— Серега! Ну, говори уже!
Забирай чинно утер пшеничные усы салфеткой и с расстановочкой продекламировал:
Братия за столиками жизнерадостно загалдела, и таки была налита вторая. Каждому, кроме уже упомянутого Мартынюка. Тараненко и капитан от народа не отделялись, приняли со всеми.
— Во вояки дают, — покачал головой мужичок-научник с полевого поста. — Губермана цитируют!
— А чего ты хотел, век информационных технологий, — усмехнулся Сиверцев. — Народ с детства в сети. Сегодня Губермана или Северянина даже мыши цитировать могут.
Мужичок усмехнулся в ответ:
— Это должны быть очень сильно мутировавшие мыши… Ты кто, кстати, по специальности?
— Цитолог.
— А я иммунолог. Севой зовут.
— Меня Ваней.
Они прервались на короткое рукопожатие. Но сегодня разговору не суждено было продолжиться: охранники по-военному быстро расправились и с едой, и с чаем-кофе (кто что выбрал) и принялись готовить отсек к трансформации в спальню. Не столь расторопным ученым пришлось поспешить.
А потом столики и, к новому удивлению Сиверцева, лавки тоже были отстегнуты и убраны к бортам. Пассажирский отсек в плане мебели сделался практически пустым. На пол бросались спальники, вынутые из укромных мест, и вскоре отсек являл собой сплошное лежбище. Солдаты, кстати, ночлежный вариант отсека так и именовали — лежбище скотиков.
«Елки-палки, — подумал Сиверцев с неясной тоской. — Я четыре года около Зоны, а всех этих колоритных мелочей знать не знаю! Всё-таки хорошо, что судьба распорядилась по-своему и забросила меня сюда. Ей-ей, хорошо!».
С этой мыслью Ваня рухнул на указанный спальник, сунул под тюфячок, служащий подушкой, свое «ружжо» и мгновенно отключился, невзирая на ещё не погашенный свет и ещё не стихший казарменный гвалт. Кто-то впопыхах даже наступил ему на ногу, но Сиверцев, хоть и почувствовал это, все равно не проснулся.
Зато проснулся он далеко за полночь, внезапно и вроде бы без причины.
— Николаич! — шептал кто-то ближе к кабине, где почивало начальство в лице Тараненко и офицера. — Николаич, гляньте-ка!
Сиверцев приподнял голову. В отсеке горела только синяя потолочная панель дежурного освещения, да ещё в открытую дверь из кабины еле-еле пробивался слабый свет приборов и экранов на пульте.
— А? — вскинулся на своем месте Тараненко. — Что там?
— Вы велели разбудить, — прошептал охранник Середа. — Идут. С грузом, как и предупреждали.
Тараненко тихо закряхтел, но всё-таки встал и скользнул вслед за охранником в кабину.
Неожиданно для себя самого встал и Сиверцев. Вообще-то он собрался, раз уж проснулся, дойти до сортира, но почему-то свернул в противоположную сторону, не в корму, а в нос вездехода.
К кабине.
Осторожно просунул голову и плечи в дверной проем. Середа и Тараненко сидели перед сдвоенным монитором, который воспроизводил картинку с камер ночного видения. Правый экран делился на шесть одинаковых по размеру экранчиков, каждый из которых был придан отдельной камере, левый повторял изображение одного из них в укрупненном варианте.
Сиверцев дипломатично кашлянул. Не хотелось, чтобы его застукали подглядывающим. А так — сам обозначил присутствие, стало быть, ничего худого не замышлял.
Тараненко обернулся, совершенно без всякой тревоги.
— Не спится, Ваня? — буркнул он и зевнул. — А у нас тут гости, понимаешь ли. Присаживайся, смотри, если хочешь.
Сиверцев умостился на самом краешке сиденья — мягкого в отличие от лавок пассажирского салона.
На экране шевелились плохо различимые издалека силуэты нескольких людей.
— Я чего вас поднял, — тихо заговорил охранник. — Их больше, чем трое! Вроде бы пятеро. Но груз есть.
Он ловко отработал сенсорами, и изображение на левом экране ещё укрупнилось. Один из людей (ясное дело — сталкеров) тащил что-то притороченное к спине — что-то довольно большое, прямоугольное и, наверное, тяжелое, потому что шел он покачиваясь и согнувшись. А через полминуты и вовсе встал. Двое помогли ему снять груз со спины, а потом приладили следующему носильщику.
Охранник продолжал манипулировать сенсорами.
— Металл, — сообщил он чуть погодя. — Эта штука железная. Наверное, ящик или сейф.
— Сейф, — прошептал Тараненко с непонятным выражением. — И идут с запада…
Сиверцев обернулся — в дверях, полностью одетый, вплоть до тактического шлема, стоял капитан.
— Середа, марш к снаряжению. Я на пульте.
— Есть, кэп, — коротко отозвался охранник, встал с сиденья и протиснулся мимо него.
Сиверцев тоже встал.
— Я, наверное, мешаю, — виновато сказал он.
Капитан уже сидел на месте, где только что манипулировал сенсорами Середа.
— Если хочешь, присутствуй, — не глядя на Ваню, бросил офицер. — Только не мешай и не трогай ничего.
Сиверцев непроизвольно сжал губы, словно это могло помочь ему вести себя тише.
Тем временем Тараненко выдвинул из пульта маленькую клавиатуру, оживил ещё один экран и принялся энергично тасовать на нем изображения с разных камер. Камеры, насколько мог судить Сиверцев, были отличные, но это все же были камеры ночного видения, а значит, многие частности и детали ускользали от внимания наблюдателей.
Но один план Тараненко задержал на экране дольше прочих — лицо уставившегося в сторону вездехода высокого, выше остальных, сталкера во главе группы. Даже сейчас его можно было опознать, невзирая на расстояние, неизбежную крупнозернистость цифрового увеличения и неестественные краски ночного видения. Сиверцев по крайней мере опознал. И не он один.
— Да это ж Кардан! — сказал с легким удивлением Тараненко и откинулся на спинку сиденья. — Точно он!
— И что? — озадачился старший маршрута. — Что-то не так?
— Не так, Петро! — озабоченно проговорил Тараненко. — Это не те, кого мы ждем. Скорее всего эти будут сопротивляться.
— Ничё, справимся. — Капитан явно ничуть не расстроился. Протянул руку, вложил в ухо бусину спикера и заговорил в притороченный на тонкой проволочке микрофон: — Забирай!
— Я! — ответил один из бойцов, экипировавшихся в пассажирском отсеке.
Почему-то Сиверцев сразу вспомнил пустой угол на втором этаже поста автоинспекции, откуда вынесли какую-то мебель. Небольшой шкаф или тумбочку.
Или сейф.
— Буди бойцов, воин, — скомандовал Тараненко — именно скомандовал, у него сразу изменились интонации, да и голос то же. — Этих нужно встретить.
— Бойцы уже броню навешивают, — послышалось из пассажирского отсека. — Все путем, Николаич, сейчас отработаем.
