о смерти в нашей жизни. Как известно, Бог часто беседовал с Авраамом. Но когда патриарх купил и приготовил себе пещеру для погребения в Хевроне (Быт. 23), Бог больше не беседовал с ним. Почему? Потому, как размышляют богоносные отцы, что такое же особое воздействие, какое имеет для каждого беседа с Богом, имеет и память смертная! Размышляющий о смерти воздерживается от всякого греха, презирает все лукавые дела. Потому и великий Феодосий Киновиарх, приготовив себе гробницу, часто приходил лицезреть ее и тепло плакал всякий раз.
Великий отец нашей Церкви святитель Василий в послании некоей вдове отмечал, что имеющий постоянно в уме день и час всеобщего Суда (и, следовательно, смерти) и ответ, который он будет давать перед страшным престолом Судии, «тот или вовсе не согрешит, или согрешит весьма мало». Память смерти и «ожидание угрожающего не дает времени» для греха [649]. Великий подвижник пустыни преподобный Аммон, ученик и последователь Антония Великого, наставляет нас: «Живущий в ожидании близкой смерти много не согрешит» [650]. Несомненно, преподобный сам мог слышать наставление от Антония Великого: «Смерть да станет скорее у тебя перед глазами, и никогда ничего плохого или суетного не помыслишь» [651]. Так память смертная поистине сдерживает и подавляет нашу склонность ко греху.
{стр. 270}
Другой святой нашей Церкви, преподобный Иоанн Лествичник, таинник памяти смертной, анализирует в двадцати шести собранных вместе главах этот великий и важный вопрос на точных и выразительных примерах. Он рассказывает о достоверном факте, свидетелем которого был сам.
«Это случай с монахом Исихием Хоривитом, который жил весьма беспечно и совершенно не заботился о своей душе… Но вот он очень сильно занемог и в течение часа казался уже умершим. Однако он очнулся и тут же попросил всех нас уйти. Затем Исихий затворил дверь своей келлии и оставался в ней в течение двенадцати лет, ни с кем более не говоря, живя все это время затворенным и не вкушая ничего, кроме хлеба и воды. В затворе он ужасался и сетовал, помышляя о страшном и удивительном, увиденном им во время восхищения. Он был настолько погружен в свои мысли, что никогда не менял своего выражения. Пребывая как бы вне себя, он тихо проливал теплые непрестанные слезы. Когда же приблизился час его смерти, мы, отбив дверь его келлии, прошли внутрь и просили его сказать нам душеспасительное слово в наставление и утешение. Но он лишь промолвил: «Простите… Кто стяжал память смерти, тот никогда не может согрешить». Мы, — продолжает преподобный Иоанн, — изумились, видя, что в том, который был прежде столько нерадив, внезапно произошло такое блаженное изменение и преображение» [652]. Так память смерти поистине может вести к смерти греха, а в душе бдительной и бодренной может сделать грех бессильным совершенно.
Преподобный Пахомий Великий, основоположник общежительного монашества, писал в своем Катехизисе: «Братия, давайте бороться всем сердцем, чтобы держать в уме на всякий час смерть и страшный ад. Через памя{стр. 271}тование смерти разум бодрствует и делается сознательным, отступают самолюбивые помыслы и гордость, созидается же в душе дух смирения без всякого тщеславия». Когда человек памятует час смерти и судилище беспристрастного Судии, то он ограждается от множества прегрешений и становится «на деле истинным храмом Божиим», и тогда «какое диавольское коварство сможет нас обмануть?» [653]
Преподобный Исаия Отшельник, современник преподобного Макария Великого, советует: «Размышляющий ежедневно и говорящий себе, что именно сегодня я оставлю мир, никогда не согрешит Богу» [654]. И авва Евагрий, рукоположенный во диакона святым Григорием Нисским и бывший архидиаконом святителя Григория Богослова, наставляет нас: «Не забывай о своем исходе, и не будет в твоей душе греха» [655]. Память смертная, говорит преподобный Исаак Сирин, — это наилучшие узы членам тела: она удерживает их от греха. С подвижнической мудростью он советует: «Когда приближаешься к своей постели, чтобы лечь спать, скажи ей: «В эту ночь, может быть, ты станешь мне гробом, постель; не знаю, не сойдет ли на меня в эту ночь вместо сна временного вечный сон». Поэтому, пока есть у тебя ноги, иди вслед доброго делания, прежде нежели ты будешь связан узами, которых уже невозможно будет разрешить. Пока есть у тебя персты, распни себя в молитве, прежде нежели придет смерть. Пока есть глаза, наполняй их слезами, прежде нежели покроются они прахом… Положи, человек, на сердце своем, что предстоит тебе отшествие, и непрестанно говори себе: «Вот пришел уже к дверям посланник, который пойдет сзади меня. {стр. 272} Что же я медлю? Переселение мое вечно, возврата уже не будет».
И в другом месте тот же отец Церкви говорит: «Первая мысль, которая по Божию человеколюбию западает в сердце человека и руководствует душу к жизни, есть помышление о смерти… И если человек не угасит эту мысль житейскими связями и суесловием, но будет возращать ее в безмолвии и пребудет в ней созерцанием, то она поведет его к глубокому созерцанию, которого никто не в состоянии изобразить словом. Сатана весьма ненавидит сей помысел и всеми своими силами нападает, чтобы истребить его в человеке, и если бы можно было, отдал бы ему царство целого мира только для того, чтобы изгнать из ума человека это помышление о смерти […]. Ибо знает льстец сатана, что если помышление о смерти останется в человеке, то ум его стоит уже не на этой земле обольщения, и ни хитрости, ни козни и лукавства его не приближаются к человеку» [656]. Божественный Златоуст также не забыл отметить эту спасительную истину. Он говорил: «Смерть предстоящая и ожидаемая приносит нам большую пользу. Не только встреча, но самая память и ожидание ее располагают нас быть умеренными и воздержанными, жить целомудренно, думать о грехе и вообще удаляться ото всякого зла» [657]. В другом случае он толкует слово Господа:
{стр. 273}
Память смертная — не только сила, предотвращающая грех, но и сила, укрепляющая нас в борьбе с искушениями и грехом. Разумеется, это «полезное испытание» — умирать каждый день, как делал это Апостол Павел, помнить о смерти, чувствуя себя каждое мгновение готовым к ней. Но это «испытание» является источником мужества.
Преподобный Иоанн Синайский [Лествичник] убеждает: «Память смерти есть повседневная смерть, и память исхода из сей жизни есть повсечасное стенание». Иными словами, память смерти — не нечто статичное, но плодотворная работа, заставляющая жизнедеятельного и благоразумного человека помышлять ежедневно о том, что он более мертвец, чем живущий. Преподобный Иоанн поистине удивлен, что и языческие философы (Платон) определяли философию как «помышление о смерти» [659].
Преподобный Ефрем Сирин также советует: «Брате, ожидай всякий раз своего исхода. И готовься к этому путешествию, ибо страшное повеление ты получишь в час, когда не будешь ожидать; и горе тому, кто обрящется неготовым». В другом месте он дополняет эти слова и наставляет: «Помни, возлюбленный, страшный престол (Судии) всегда. Память эта будет тебе большой опорой и сильным побуждением к войне добродетельной, чтобы успешно бороться с посягающими на твою душу».
«Незабвенная память о смерти», то есть правильное и здравое мнение о нашем исходе из настоящего мира есть «добрый педагог и телу, и душе». Эта память делает ум бодрствующим, помогает внимательной молитве и отвращает нас от греха. Она приносит столько пользы христианину, что можно сказать: «всякая добродетель, {стр. 274} живая и деятельная, из нее проистекает» [660]. Следовательно, когда человек памятует смерть, он думает не только о настоящей, временной, тленной жизни и ее выгодах. Ведомый и наставляемый смертью, он становится человеколюбивым, братолюбивым, боголюбивым и собирает сокровища на небесах.
