за ним, и предупреждение – «не отставать», «быть начеку», и эмоциональная окраска – доброжелательность, желание помочь, смешанное с ребяческим восторгом по поводу предстоящего приключения. Еще я уловил стремительно промелькнувший образ горного пика, в который по пояс вросла сопоставимых размеров человеческая фигура. К образу примешивалось чувство… восхищения. Или скорее уважения… Да это же он прозвище мне придумал, сообразил я. Человек-гора!
Сама передача образа заняла сотые доли секунды, а я, признаться, немного опешил от обилия обрушившейся на меня информации. Да уж, куда там бестолковому сотрясанию воздуха, что мы называем речью, до телепатии! Неудивительно, что такие, как Муха, не пользуются голосовым аппаратом. Может быть, просто разучились за ненадобностью.
Мы двинулись вперед по длинному узкому лазу. Факел был только у меня – идущему впереди Мухе свет, похоже, только мешал, а Бао следовал за мной по пятам, так что ему заплутать в темноте тоже не грозило.
Первое время я пытался запоминать, как мы движемся. Считал повороты, поставил парочку маячков на наиболее примечательных развилках. Но довольно скоро просто-напросто потерялся. Мы столько раз меняли направления, поднимались и опускались, что, если нарисовать наш маршрут на бумаге, получится черт знает что.
Вскоре утратилось и ощущение времени. Таймер показывал, что путь наш начался чуть больше двух часов назад, но казалось, что мы уже который день плутаем по этому чертову лабиринту. Муха шел вперед уверенно, будто действительно в точности знал дорогу. Хотя пару раз он все же останавливался – оба раза перед завалами, преграждавшими путь. Видно, недавнее землетрясение перекрыло нужные направления, и теперь придется искать обходные маршруты.
Мы то шли гуськом по узким штрекам, то выходили в огромные гулкие пещеры, ощерившиеся клыками сталактитов и сталагмитов, а местами превращающиеся в настоящие колонные залы. Однажды на пути попалось небольшое подземное озерцо с черной, как нефть, маслянистой водой. А потом встретилось такое, что я даже задержался.
Это была небольшая пещера с куполообразным сводом. Одна из стен оказалась идеально ровной, и вся поверхность этой стены была испещрена какими-то причудливого вида символами, составленными из множества узеньких треугольников. Что-то вроде клинописи. По центру стены, метрах в трех от пола, зияло круглое отверстие, к которому вела покатая лестница с выщербленными от времени невысокими ступеньками. В рукотворности всей этой конструкции сомневаться не приходилось. И, будь я археологом, наверняка бы возопил от радости. Еще бы – найти следы древней цивилизации на Аде!
Но я не археолог, а всего лишь старый, измордованный жизнью наемник, к тому же в данный момент слишком занятый спасением собственной шкуры, так что про стену и странные иероглифы довольно скоро забыл. Нашлись дела поважнее.
Началось все с того, что мне в сапог впилась какая-то пакость, похожая на небольшой бурдюк с двумя щупальцами по бокам и присоской на брюхе. Цепко обхватив мою лодыжку конечностями, тварь забилась в ритмичных конвульсивных движениях, наводящих на неприличные ассоциации. Бао, увидев это, заверещал:
– Скорее! Факел!
Сам же отпрыгнул от меня как от прокаженного и выхватил огнестрел.
Я ткнул факелом в присосавшееся ко мне страшилище, и, когда то, судорожно забив щупальцами, отвалилось, Бао пустил в ход винтовку. Не пожалел разрывного патрона. Живой бурдюк разлетелся на ошметки, забрызгав мне все сапоги.
– Тьфу, ну и дрянь! – Я брезгливо потряс ногой. Терпеть не могу подобной живности. – Что, опасная? Ядовитая, что ли?
– Не прокусила? – Присев, Бао деловито осмотрел мой сапог. – Не жжет?
– Да нет. А в чем дело?
– Может яйца отложить. Под кожу. Личинки созревают, начинают есть изнутри.
Меня аж передернуло, и я снова заболтал ногами, как на танцполе, пытаясь стряхнуть с обуви склизкие ошметки.
Подошедший ближе Муха похлопал меня своей невесомой ручонкой по локтю. Я уловил его ободряюще-успокаивающее ментальное послание и тут же остыл. Даже сам удивился. Может, малыш еще и гипнотизер?
Дальше шли медленнее, настороженно оглядывались по сторонам. Во всяком случае, мы с Бао. Муха по-прежнему был невозмутим, хотя ему-то, казалось бы, надо волноваться прежде всего – одежонка такая, что сквозь прорехи проглядывает голая кожа, да и оружия при нем не видно. Беззащитен, как дитя.
Впрочем, несколько раз он останавливался, предостерегающе поднимая руку. В большинстве случаев обошлось тем, что мы, постояв немного, разворачивались и искали другой путь. Но один раз пришлось отстреливаться от какой-то крупной многолапой твари, производящей жуткие скрежещущие звуки – будто клинком по листу ржавого железа. Разглядеть противника толком не удалось – получив отпор, ползун поспешно ретировался, вскарабкавшись по стене куда-то вверх, под прикрытие непроглядной тьмы. Я еще добрые четверть часа держал огнестрел наготове. Все время казалось, что кто-то преследует нас, двигаясь по потолку. Когда попытался расспросить Бао, что это за тварь, тот лишь пожал плечами. Ну да. Ползун – он и есть ползун. Как их тут классифицировать, если даже разглядеть толком не удается.
Муха в очередной раз остановился, наткнувшись на обвалившуюся с потолка глыбу, перегородившую проход. Сбоку осталась небольшая щель, в которую он, наверное, и смог бы пролезть, но только не мы с Бао. О том, чтобы разгрести завал, не могло быть и речи – это был цельный кусок скалы, тонн тридцать весом, если не больше.
Мы вернулись чуть назад, до развилки, подались в другой проход и оказались в невысоком туннеле с почти круглым поперечным сечением – этакая червоточина в скале. Туннель оказался довольно длинным и извилистым. Мы прошли не меньше полутора сотен шагов, прежде чем попалась очередная развилка. Муха, поначалу шедший все так же резво, постепенно замедлял шаг. То и дело он останавливался, будто прислушиваясь к чему-то. До меня доносились его тревожные мысли – видно, передаваемые непроизвольно. Впрочем, вскоре мы с Бао и сами начали понимать причину его беспокойства.
Чем дальше мы углублялись в этот лаз, тем чаще под ногами попадались сгустки какой-то темной студнеобразной массы. Когда дошли до развилки, уже ступить нельзя было, чтобы не вляпаться в эту пакость. Потеки слизи блестели и на стенах, свисали с потолка длинными тягучими соплями. Вся эта гадость
