– Остановить его! – завопил Ковальски, когда я был уже у лифта.
На моем пути будто бы из-под земли возникли двое раргилиан. Их широкие трехглазые физиономии выражали тупую решимость. Впрочем, это единственное доступное им выражение. Я, не останавливаясь, со всей дури саданул в челюсть тому, что слева, так что он отлетел на добрые пару метров. Второго, попытавшегося взять меня в захват, пришлось шваркнуть об пол каким-то шальным приемом айкидо. Подниматься они и не пытались – раргилиане, несмотря на внушительные габариты, довольно плохо держат удар.
Я, стараясь сохранять спокойствие, нажал клавишу вызова лифта.
– Нортон!!
Я оглянулся. За спиной Ковальски возвышались еще двое раргилиан. Эти были вооружены серьезными на вид пушками. Мы замерли, и несколько секунд пролетели в гробовой тишине. Я даже услышал срывающееся от злости дыхание Ковальски, хотя он находился в добрых пяти метрах от меня.
– Отзови своих громил, – процедил я сквозь зубы. – Иначе пожалеешь.
– Это ты пожалеешь, что на свет родился, если сейчас же не вернешься в кабинет и не примешь наши условия.
– Я уже все решил. И решений своих не меняю.
Мелодично тенькнул сигнал, и передо мной распахнулись дверцы подоспевшей капсулы лифта.
– Отойди от лифта, Нортон, иначе превратишься в кусок фарша! – прошипел Ковальски. Раргилиане за его спиной с готовностью вскинули оружие к плечу.
По мышцам со скоростью взрывной волны разлилось тепло ударившего в кровь адреналина. Время словно замедлило свой ход, даже воздух, казалось, сгустился, и его приходилось расталкивать грудью, как воду. Мозг почти без участия сознания бросил тело вперед – резко, так что связки заныли от напряжения. В полете руки машинально тянутся к бедренным кобурам, которых нет, глаз привычно намечает приоритетные цели для стрельбы. Годами вырабатывавшиеся рефлексы не подводят, несмотря на три года каторги, несмотря на то, что тело уже не такое легкое и послушное, как в молодости.
Я метнулся не в кабинку лифта – по пути меня все равно успело бы зацепить – пушки раргилиан были нацелены именно на это направление. К тому же я на чужой территории, и эта капсула запросто могла стать для меня ловушкой. Поэтому – рывок в сторону противника, пролетаю метра два параллельно полу, двойной кувырок – и вот я уже выныриваю под самым носом Ковальски. Разряды тепловых излучателей пролетели буквально в нескольких сантиметрах надо мной в самом начале прыжка, когда стрелявшие рефлекторно отреагировали на мой рывок. Потом раргилиане палили уже в потолок – Ковальски с перекошенным от ужаса лицом вцепился в их пушки, задирая дула вверх. Все-таки, видно, я для него слишком ценен.
Доли секунды понадобились на то, чтобы не очень гуманным приемом выдернуть оружие из рук ближайшего раргилианина и приставить дуло к голове мгновенно покрывшегося крупными каплями пота Ковальски. Второй громила все-таки успел поймать меня на мушку, но чуть позже, чем когда это еще имело смысл. Я уже держу Ковальски за шкирку, и мне вполне хватит времени вышибить ему мозги, даже если потом меня спалят на месте из десятка лучеметов.
– Нортон!
Вэйл, неизвестно где прохлаждавшийся все это время, окончательно испортил мне настроение видом еще двух направленных на меня лучеметов.
– Только не делай глупостей, Грэг.
Взгляд его странных глаз холоден, как у змеи. Пристрелит на месте и не поморщится.
– Отбой! – бросил он раргилианину. Тот послушно опустил лучемет.
– Это пат, Вэйл, – стараясь держаться небрежно, произнес я, смотря в стволы лучеметов Вэйла, как в черные зрачки опасного хищника. – У меня заложник, и я, знаешь ли, полон решимости покинуть вашу скромную обитель. На твоем месте я бы не стал этому мешать.
– Ну, заложник твой не так уж ценен…
Ковальски при этих словах дернулся, как от удара. До меня донесся весьма неприятный запах.
– …Но тем не менее я дам тебе уйти. Пока. Мы подождем возвращения Кроуэлла, пусть он сам решит, что с тобой делать. Но, поверь, тебе лучше было бы не связываться со стариком.
– Да чихать мне на вашего Кроуэлла!
Вэйл пожал плечами. Не сводя с меня пристального взгляда, медленно опустил оружие.
– Можешь идти.
Я брезгливо откинул от себя Ковальски и, держа Вэйла под прицелом, не торопясь проследовал к кабинке лифта. Зайдя внутрь, назвал первый этаж. Лифт ухнул вниз с такой скоростью, что дух захватило. Я швырнул лучемет на пол и, в изнеможении оперевшись спиной о стенку капсулы, смачно выругался.
Я был в бешенстве.
4
Наверное, в наемники я подался из-за романтики – оружие, звездолеты, погони, сражения и все такое. Эх, молодо-зелено! Уже после первых миссий я понял, что это – тяжкий труд, пот, кровь, риск, зачастую неоправданный, постоянная нервотрепка. Ну а после задания – попойки, бордели, казино, а если не очень повезет – госпиталь.
Мне везло. Были, конечно, ранения, иногда тяжелые… Бывало, что я терял кого-нибудь из парней. Но ни одного задания я за все это время не провалил, может, поэтому и считался лучшим. Мы умели, когда надо, не щадить своих жизней, умели отдавать все силы для достижения цели. И умели веселиться…
Да уж, когда мы с ребятами, изрядно набравшись, шатались по улочкам какого-нибудь городишки на одной из периферийных планет, где мы обычно ошивались в ожидании очередного задания, мало кто решался преградить нам путь. Мы становились хозяевами везде, где главным фактором уважения была сила. Поэтому все радости жизни сыпались к нашим ногам в обмен на никчемные красноватые бумажки,
