Ярыш попробовал, и его беспрепятственно пропустили за ворота. Он вернулся через час, рассказал, что видел, о чем слышал, и спросил:
— Может быть, я что-то должен узнать?
— Должен, — подумав, тихо сказал Свенди. — Узнай, не живет ли в Киеве боярин великого князя Стемид.
— Стемид?
— Он убил моего отца.
В тот раз Ярыш отсутствовал долго — друзья даже начали беспокоиться. Пришел к вечеру, уже после ужина, поел холодного мяса, которое припрятал для него Берсень, и только потом, когда Берсень ушел спать и они остались наедине, кратко доложил:
— Боярин Стемид уж год как на покое. Усадьба на окраине Киева по дороге на Вышгород. Обнесена старым частоколом, два бревна подгнили, повалить можно без шума.
— Охрана большая?
— Два старых дружинника. Челядь — только женская. Она испугается и твоего деревянного меча.
— Я встречусь со Стемидом, когда получу оружие от князя.
— Тогда за нами будут приглядывать, — сказал Ярыш. — А сейчас я могу вывести вас из сада, как только стемнеет, и привести назад, когда начнет светать.
Свенельд молчал, не столько размышляя, сколько борясь с самим собой. Ему еще не приходилось убивать, и открывать беспомощным стариком список будущих жертв было не очень-то приятно. Ярыш скорее почувствовал его колебания, чем понял их,-
— Святее мести за убийство отца — только месть за убийство матери, Свенди.
Свенельд уклонился от объяснений:
— Придется идти с Берсенем.
— Ты не доверяешь ему? — удивился Ярыш. — Может, я не очень сообразительный, я вырос в лесу. Но и чутье у меня, Свенди, — как у зверя.
— И что же подсказывает тебе твое лесное чутье? — Свенди заставил себя улыбнуться.
— Такие, как Берсень, надежно прикрывают спины.
— И все же мы — все трое — принесем клятвы вечного молчания, — подумав, сказал Свенди.
Они принесли великую клятву вечного молчания и торжественно скрепили ее кровью из надрезанных пальцев. Свенельд велел побратимам быть готовыми к полуночи, но заснуть так и не смог. Ворочался на ложе, не переставая мучительно думать, как он будет убивать беспомощного старика.
А за полчаса до назначенного ими на выход часа их поднял гонец великого князя и передал повеление срочно прибыть во дворец.
Свидание с Великим Киевским князем было коротким. Им довелось лишь молча выслушать его повеление:
— Оруженосцев определить в младшую дружину. Свенди — в Вышгород, в охрану княгини Ольги. Всем троим выдать оружие и одежду.
Странно, но Свенельду всю жизнь казалось, что великий князь остро глянул на него, когда сказал, куда именно он его назначает. Разумом он понимал, что это было не так, потому что Игорь говорил о них, а не с ними, и глядел мимо всех троих, но чувство — осталось и долго жило в нем. У чувства — свои глаза, куда зорче, чем у тела.
И еще он запомнил острый, немигающий, как у рыси, взгляд Кисана, стоявшего на полшага за великим князем.
Так он попал в Вышгородскую княжескую усадьбу, где и был зачислен во внутреннюю стражу. Ольга в те времена бывала там нечасто, но он точно знал, когда именно. Ее приезд всегда совпадал с повелением начальника стражи охранять самые дальние клети, где жила челядь. А когда его опять возвращали в княжеские покои, сени и переходы, он наверняка знал, что Ольги в усадьбе нет.
Это была странная и непонятная игра, которую вел сам великий князь. Игорь сводил друзей детства, но так, что на долю Свенди доставалось только тревожное чувство: Ольга — где-то рядом. Но он даже не знал, известно ли ей при этом, что и Свенди, друг ее детских игр, — тоже рядом. Где-то здесь, в запутанных лабиринтах огромного здания, невидимый, но как бы постоянно присутствующий. И он никак не мог понять, зачем это нужно великому князю Игорю.
Кое— что он понял, когда вскоре после отъезда Ольги его разыскал молодой дружинник.
— Ты — сын Сигурда и Нежданы, приемной дочери князя Олега? — негромко спросил он, улучив момент, когда поблизости никого не оказалось.
— Да. — Свенельд был несколько растерян: до сей поры им никто не интересовался.
— Значит, тебя зовут… — Дружинник замолчал.
— Меня зовут Свенди.
— Я рад, что нашел тебя. Отец приказал мне найти сына Сигурда и проводить к нему.
— Зачем?
— Он должен что-то передать тебе перед кончиной. Отец очень плох, нельзя терять времени. Мы пойдем сегодня вечером. Я договорюсь, чтобы тебя отпустили.
Вечерней зарей они выехали из города по Киевской дороге. Ехали молча, и Свенди ломал голову, кому он мог понадобиться и зачем при этом так точно перечисляли его предков. Остановились возле старой усадьбы, чуть в стороне от дороги. Спешились, отдали коней челядину и молча прошли в дом.
Перед дверью, ведущей в покои, дружинник остановился.
— Войдешь один. Так велел отец.
И, приоткрыв дверь, негромко сказал:
— Я привез его, отец.
— Пусть войдет, — донесся старческий голос.
Дружинник посторонился, и Свенди вошел в опочивальню один. Два ярких светильника вырывали из тьмы стол и глубокое кресло перед ним, в котором полулежал старый боярин с длинной седой бородой. Свенди поклонился и молча замер перед креслом. И почему-то вдруг застучало сердце. Не от страха — от надежды что-то узнать.
— Твое имя?
— Свенди. Сын боярина Сигурда и приемной дочери князя Олега Нежданы.
— Я принял последний вздох твоего отца.
Все будто оборвалось. Мысли, чувства, даже сердце вдруг перестало стучать. Если христианин ничего не напутал, то перед ним полулежал сейчас убийца, которого он вместе с друзьями намеревался покарать за великое преступление.
— Твой отец не был убит десять лет назад на княжеской охоте, как о том шептались в Киеве. Он был схвачен, перевезен в Любеч и заточен в порубе навсегда. Мне было велено кормить и поить его, никого более не допуская.
Столь длинное объяснение отняло остатки сил умирающего. Он замолчал, тяжело дыша, и Свенди молчал тоже.
— Сядь, — еле слышно сказал боярин.
Свенди послушно сел напротив. Он жадно внимал каждому слову, свято веря, что умирающие говорят только правду. И очень боялся, что старик не успеет ее сказать.
— Откинь рядно.
Рядно что-то прикрывало на столе. Свенди откинул. Перед ним лежали меч в простых ножнах, кожаный мешочек с трутом и огнивом и поясной охотничий нож. То, что обычно сопровождает в походе воина. Но голова у него на какой-то миг закружилась.
— Этим мечом князь Рюрик когда-то опоясал твоего отца. Это его огниво и его кремень. Это — его нож. И это — все твое наследство, сын Сигурда.
— Я никогда не видел своего отца, — тихо проговорил Свенди. — Я родился после его гибели.
— И он бы не увидел тебя, если бы сейчас вошел в эти покои. Он ослеп в вечной темноте поруба через два месяца после заточения, и я кормил его, пока он не привык ощупью находить миску и ложку. Князь Игорь предал его мучительной смерти, а меня лишил семьи и жизни. Я и твой отец Сигурд — побратимы по украденному счастью. И ты отомстишь ему за нас, а мой сын всеми силами поможет тебе. Его зовут Горазд,
