походный вариант. Второй худощавый, в бесформенном плаще и нахлобученной широкополой шляпе — лицо, небось, и вплотную не разглядишь. Оружия не видно.
Они дошли до места, где от колеи к зданию старого кордона, в котором сейчас прятались Псих с Сиверцевым, отворачивала тропинка. Ненадолго задержались, словно переговаривались и решали — свернуть, не свернуть. И всё-таки свернули.
— Ваня, — шёпотом произнёс Псих. — Будь готов по команде сигать в окно!
Сиверцев скрипнул зубами и кивнул.
«Начинается! — с досадой подумал он. — Нет чтобы Тараненко на вездеходе приехал! Тогда точно все приключения завершились бы, сиди себе в вездеходе, дуй хозяйский коньяк…» Но приключения только начинались.
Псих вдруг сделал круглые глаза, словно прислушивался к чему-то внутри себя. А в следующий момент лицо у него сделалось непонимающее и испуганное.
— Что такое? — испуганно спросил Сиверцев.
— Мутанты, — прошептал Псих чуть ли не обречённо. — Много! Идут сюда. Только что никого не было — и тут р-раз!
— Откуда идут? — Сиверцев пытался мыслить рационально. Раз идут, надо понять откуда и драпать в противоположном направлении, что тут думать?
— Отовсюду! Кольцом!
— Саня! — Сиверцев схватил Психа за плечи. — Ну ка встряхнись! Что за мандраж? Тикать надо! Давай, включай чутьё, куда бечь?
Псих грустно взглянул сначала на Сиверцева, потом на оконный проём, который без рамы.
— Поздно, — выдохнул он почти обречённо.
Ваня рывком обернулся. Снаружи в оконный проём заглядывал долговязый жлобина с вытянутой, как дыня, головой, а около рта болталась неприятного вида борода из толстых кальмарьих щупалец. И это был не полудохлый кровосос-подросток, какого они с Психом встретили в первый день у забора Свалки. Это был крупный взрослый кровосос, сильный и злой.
Зато над высоченным лбом кровососа, примерно на полпути к темени, отчётливо виднелось небольшое, только палец просунуть, отверстие, тёмное от запёкшейся вокруг него крови. А ещё боковым зрением Сиверцев засёк кого-то в дверном проёме.
«Вот тебе и хвалёное чутьё, — неожиданно спокойно подумал Сиверцев о способностях Психа. — Подвело таки».
— Эй, вы, внутри! — донеслось с улицы. — Выходите! И без фокусов!
Сиверцев в последней надежде взглянул на Психа, надеясь, что тот, как обычно, что-нибудь придумает и тут же учудит. Но тот покорно встал и грустно произнёс:
— Пойдём, Ваня! Кажется, отбегали мы своё.
«Как же так? — Сиверцев всё не мог поверить, что Псих просто так, без боя, будет сдаваться. — Что значит — отбегали?» Но делать нечего — встал и направился за Психом.
В коридорчике поджидали два типа — с виду сталкеры, но почему-то без шлемов, неопрятные какие- то и очень уж пахучие. И вдобавок — застывшие, без выражений на лицах, с пустыми глазами и, кажется, всё с теми же фистулами в головах — насчёт последнего Ваня только предполагал, потому что внимательнее разглядеть ему не хватало роста.
Двое пришлых поджидали в беседке. Вокруг беседки тоже было не пусто, Сиверцев даже испугался сначала. Ещё несколько типов с разномастной огнестрелкой и без, пара псевдогигантов, три кровососа, целая свора слепышей, несколько чернобыльцев, несколько мерзейшего вида карликов, кабан и пяток тварей, которых Сиверцев опознать не смог. И у всех, просто у всех в головах дыры разной степени окровавленности.
И у Психа, и у Сиверцева почему-то не стали отбирать автоматы, так что теоретически оба могли открыть пальбу, но вряд ли это облегчило бы их участь — противник просто задавил бы числом.
Псих шёл к беседке. Сиверцев за ним. Из-за спины Психа Ваня толком не мог разглядеть тех, кто сидел в беседке, да и зоопарк вокруг неё волей-неволей отвлекал, притягивал взгляд. Поэтому только внутри, когда Псих оказался не впереди, а рядом, Сиверцев сумел рассмотреть хозяев зоопарка.
Об одном сказать было нечего — плащ, да шляпа, лица, как Сиверцев и предполагал, не видно. Зато второго Ваня узнал без труда. И реально офигел. Это был Покатилов.
Глава семнадцатая
Ночью шарахнуло по полной. Киргиз проснулся, словно пьяный, его ощутимо мутило, хотелось вскочить и опрометью метнуться в туалет, и пофиг, что там смыв не работает.
Киргиз кое-как сел. А через секунду понял, что его опередили: из сортира пробивался слабый свет и кто-то там уже маялся.
Рядом на спальнике по-турецки сидел Храп с перекошенным лицом. Пластырь с его виска наполовину отклеился и неопрятно свисал, словно кожура с полуочищенного банана.
— Выброс, чтоб его, — прохрипел Храп. — То-то вчера почты не было…
В вертикали Киргизу, как всегда, стало получше, тошнота отступила, только в голове размеренно бумкали несуществующие молоты.
С другой стороны от Киргиза спиной к стене сидел Тучкин. Он то и дело морщился и кряхтел, но в целом выглядел живым. Ещё дальше, запрокинув голову, лежал Оцеола, а у дальней стены — Грек, который, похоже, просто спал. Значит, в сортире маялся Налим.
Пока Киргиз осматривался, выброс прошёл. Молоты в голове ослабли, Тучкин с Храпом приобрели более-менее годный вид, а Оцеола открыл глаза и сел. Судя по звукам, Налим тоже приходил в норму, и только Грек, зараза эдакая, безмятежно похрапывал.
— Вот гад! — беззлобно сказал Тучкин. — Дрыхнет! Сталкер, ети его, и выбросы ему нипочём!
— Говорят, по статистике выбросов не боится каждый десятый, — авторитетно заявил Налим, явившийся со стороны сортира. — Я, вот, тоже — как проблююсь, так сразу оживаю!
Минут десять все приходили в себя, вяло переговариваясь. Потом в поклаже Храпа тихо тилинькнул комм. Храп сразу же его схватил и полез смотреть что там. По всей видимости, пришла почта. Ещё толком не дочитав до конца, Храп громко объявил:
— Всем подъём! Пришла вводная, стартуем немедленно!
И глянул на часы.
— Чёрт, времени даже не в обрез, времени просто нет! Быстро мужики, босса встречаем!
Мужики зашевелились: аргумент прозвучал — увесистее некуда. Тучкин злорадно пнул нечувствительного к выбросам Грека.
Когда нужно, команда умела уплотнять время. Собрались и изготовились к маршу за несколько минут.
— Грек, Оцеола — ведущие, — объявил Храп громко. — Тучкин замыкающий. Цель — старый южный кордон! Шуруем по дороге, приоритет — скорость!
И они пошуровали. Невзирая на еле-еле начавшую отступать ночную темень. Недавний выброс, конечно, изменил Зону: уже на выходе с Агропрома пришлось с дороги на какое-то время сойти — иначе надолго завязли бы в свежем аномальном поле. Детекторы пылали алым — аномалии большею частью были бодренькие, заряженные, в самой-самой силе. Но как только стало возможно вернуться на дорогу — вернулись. Всё не по целине идти — там то кочка, то кусты, то лужа, а то и чего пострашнее. А на дороге даже аномалии лучше видны. Тем более, что все свежие, ещё не успевшие поубивать разнообразных птичек-зверушек, по останкам которых многие аномалии проще всего заметить. Грек с Оцеолой потели и злились, потому что на такой скорости толком рассмотреть дорогу не удавалось, но сзади их подпирал Храп и безжалостно гнал вперёд.
До перекрёстка домчались в рекордном темпе, как раз развиднелось после ночи. Небо на востоке было совсем светлым. До кордона оставалось совсем немного — дальнозоркий Оцеола уже различал на
