Они погружались во фруктовые джунгли. Под ногами лежала черная слизистая грязь, покрытая опавшими листьями. Экзотическое зрелище для большинства из них, городских жителей.
Конг где-то в стороне с шумом ломился напролом, оставляя за собой просеку. Двигался, задрав голову, шарил вверху в листве, деревья потоньше валил — искал фрукты. За это время выяснилось, что обожал их. Зеленые, всякие на ходу отправлял в рот, жевал бананы вместе с кожурой, манго — вместе с косточками.
Платон шел, не глядя под ноги, на ходу рассматривал бумажный листок, свою карту. Дикими голосами кричали местные птицы. Наперерез проковылял гигантский мохнатый паук-птицеед, будто ожившая перчатка из грязной белой шерсти.
— Паучок, — равнодушно заметила Диана. — Значит, письмо в интернете повисло. Примета.
Она успела украсить волосы цветком камеи, по местной моде. Непонятно, где успела это увидеть. Тонкая, с массивным ружьем за спиной, фамильным штуцером рода Кентов. Она упросила 'поносить' его.
Шла, беззаботно и с любопытством оглядываясь. Платон подумал, что впервые видит такую, феноменально легкую, походку, он даже не знал, что такие бывают. Необычную и очень естественную одновременно. Еще подумал, что такая походка заложена в мраморные персонажи древнегреческих скульпторов. Именно так они должны были двигаться. И почему-то вспомнил, как Диана спасла его — там далеко, на мраморных ступенях банка. Ощущалось, что она может всегда, с такой же решительностью, спасти, вытащить его из опасности. Странно, но эта юная девушка способна стать надежной защитой для него, взрослого мужика.
'Надеюсь, что это не понадобится', — подумал он.
Джунгли постепенно редели, банановых стволов становилось все меньше. И вдруг совсем внезапно из кустов выскочил кто-то смуглый в яркой набедренной повязке, с перьями на голове и деревянной маске с нарисованной дикой рожей на ней. Оказывается, еще и с копьем. Поднял его, с леденящим криком бросился на Конга. И сразу замер, оцепенел, увидев такое чудовище. Конг легко отпихнул нападающего. Выронив копье, тот отлетел в заросли. Потом мгновенно вскочил и исчез в лесу.
— Говорил же, сельхозкооперативное это все. — Ахилл уже оказался рядом. — А это, видать, сторож местный. — Стоял, разглядывая валявшуюся деревянную маску.
— Странный какой-то сторож, — появилась Диана.
Конг поднял и переломил копье об колено. Потом с удивлением оглядел его и легко, двумя пальцами, согнул наконечник:
— Не впиливаю, что за копье. Халтура. Простая жесть, тоненькая.
— Где бы мне заправиться? — бормотал Титаныч, беспокойно оглядываясь по сторонам.
— Ничего, старик, — бодро отзывался Ахилл, — отключайся, отдыхай. Мы тебя домой доставим, не бросим.
— Ага, отключайся! Что вы без Титаныча? За вами глаз да глаз нужен.
Лес совсем поредел и потерял экзотичность. Вокруг остались тонкие зеленые стволы, похожие на осины.
Шедший сбоку крайним Ахилл отклонился в сторону, исчез из глаз.
— Смотрите, еще статуй, — послышался его голос.
Оказывается, на краю маленького оврага стоял еще один каменный гриб.
— Ахилл, вы невежественны даже для физкультурника, — подходя, упрекнул его Платон.
— Обелиск! — быстро поправил себя Ахилл.
Платон проверил с помощью компаса — обе статуи смотрели в одну точку на севере. Они вышли на какую-то высокую поляну.
— Глядите. — Платон жестом полководца вытянутой рукой показал на маленький холмик на горизонте. — Вон там, впереди, холм. Видите? Говоря по-местному — это Плачиуатепетль. 'Гора, построенная человеком'. В том направлении, думаю, на полпути к нему, в глухих зарослях должна быть еще не открытая, никому не известная пирамида. В ней и находится мавзолей с артефактом, — счел нужным, наконец, объяснить Платон. — Между прочим, оставленным будто бы прямо богами. Предок до него добраться так и не смог, понадеялся на меня. Скоро дойдем и там окончательно выясним, где находятся сокровища древних месоиндейцев. Если они, действительно, где-то есть.
'И если каким-то чудом сможем этот артефакт достать', — подумал он.
Почему-то казалось, что он обманывает этих детей. Мысленно он даже видел — вот они, и уже скоро, останавливаются перед этой заброшенной пирамидой, на деле, просто горой с торчащими из земли замшелыми камнями, поросшей деревьями. Такие маленькие. С голыми руками, даже без лопат и, главное, без денег, способных эту гору сдвинуть, раскопать.
— Ничего, — недавно легко заметила по этому поводу Диана. — Все равно должно что-то случиться, какое-нибудь чудо.
— Опять пешком, — с неуместной вроде бы бодростью произнес Ахилл. — И это в век сверхскоростей.
— Бедные мы, бедные, — фальшивым голоском произнесла Диана и, не выдержав, звонко рассмеялась. Этот беззаботный смех гулко разнесся в лесу.
Платон достал из кармана электронный навигатор. На экране прибора местность, на которой они находились, была похожа на серую непонятную карту. Особенно непонятна была темная извилистая черточка на пути перед ними:
'Что это еще такое'?
Они все глубже погружались в глухой тропический, непонятно какой жизнью наполненный лес. Кроны деревьев сомкнулись над головой. Только на полянах и открытых местах становилось светло и жарко. Деревья все были похожи друг на друга, с гладкой серо-зеленой корой и будто знакомые. Уже встречавшиеся в кадках, в каких-то домах, офисах, сейчас неожиданно большие, солидные, как будто уверенные в себе. Повсюду, даже на стволах деревьев, росли тускло-белые цветы. Осыпавшиеся цветы лежали на земле. Там, под ногами, все чаще появлялись пятна разноцветного мха. Дорогу заслоняли лианы и гигантские папоротники.
'Девственный лес', — всплывало в памяти. Еще не открытая Колумбом земля. Откуда-то появлялось ощущение заброшенности, затерянности, уверенности в том, что здесь, наверное, за тысячи лет ни разу не ступала нога человека.
— И Титанычу знакома жажда приключений, — говорил на ходу Титаныч. — Сколько я и с отцом Платона, и с дедом его отшагал.
Голос железного старика гулко раздавался в лесу, как в пустой комнате. Старик в последние дни все чаще рассказывал о прошлом:
— И с братьями, и с кузенами их. И даже сестры-жены с нами ходили. Все предки Платона Сократовича, все Кенты неугомонные были. Помню, в конце жизни сэр Сократ, когда болел, все говорил, что хотел бы быть сделанным из железа, или, как я, из титана…
Какой-то неясный шум в ушах становился все отчетливее. Наконец, стало ясно, что это шумит река. Вскоре они увидели широкий поток, за многие века пробивший себе глубокое русло в скалистой, оказывается, почве. Получилось нечто вроде небольшого ущелья, на его дне прозрачные плоские струи воды стремительно неслись над гладкими валунами.
— Стремнина, — произнес что-то непонятное всем Титаныч.
Вода в ущелье шумела гулко, как в пустой бочке. Цветы вдоль берега реки были ярче и больше. Удобная ложбинка между прибрежным тростником и деревьями постепенно стала отчетливой тропой. Откуда-то донесся запах дыма. Тропинка свернула в сторону. Невдалеке звучали голоса. Обнаружилось, что над речкой висит подвесной мост. На другой стороне была видна глиняная хижина под крышей из почерневших пальмовых листьев. Рядом что-то шевелилось. Оказалось, молодая женщина с обнаженным торсом и в высокой сложной шапке, сидя на корточках, пекла что-то в очаге, на глиняной сковородке. Судя по запаху, кукурузные лепешки. Ловко бросала и переворачивала куски желтого теста. Тело ее было полностью покрыто татуировкой, в губы продеты кольца.
Какая-то непонятная тревога не давала кладоискателям показываться. Прячась в тростниках, они
