из самого разного оружия.
Платон увидел, как пуля ударила в старый потемневший корпус робота. Титаныч схватился за грудь и, по-человечески охнув, упал. Платон кинулся к нему.
— Видать, пропадаю, Платонушко! Имущество, инструмент мой, запчасти, передай этому… Восемнадцатому. Он, вроде, парень ничего. А ты прости! Простим друг другу. Дениску… — Старый робот умолк.
Платон бессмысленно стоял перед ним на коленях. И неожиданно увидел, как один погасший глаз Титаныча опять загорелся. Показалось даже, что в похожем на фару древнем оптическом приборе светится хитрое любопытство.
— Окончательно испортили корпус мой, — озабоченно добавил Титаныч. — Где теперь такой возьмешь. Чистый титан. Сейчас такие не делают.
— Тьфу ты, старый дурак! — Платон даже плюнул внутри шлема, машинально.
— Да нет, точно, — продолжал Титаныч. — Сто лет, небось, не выпускают.
— Нашел время играть! — возмущался Платон. — Повредила ему лишняя дырка, можно подумать. Мозги, главное, уцелели. Хотя, они, похоже, давно неисправны. Лежи, не поднимайся!
Укрываясь за валуном, Диана стреляла по непонятным врагам из револьвера. Высунувшись из-за ближайшего грибного бога, Платон изо всех сил прижал к плечу дубовый приклад штуцера и выстрелил. В сумерках марсианского дня полыхнуло длинное — метра полтора — малиновое пламя. Несмотря на ослабленный заряд, здесь, при слабом марсианском тяготении, отдача едва не опрокинула Платона.
В ответ неожиданно ударили из пулемета. Из черной дыры в пирамиде било пламя. Выстрелы уже не были слышны, только трещало в наушниках. Видно было, как часто, густо летят пули, и разлетается от них хрупкий камень. Охотники за сокровищами отползали, прячась за скалы. Кто-то упорно добивался, чтобы они погибли, и этот кто-то скоро явно достигнет своего.
'Вот и кончились все приключения, — пробормотал Платон. — Конец. Решили, будто в этом мире злые и жадные не могут побеждать'.
— Конечно, не могут, — услышала его Диана. Сейчас она руками в негнущихся перчатках с мучительным напряжением пыталась перезарядить свой револьвер.
Все стало предельно серьезным. Шутки кончились…
'Нет, не кончились'! — Вдалеке что-то блеснуло.
К ним двигалось облако пыли с чем-то металлическим внутри. Невероятно, но это приближалась какая-то конница. Сверкающие латы серебристо блестели при невидимом марсианском солнце. Какие-то рыцари на каких-то наглухо закованных в металл животных скакали по красной пустыне. Выстрелы из пирамиды смолкли.
'Марсиане? — Может, он сошел с ума и сейчас напряженно глядит внутрь какой-то своей виртуальной реальности. — Вот как это, оказывается, бывает', — подумал Платон.
Но Диана вдруг вскочила на ноги и закричала что-то ликующее. Платон уже видел, что это верблюды в причудливых скафандрах, а на них, в скафандрах обычных, человеческих, всадники. Верблюжья конница!
— Ура! Наши! — Диана размахивала револьвером, забыв про врагов, засевших у входа в пирамиду.
В ту сторону уже потянулись шипящие лучи бластеров и светящиеся пунктиры трассирующих пуль. От камней пирамиды Солнца летели искры. Внутри уже горело непонятно что.
Конница приблизилась. Один всадник соскочил с верблюда, бросил тяжелый бластер и теперь двигался к ним, охотникам за сокровищами. Сейчас, несмотря на космические латы, становилось понятно, кто это. Голова — пивной котел, коротенькие ножки. Конечно, Конг!
Из пирамиды муравьиной цепочкой с поднятыми руками выбегали фигурки в оранжевых рабочих скафандрах. Еще трое, вышедшие из пирамиды первыми, в скафандрах самых современных и совсем новых, уже стояли в стороне. Верблюды, падая сначала на колени, на передние ноги, ложились в песок. Сейчас было заметно, как тяжело им в этих их замысловатых доспехах. В воздухе еще висела пыль, незнакомая, марсианская.
Конг и Ахилл пытались обняться. Из-за их скафандров это не удавалось — казалось, что они борются, с раскинутыми руками неуклюже стукаясь друг о друга.
— Дошел, дошел! — радовалась Диана.
— Мне слишком много шагать не пришлось, — стал рассказывать Конг. — Там, на дороге меня подобрали, вездеходы с рудой шли. Не помню, через сколько дней. Я там, на этой дороге сидел, вернее, лежал, — признался Конг и как будто смутился, устыдился своей слабости.
Они все подошли к трем пленникам, которых уже окружили спешившиеся всадники с базы РЗМ.
— На тех не обращайте внимания, — Один из всадников махнул рукой в сторону скучившихся оранжевых фигур. — Это горняки из Марсограда. Они не при делах, в темную их наняли.
— Это не мы стреляли, — издалека донесся голос одного услышавшего их горняка.
Трое обезвреженных врагов непроницаемо глядели сквозь матовые шлемы.
— Вот теперь по обычаю встречаете. Пулей! — Ахилл остановился перед ними. — У нас, вроде, такое стало традицией.
— Опять вы. Урки-пересидки, — добавил Платон.
— Мы больше не будем, начальник, — донеслось позорное из-за темно-матового стеклометалла. — Знакомый голос Томсона.
— Конечно, не будете. Кто вам теперь позволит, — произнес Кукулькан.
— Слышали мы уже эту гармонь, — скептически хмыкнул Конг.
— А вы, двое, чего молчите? — спросила Диана.
— И я, — сразу же отозвался тоненьким голосом Джеррисон. — И я не буду.
— С тобой все ясно. А кто вот этот, остальной? — опять спросила Диана.
— Это шеф, — сообщил Томсон.
Третий молчал.
— Не будем вмешиваться, — заговорил кто-то из прибывших с базы РЗМ. — Узнаем еще. Следствие покажет.
— А я уже знаю, — вышел вперед Платон. — Можете молчать, все равно узнаЮ вас, давно догадался. Здрасьте, Левкиппа Ефимовна! Как дела в вашем банке? Думаю, служебное расследование будет для вас куда страшнее суда. В головном офисе, в Лондоне.
Перешагнув через пулемет, валяющиеся кучей автоматы и еще что-то стреляющее, они вошли внутрь пирамиды Солнца. Дальше, давя ногами гильзы, распихивая мешки и рюкзаки, какое-то совсем ненужное теперь барахло. Гулко, вразнобой гремели по каменному полу их стальные подошвы. И дальше коридоры загромождало какое-то железо, механизмы. По полу вились кабели. Россыпь гильз редела и заканчивалась. Повсюду встречались разломанные и разбитые двери и настоящие стальные ворота, чем-то грубо и торопливо разрезанные.
Теснясь, они продвигались, почти проталкивались по узкому коридору с нишами по сторонам. И вот в одной из ниш что-то блеснуло. И в другой тоже. Впереди, везде по сторонам коридора мерцало золото! Оказалось, что в нишах — открытые и просто разломанные сундуки из почерневшего дерева. Но дерево здесь было незаметно, невидимо из-за блеска золота. — 'Ослепляет. Притягивает взор'. — Такие понятные теперь слова.
— Теперь я понимаю слова 'слепит золото', — пробормотал Платон. — Еще как слепит.
— А вроде блестит несильно, — отозвался Конг.
Скоро они перестали видеть все это: и гангстерские мешки, и рюкзаки, и сами коридоры вокруг, камень, стены, полукруглые своды.
Груды и горы золота. Навалом какие-то непонятные, невнятные, наверное, от головокружения, украшения; соединенные, сплетенные во что-то неясное детальки с прозрачными и синими камешками. Знакомыми были только глядящие оттуда, привычные уже квадратные морды людей и ягуаров.
'Мрачный блеск золота! А я еще считал, что к сокровищам равнодушен'.
Очевидными были золотые маски, некоторые даже были укреплены на стенах, глядели оттуда. Черты каких-то давно исчезнувших людей.
