из водонапорных башен, которых натыкано на юге без счета. Эти, в свою очередь, напоминали обычные гранаты-колотушки или перевернутые бутылки из-под коньяка «Каховка».
Металлические лесенки с дугами безопасности опутывали скруббер и взбирались по нему на самую верхотуру, словно диковинная железная лоза.
«А и правда, – догадался о намерениях напарника Геральт. – С высоты оглядеться тоже не помешает!»
Ламберт первым начал подниматься по заржавленным ступеням.
– На самый верх не полезем, – сообщил он, оглядываясь через плечо. – Не хрен там делать. А вот на половине подъема есть оч-чень удобная площадочка! И как раз на нужной стороне.
– Угу, – промычал Геральт неопределенно.
С площадочки действительно открывался очень удачный вид. Все было как на ладони – и близлежащие цеха, и территория между ними, и соседние скрубберы, и лиман с причалами-пирсами, и ангары за лиманом.
Кстати, об ангарах…
– А что это там, за лиманом, а? – спросил Геральт, указывая пальцем на обнесенные оградой из рабицы светло-серые купола.
– Склады. Оттуда, собственно, метанол на баржи и таскают. А что?
Ламберт вдруг подобрался.
– Погоди… Ты хочешь сказать…
Он внимательно поглядел на Геральта, словно пытался на лице приятеля-ведьмака прочесть ответ на так и не заданный вопрос.
– Продолжай, продолжай, – поощрил его Геральт. – У нас ведь мозговой штурм.
Ламберт подумал еще немного.
– Собственно, мысль проста: со складов воровать метанол легче, чем с затопленной баржи.
– А он на складах как, вналивку или тоже в контейнерах?
– По-моему, и так, и так. – Ламберт задумался. – Ну, да, контейнеры на пирс возят уже запечатанными.
Теперь задумался Геральт.
– Озвучь вывод, мне интересно, – попросил Ламберт.
– Комбинатские, скорее, воровали бы метанол отсюда. А еще скорее, прямо из трубопровода. Ручаться я, разумеется, не могу, ибо местных нравов пока не изучил. Но логика подсказывает. Стало быть, на метанол позарился кто-то сторонний. Если это какие-нибудь одесские ловкачи… или не одесские, но все равно ловкачи… В общем, если это промысел местных или залетных бандитов, то нам тут делать, сам понимаешь, нечего. А если какая машинерия шалит, то это водная машинерия, дружище. Ибо тупая колесная керосинка или керосинка шагающая не станет ничего усложнять и просто полезет на склад, невзирая на охрану. А вот субмарине до склада добраться весьма и весьма затруднительно…
– Ну ты хватил, – недоверчиво фыркнул Ламберт. – Субмарине!
– А что? – перешел в атаку Геральт. – Скажешь, непохоже? Кто еще мог притопить тройку барж и спасателя в придачу?
На это возразить было нечего. Плавучих механизмов, способных к погружению под воду и действиям на глубине, существовало и впрямь исчезающе мало, на пальцах одной руки можно пересчитать. Даже ведьмаки могли назвать (кроме упомянутых субмарин) только батискафы спасателей, несколько разновидностей водолазных скафандров, автомобили-амфибии (эти с некоторой натяжкой, ибо амфибии были способны максимум на то, чтобы проехать по речному или морскому дну и благополучно вернуться на сушу), да еще, пожалуй, целое семейство механизмов, которое называлось для краткости «боевыми роботами». Эти по определению вырастают устойчивыми к любому окружению и не теряют функциональности ни в воде, ни в более агрессивных средах. Геральт припомнил, как долго и мучительно выковыривал из чана с затхлой зелено-коричневой жижей боевого паука-эспера, у которого безнадежно сели батареи в излучателе, и с трудом подавил желание брезгливо передернуть плечами. Потом вспомнил рассказ Койона и Эскеля о том, как они полторы недели гоняли по припятским болотам выводок «божьих коровок» – необычных механизмов, ближайших родственников, как ни странно, мирных полотеров- паркетчиков и дорожных машин, которые целыми слоями сдирают с трасс асфальтовое покрытие, – и плечами все-таки передернул.
Остальные известные ведьмакам водные механизмы были неразрывно связаны с поверхностью, а если и погружались – то только один раз и безвозвратно.
– Знаешь что, – сказал вдруг Ламберт, – надо к спасателям уцелевшим сходить да потрясти их как следует. Может, у них что-нибудь из оборудования пропадало? Или какой скафандр-автоном вдруг недавно с катушек гигнулся и ушел в загул на пару со сварочным аппаратом? Мало ли?
– Осталось только придумать – для какого рожна скафандру столько метанола понадобилось? – хмыкнул Геральт с некоторым сомнением.
– А зачем вообще может понадобиться метанол? – пожал плечами Ламберт.
Вопрос был явно риторический. Между словами «метанол» и «топливо» можно было смело ставить знак равенства. Единственное – метанол, он же древесный спирт, топливом был достаточно экзотическим и использовался как горючее довольно редко и опять же далеко не всеми механизмами, а лишь узкоспециализированными. Которые также встречались весьма и весьма нечасто.
Кроме того, метанол использовался в качестве присадки к обычному топливу, но об этом знали только сведущие живые – магистры с Выставки, техники да еще ведьмаки.
– Давай так, – предложил Геральт Ламберту. – Ты идешь и трясешь спасателей, а я тем временем загляну в правление и поинтересуюсь – не покушался ли на их метанол кто-нибудь еще. С пристрастием эдак поинтересуюсь. Потому что это дело все больше начинает напоминать мне какую-то межклановую аферу.
– Ну, ты это… не горячись только, – попросил Ламберт. – Не спорю, случай запутанный, но не зря же комбинатские первым делом официально вышли на Весемира?
– Не стану я горячиться, – пообещал Геральт спокойно. – Значит, ты согласен?
– Согласен! Давай вниз.
Ведьмаки без промедления спустились к подножию скруббера. С моря тянуло свежестью, и если бы не ощущались резкие запахи комбината, было бы просто чудесно.
– Ну что? Я – к спасателям, ты – в правление. – Ламберт поправил сумку на плече. – Где встречаемся?
– В номере. Как стемнеет.
– Годится. Удачи, Геральт.
– И тебе.
До правления было минут десять ходу. Комбинат продолжал жить размеренной жизнью большой технологической территории – где-то что-то отрывисто громыхало, утробно клокотали скрубберы и бассейны-отстойники, равномерно шумел трубопровод, лязгал вдали металл, а у работающих на погрузке кранов зычно перекликались крановщики и стропальщики. Со стороны и не скажешь, что в округе творится что-то неладное. Но все же в воздухе висела тревога – едкая и приторная, как распыленный в помещении перечный газ. Живые остро чувствуют эту тревогу и стараются по возможности убраться из зараженных страхом кварталов города. Но тут комбинат, куда с него денутся постоянные обитатели? Куда денется клан? Куда могут уйти вольные живые, многие из которых родились здесь же? Любой завод, фабрика, база, любая обнесенная забором территория – это уже не просто городские кварталы, где может беспрепятственно гулять всякий, кому вздумается. Это организованная и самодостаточная ячейка в составе мегаполиса, крупица многоэтажной техногенной россыпи на теле старушки-Земли.
Геральт не завидовал комбинатским. С одной стороны, потому, что они за долгую жизнь, кроме родимых цехов, ангаров да скрубберов, могут больше ничего и не повидать. С другой – потому что они сами никак не в состоянии повлиять на текущую ситуацию. Обычные горожане – клан, вольные, приезжие – обречены под ситуацию подстраиваться. А ведьмаки привыкли менять ее в нужную сторону. Горожанам это казалось свободой и служило еще одним поводом для неприязни к ведьмакам. И лишь ведьмаки понимали, насколько они сами, в сущности, несвободны. Несвободны от них, от обитателей города, который призваны защищать.
