развитии претерпела определенную трансформацию и теперь звучала несколько иначе. Ритм песни обозначился четче и звучал он теперь быстрее, подстать ритму танца. Комитас у себя отметил уже восьмое изменение в мелодии песни, когда к танцующим, не прерывая танца, присоединилась новая группа девушек. С прибытием новой группы сменилась и ведущая. Произошло это само собой, ибо среди присутствующих теперь она лучше всех танцевала и пела. А прежняя вместе со всеми начала подпевать ей. Теперь тон задавала новая ведущая. Она была чуть постарше, пела на тон выше и повела хоровод поживее. Комитас бесконечно обрадовался, увидев приближающуюся новую группу девушек. С приходом каждой новой группы все более расширялись возможности хоровода, и каждый раз все более достойный лидер возглавлял хоровод. Каждая из них знала сотни песен. Идущую из глубин веков эту песенную традицию они впитали с молоком матери, и она жила в них инстинктом. Как бы новы не были слова и мелодии, предлагаемые ведущей, они в точности, тут же воспроизводили их. Особенно радовался Комитас тому, что хоровод проходит без сопровождения музыки, не говоря уже о зурне. Слова, мелодия, ритм — все воспринималось четко и не смазанно. Листов с записанными на них армянскими нотными знаками становилось 126 все больше. Он едва успевал их складывать рядом под камень. Двадцать новых песен он уже записал, а конца им не было. Он был воодушевлен не меньше танцующих и едва сдерживался, чтобы не спрыгнуть к ним вниз и не смешаться с ними. В шагах двадцати от хоровода стояла подбоченившись светловолосая девушка — чувствовалось, что она увлечена танцем. Заметив девушку, танцующие позвали ее в круг. Она отнекивалась, но несколько девушек, подбежав, насильно втащили ее в круг. Это была лучшая певунья села. Воодушевление танцующих достигло кульминации. У девушки был звонкий и красивый полос. Свыше трех часов продолжали девушки танцевать и петь. Прославленная певунья не раз импровизируя изменяла мелодию.
После окончания Комитас сосчитал свои листы. Он записал тридцать четыре песни, которые родились на его глазах. Он подошел к девушкам и попросил каждую спеть первую мелодию. Никто ее не помнил. Все спели последнюю. А автором песни они назвали последнюю ведущую, светловолосую девушку, которую звали Цахик.
Глава 4
НА ПЕРЕПУТЬЕ
На этот раз Комитас въехал в Париж с парадного входа. Пять лет назад, в 1901 году, после своего блестящего выступления на завершившейся в Берлине Всемирной конференции по духовной музыке, он на короткое время посетил Париж. Непродолжительное знакомство с городом убедило его в том, что столица европейской культуры живет бурной музыкальной жизнью и что именно в этом городе можно полнее ощутить биение пульса времени. В тогдашний свой приезд ограничился встречами с местными армянами. А за эти пять лет им была вырастала большая программа, осуществить которую он намеревался теперь.
В Париже в начале века продолжают жить славные традиции Бальзака и Гюго, Давида и Делакруа, Бизе и Берлиоза. Не забыты Коммуна и «Марсельеза», «Песни хлеба» и «Интернационал.» Но теперь наряду с романтическим образом великих бунтарей типическим стал и образ индивидуума, мечтающего об «изысканных путешествиях» и о башнях из слоновой кости. В поэзии теперь властвуют имена Теофила Готье и Поля Верлена, в драматургии—Мориса Метерлинка. Рядом с именами живописцев импрессионистов Мане, Моне, Ренуара и Писсаро называются имена музыкантов-импрессионистов — Дебюсси, Сати и Равеля. Центральными событиями музыкальной жизни продолжают оставаться роскошные постановки оперных спектаклей в Гранд Опера и в Опера-Комик с участием первоклассных певцов и дирижеров. Соответственно, высока и репутация обеих парижских консерваторий и Высшей школы профессионального пения.
Париж еще в 1889 г. во время Всемирной выставки имел возможность ознакомиться с музыкой Востока — арабской, индийской, китайской, что не замедлило отразиться на творчестве французских композиторов.
В 1906 году, в музыкальном мире Парижа господствовало имя Клода Дебюсси. Пожалуй, из новейших французских композиторов он один не утратил связи с великими традициями искусства прошлого столетия, и его творчество посвоему, но активно противостояло тенденции прозаизирования личности. Живописец звуками, он создавал совершенные музыкальные полотна. И хотя творчество его в Европе получало противоречивые оценки, среди много численных его поклонников раздавались голоса, объявлявшие: «Снимите шляпу, господа, перед вами гений». И все же путь этот был критическим для европейской музыки — оторванная от народных своих истоков, она рано или поздно должна была зайти в тупик. Во всяком случае, так думал приехавший в Париж Комитас, девизом творчества которого было: «Народ — величайший в мире творец, идите и учитесь у него».
Как же примет избалованная всякого рода музыкальными событиями французская публика неизвестного ему композитора из незнакомой ему страны?
Большой интерес у Комитаса вызвало творчество Дебюсси и Равеля. Оба эти композитора как в малых, так и в 'больших формах проявляли исключительный мелодический дар, умели ясным и простым языком отразить природу живого, переменчивого чувства, создавая в музыке удивительно искренний и безмятежный образ. Это и пленило в их произведениях Комитаса-певца, музыканта и композитора. Он внимательно просмотрел произведения Клода Дебюсси, все — маленькие фортепианные пьесы, живописные песни, симфонический эскиз «Море», знаменитую «Бергамскую сюиту», многочисленные маленькие шедевры и единственную оперу «Пелеас и Мелисанда».
Он в свободное время много играет Дебюсси. Играет он также произведения Габриеля Форе и Мориса Равеля.
Тонкое и выразительное искусство Дебюсси помогло Комитасу по-новому посмотреть на свое творчество и освободиться от некоторой, идущей от немцев сдержанности.
Благодаря Маргарите Бабаян состоялось знакомство Комитаса с Дебюсси. Встречи этой оказалось достаточно, чтобы они почувствовали друг к другу дружеское расположение, Огромный интерес проявил к искусству Комитаса знаменитый музыковед и дирижер, зять Маргариты Бабаян — Луи Лалуа. Немало возможностей знать творчество Комитаса, быть знакомым с его идеями имел и Ромен Роллан, который, как и Комитас, являлся почетным членом «Кавказского общества».
Осуществлять свою парижскую программу Комитас начал с организации хора. К работе он привлек тридцать человек, среди которых были не только певцы-армяне. В качестве солистов он пригласил Арменака Шахмурадяна, который тогда посещал «Школу пения» Венсана д'Энди и Мугуняна, который был известен в Париже как обладатель прекрасного лирического тенора. Сам президент Франции Лабе приглашал Мугуняна к себе давать концерты. Комитас готовился с хором исполнять не только народные песни, но и духовные армянские песнопения. Ежедневные многочасовые репетиции с хором отнимали у Комитаса много сил.
После репетиции Комитас торопился. Он был приглашен на обед к родителям Маргариты Бабаян. Но выйдя на улицу, он, чтобы согнать с себя усталость, решил добираться пешком. Он шел, и память о студенческих днях заставляла его то и дело смотреть себе под ноги. На тротуаре у киоска валялся маленький кошелек. Он посмотрел по сторонам, но угадать хозяина в этой многолюдной толпе было невозможно. Тогда он нагнулся, поднял кошелек. Он был старенький, потертый, и в нем было всего десять франков. Да, в те далекие берлинские дни эта ничтожная сумма могла бы осчастливить его. Любопытно, кто его потерял? Бедные студенты кошельков при себе не держат. Хозяйкой его может быть рабочая женщина,
