– Могу я говорить в присутствии маленького Луи? Он за нами зорко наблюдает!
– Говорите!
– Я могу только сожалеть, что ваш супруг не прав. J'en suis desole, Madame.
– Правда? – тихо спрашивает она, это звучит почти как вздох.
Она опускает голову, руки ее задумчиво перебирают оборки на платье.
Маленький Луи на кровати шпионит, как заправский сыщик. Он ждет момента, когда научится говорить, чтобы затем все донести своему папаше.
Женщина медленно отворачивается от меня, открывает сумку, извлекает пудреницу и приводит себя в порядок, даже пускает в ход губную помаду. Теперь я могу разглядеть ее пристальнее. Она стройная, высокая, платье так сурово скрывает ее формы, что только такой брошенный и одичавший тип, как я, может испытывать возбуждение от увиденного.
Она поворачивается ко мне и берет мою руку.
– Окажите мне услугу. Я уезжаю вечерним поездом. Мужа я не хочу больше видеть. Кроме того, он мне даже сказал, чтобы я не приходила больше домой, потому что он сидит напротив двери с раскрытой бритвой в руке. Прошу вас, пойдите к нему вниз и потребуйте от него мое приданое. Только, пожалуйста, не пытайтесь понять происходящее. Это должно было когда-нибудь кончиться. В принципе перед вами счастливая женщина, – сказала она, и слезы хлынули из ее глаз.
– Куда мне идти?
– Второй этаж, номер двенадцать.
Я поправляю свой галстук. Ну что ж, я пойду вниз. Если муж влепит мне пощечину, я ему дам пинка и задушу его. То есть, если соблюдать точную последовательность, сначала я его задушу, а потом уже спокойно, не торопясь набью морду.
Я спускаюсь вниз и стучу в двенадцатый номер на втором этаже. Ответа нет, я вхожу.
Муж сидит за столом и пишет письмо.
– Прошу выдать мне приданое вашей жены.
– Какое приданое? – спрашивает он в ответ и совсем кротко смотрит на меня.
– Что за наглый вопрос? Я не потерплю такого обращения!
– Садитесь, я сейчас же предъявлю вам доказательства, как были помещены деньги.
– Меня не интересуют ваши инвестиции. Приданое существовало не для мошенничества.
Он выходит из комнаты, приносит бутылку вина, две рюмки.
– Мсье, давайте поговорим как мужчина с мужчиной. Я готов выплатить приданое в рассрочку.
Он наполняет рюмки и протягивает мне свою табакерку. Рука дрожит.
– Где приданое?
– О, – отвечает он и принимается гладить крышку стола.
– Ни одного сантима больше не осталось?
– Наверняка.
– Что значит «наверняка»? Отдайте то, что есть!
– Сигарету угодно? Не хотите ли отведать вина?
– Мсье, я у вас с официальным визитом, меня подкупить нельзя.
– Мы что, должны враждовать?
– Нет! – рычу я.
– Вот видишь. Сервус! Пей!
– Сервус!
– Я могу дать пять тысяч франков. На тебя я не сержусь. Ты, конечно, за это не в ответе. Твое здоровье!
– Где пять тысяч франков? Я хотел бы получить их в самых мелких купюрах.
– Во второй половине дня я пойду в банк и вечером пришлю тебе деньги наверх. Ну, так пей же!
Неожиданный поворот. Голова супруга вдруг раскалывается надвое, потом опять соединяется в целое. Ну что опять? Что со мной происходит? Мне приходит на ум… либо я задушу, либо обниму его…
Больше оставаться нельзя. Я должен немедленно идти к себе наверх, ибо, если я еще немного задержусь, мне придется в свой женский терем ползти на четвереньках.
Десятая глава
Женщина в этот момент кормит маленького Луи:
– Что он сказал?
(О, как прекрасна ее грудь!)
– Вечером деньги будут здесь, только не волнуйтесь. Собственно, спокойствие нужно только мне одному. Я срочно занялся перекладыванием с места на место печатных материалов.
