— Хорошо, не буду, — сдался Налим.
— Значит, Налим с Тучкиным на хозяйстве, а мы потопали. Чего и куда — на ходу обсудим, а то до обеда так досидим! — подытожил Храп.
— Тогда перепаковаться надо, — озабоченно вставил Оцеола. — Фигли весь рюкзак-то тащить?
— Давайте, причём быстро! С собой — оружие, боеприпасы, воду, жратву на два заглота и пару аптечек. Что ещё?
— Антирад, — напомнил Грек.
— Антирад прямо сейчас заглотить! Причём всем, даже вам. — Храп поглядел на Тучкина и Налима. — Ну и с собой по блистеру. Хватит, пан сталкер?
— Хватит, — кивнул Грек. — И нечего бухтеть, запас карман не тянет.
Команда зашевелилась и четвёрка сегодняшних разведчиков сочла себя готовой к выходу минут через пять-шесть. Киргиз кроме всего прочего ещё сменил пластырь на губе и проглотил очередную таблетку.
— По округе не шляйтесь, — посоветовал уже с порога Храп. — А то схроны тут разные интересные без запоров и тому подобная экзотика.
— По схронам у нас Оцеола специализируется, — оскалился Налим. — А мне оно и вчера было фиолетово, и сегодня. Не пыли, старшой, куда мы денемся с этой подводной лодки?
— Вчера, к примеру, некоторые делись с тропы и чуть жопой на кол не нанизались, — ядовито напомнил Храп.
Налим сразу поскучнел, но Храп не собирался его долго поучать. Однако последняя фраза совершенно точно убила всякую тягу к прогулкам не только у Налима, но заодно и у Тучкина.
Между Агропромом и Болотом лежала обширная влажная пустошь, которая от Болота отличалась лишь отсутствием большого количества воды. А говоря проще — в которой суши гораздо больше, чем всего остального, и лужи максимум в ладонь глубиной. На Болоте же почти сплошь малопроходимые топи да стоячие, подёрнутые ряской озёра, в которых стадо слонов легко может сгинуть малейшего без следа. В сторону Болота от старого южного кордона, давно, понятное дело, недействующего, даже остатки дороги сохранились — поросшая по краям мутировавшей осокой колея доходила до железнодорожной ветки, которая тянулась вдоль северной кромки Болота и упиралась в разрушенный мост через реку. Когда-то и сама дорога продолжалась вдоль железки туда же, к мосту, но поскольку от кордона до встречи с железкой по ней до сих пор иногда ездили, а дальше, к мосту — нет, то эту часть быстро размыли дожди и сожрала растительность. По железке, с которой дождям справиться было неизмеримо труднее, к мосту и, вроде бы, даже за реку иногда шастали редкие отчаянные энтузиасты; те же, кто приходил или приезжал от кордона, обычно пересекали рельсы и направлялись дальше на север, в направлении Свалки или Агропрома. Кордон и южная часть Болота когда-то считались южной границей Зоны, но Зона постепенно расползалась, захватывала новые территории и до ныне действующего южного кордона от заброшенного старого теперь было километров пятнадцать.
Место, где Псих с ботаником должны были ожидать институтский вездеход, находилось неподалёку от пересечения железки с упомянутой колеей, ближе к Болоту. Вездеход, в этом не было никаких сомнений, войдет в Зону через южный кордон, который ещё иногда именовали первым. Институтские всегда ходят либо через первый, южный, либо через четвёртый, восточный. На Болота им в разы сподручнее через южный, это и младенцу очевидно. Поэтому Храп решил дойти от Агропрома до железки, следуя строго на юг, потом по железке до перекрёстка и оттуда возвращаться по дороге в сторону Свалки и там уж отклоняться западнее и выходить к Агропрому. По всем прикидкам Храпу, Оцеоле, Киргизу и Греку сегодня предстояло отмахать километров двадцать-двадцать пять, а возможно и все тридцать. Самой безопасной представлялась последняя часть пути. Самой неприятной — вторая, вдоль железки и Болота. Оттуда на рельсы иногда такое выползало, что старожилы Зоны изумлялись, хотя многие для себя давно решили, что разучились изумляться. Одно хорошо: если и выползал из Болота какой-нибудь спрут и добирался до железки, то там он и подыхал, потому что об активной охоте болотной живности за пределами Болота разговоров никогда не возникало.
Вчерашние настырные плоти к утру от места трапезы убрались, причём от пристреленной накануне псевдособаки не осталось ничего — даже костей, только едва различимое тёмное пятно на растрескавшемся асфальте.
Грек привычно занял место в голове колонны, Оцеола за ним, потом Киргиз и замыкающим встал сам Храп. Едва обошли корпус, в котором ночевали, наткнулись на группу зомби — те, пошатываясь, брели по дороге к бывшему выезду с территории. Когда-то там стояли прочные металлические ворота, но во время войны группировок их начисто вынесли управляемыми ракетами. Там и будочка при воротах сохранилась лишь частично, и забор больше напоминал челюсть без множества зубов — вместо плит рядком торчащие из земли выщербленные осколки бетона. Зомби покатиловскую охрану, к счастью, не заметили — брели себе и брели.
— Переждём, — шепнул Грек и присел у самого угла корпуса.
— Вот ёлки зелёные, — тихо выругался Храп. — Как времени мало, так всегда пережидать приходится!
— Ты не этого бойся, — угрюмо ответил Грек. — Хуже, что мы у самой стены сидим.
Налим наверняка упомянул бы какую-нибудь пакость, способную свалиться из окон или с крыши прямехонько им на головы, но Грек к сталкерским суевериям относился серьёзно и ни о чём плохом старался вслух не говорить. Удивительно что он вообще заговорил. Но в принципе.
Грек был прав, долго находиться вплотную к стенам строений в Зоне, мягко говоря, не рекомендовалось. Ко многим зданиям вообще не рекомендовалось приближаться — если жизнь дорога.
К счастью, зомби ковыляли очень целенаправленно, поэтому достаточно быстро прошли ворота, так что очередная мини-дискуссия иссякла сама собой и команда в свою очередь двинулась к воротам.
Процессия мертвяков очень удачно пошуровала по заросшей дороге в сторону Свалки, поэтому четвёрка быстренько покинула территорию НИИ и свернула направо — вдоль заборчика, вдоль заборчика, точно на юг. Замыкающий — Храп — периодически оглядывался, но всё было в порядке: зомби продолжали себе ковылять к Свалке и расстояние между ними и командой быстро росло. Вскоре Храп и оглядываться стал пореже, только в смысле общей бдительности, а не из-за мертвяков.
Минут пятнадцать шли как по маслу, потом задержались: Грек высмотрел здоровущий разлом, рядом с которым было толком и не пройти. Предпочли вильнуть к востоку — общую дистанцию это, в отличии от отклонения к западу, хотя бы не увеличивало.
Фокусы начались километре на пятом примерно. К тому времени вошли в ритм, бодренько отрабатывали аномалии, сравнительно редкие, и это были, по большому счёту, все невзгоды первого часа марша. Остальное подразумевалось: глядеть под ноги, даже если в близи и нет аномалий, глядеть по курсу и по сторонам дабы никто на четверых людей не поохотился, и поглядывать назад с той же совершенно целью. На небо в чистом поле глядеть было, в общем-то, незачем, но поглядывали и туда. Чисто для порядку. Движение далеко справа первым отследил Оцеола.
— Так! — выдохнул он и встал, повернув туда голову.
— Чёрт! — ругнулся Грек.
— Это то, что я думаю? — мрачно осведомился Храп. — Киргиз, ты у нас глазастый…
— Псевдогигант, — спокойно прокомментировал Киргиз и сбросил рюкзак на землю. С пояса он быстро, но без ненужной спешки снял прозрачный пластиковый магазин и заменил на него изначально примкнутый к винтовке. Новый магазин был вдвое короче прежнего.
— Разбегаемся в стороны, — неожиданно тонко пискнул Грек. — Тогда трое, глядишь, и выживут!
— Ты чего, служивый? — удивился Храп. — Стой где стоишь!
— Так гигант же! — не унимался Грек.
— Стой говорю!
Киргиз тем временем откинул неожиданно длинные для такой винтовки сошки и пристроился для стрельбы с колена. Псевдогигант приближался.
— Вы что, ребята, это же не пулемёт! — совсем уж отчаявшись, всхлипнул Грек.
Он, видимо, окончательно достал Храпа своим скулежом и старшой просто рявкнул ему:
— Заткнись!
Грек заткнулся — во всяком случае, скулить прекратил.
