– Наш календарь жестко привязан к астрономическому времени, – сказал Ральф. – Моряк должен ориентироваться очень точно, поэтому наш календарь выверен и учитывает несколько поправок.
– Каких поправок? И что значит – ваш календарь? Он что, отличается от общепринятого?
– От имперского? Конечно, отличается!
– И чем же он отличается? – немедленно полюбопытствовал принц.
– Ну, – принялся объяснять Ральф, – начнем с того, что в местном календаре насчитывается только восемь месяцев.
– Восемь? – восхитился Александр. – Какая прелесть! И по сколько дней в месяцах?
– По сорок пять.
– В каждом?
– Ага, без исключений. Плюс пять ничьих дней.
– Ничьих?
– Да. Дней, которые не относятся ни к одному месяцу.
– А-а… Э-э… – Принц явно впал в замешательство, но вместе с тем было видно, что ему безумно интересно.
– Сейчас поясню, – поспешил прийти на помощь Ральф. – Каждый сезон длится два месяца, то бишь девяносто дней, и отделяется от следующего ничьим днем. Между весной и летом есть день лета, между летом и осенью – день осени. И так далее. Ничей день носит название вновь наступающего сезона. Кроме того, заканчивается год тоже ничьим днем, который так и называется – день года. То есть новый год наступает в ночь со дня года на день весны. Потом начинается первый весенний месяц. Собственно, вы уже видели наш календарь, Алекс. Помните квадратик на палубе, который я выкладывал из монеток? Когда мы учили названия сторон света?
– Конечно, помню!
– Это и есть календарь. Наши месяцы называются так же, как стороны света, просто вообразите, что время движется по этому квадратику против часовой стрелки древних. Первый весенний месяц – поненте. Второй – сирокко. Лето – остро и либеккио. Осень – леванте и грекале. И зима, трамонтане и мистрале. Все просто.
– Хм, – оценил Александр. – А ведь действительно просто! И очень наглядно! Но… откуда взялось это совпадение? Честно говоря, даже представить не мог такого – совмещения компаса с календарем…
Ральф пожал плечами:
– Наши предки были сплошь моряками, Алекс. А моряки народ весьма прагматичный. Вы, главное, не забывайте, что если кто-то на берегах Эвксины говорит «месяц», имеется в виду наш месяц, который в полтора раза дольше альбионского.
– Странно, странно… Отступить от лунного цикла…
– Лунный цикл очень неточен. В смысле не кратен астрономическому году. А наш календарь точен почти абсолютно, потому что он привязан к звездам, а не к Луне.
– То есть? Кстати, да, а проблема високосного года как решается?
– Очень просто: раз в четыре года после дня года добавляется дополнительный день, день неба. После дня неба наступает новый год и следует опять же день весны, а потом месяц поненте.
– Но, насколько я помню, сидерический год составляет триста шестьдесят пять дней и не ровных шесть часов, а шесть часов и девять минут с секундами… Значит, со временем все равно накопится погрешность, – уверенно сказал Александр.
– Вы совершенно правы, погрешность будет, но в случае с сидерическим годом она будет обратная. Мы используем не сидерический год, а тропический, который несколько короче – триста шестьдесят пять дней, пять часов и сорок восемь минут с секундами. Именно поэтому раз в сто двадцать восемь лет високосный год как бы отменяется и получается, что целых семь лет подряд годы содержат по триста шестьдесят пять дней ровно. Собственно, на этот счет существует старая легенда, довольно поэтичная. Хотите расскажу?
– Конечно! Вы еще спрашиваете! – фыркнул принц, скармливая остатки своего яблока эвксинской забортной живности.
Ральф промочил горло разбавленным вином и начал:
– Случилось все, разумеется, невероятно давно, во времена, когда воды были мокрее, трава зеленее, небо чище… ну, вы понимаете. И было тогда в каждом году ровно триста шестьдесят пять дней, а в каждом дне – ровно двадцать четыре часа. Секунда в секунду. Жил-был где-то тут, на берегах Эвксины, пылкий юноша по имени Ингул. И жила девушка по имени, только не смейтесь, Альмея.
– Альмея? – недоверчиво переспросил принц.
– Угу, Альмея. К счастью, не Сократес, в легендах фамилии как-то не в ходу, все больше имена.
– Простите, Ральф… – усомнился Александр. – А вы не сочиняете, а? Прямо вот так вот, на ходу?
– Клянусь, нет! Девушку и правда звали Альмея! Собственно, это довольно распространенное в Тавриде имя, да и не только в Тавриде. Ну так вот, увидел ее однажды Ингул и влюбился с первого взгляда. Аппетит потерял, сон, в воды выходить перестал, сидит на берегу, кручинится. На восьмой день набрался решимости, приходит к ней и говорит: люблю, мол, жить без тебя не могу, выходи за меня замуж. Однако Альмея была девушка, как видно, с характером, поскольку за кого попало замуж идти не захотела. Что, говорит, за сватовство без испытания? Любишь – докажи! Ингул даже загорелся – испытывай, ради тебя все сделаю! Все, говоришь? Ну ладно! Ступай, говорит, за два моря и добудь мне золотое руно! Добудешь – я твоя. А не добудешь – уж не взыщи… И на все тебе – ровно четыре года, два туда, два обратно. Опоздаешь – опять же не взыщи.
Ингул немедленно кинулся к лодке, поднял парус и двинулся за два моря. Собственно, основная часть легенды как раз и описывает его похождения. Ума не приложу, почему он за два моря в одиночку поперся, не мог, что ли, команду собрать?
– Слушайте, Ральф, вы же говорили, что легенда поэтичная! А в вашем изложении она больше напоминает, уж простите, базарный анекдот.
Зимородок виновато развел руками:
– Ну, прошу прощения, значит, рассказчик из меня не очень… Легенда и правда красивая и немного грустная, я просто ерничаю. Натура такая, наверное… В общем, похождения Ингула я опущу, главное, что руно золотое он таки добыл. И в обратный путь пустился. Но что-то его задержало, может, погода, может, еще какие козни. В общем, не хватило ему ровно одного дня – назавтра с утра пред очи Альмеи с руном надо предстать, а берега родимого еще не видать. Ну и обидно Ингулу стало – руно с боями добыл, а из-за такой мелочи, как один-единственный день, все прахом. Взмолился он к владыке небес: сжалься, говорит, владыка, подари мне еще один день! И владыка сжалился. И подарил еще один день. Поэтому Ингул успел, преподнес своей возлюбленной золотое руно…
– И они поженились и жили долго и счастливо?
– По официальной версии – да. Но я слышал вариации – то Альмея замужем уже, то, невзирая на руно, за Ингула все равно не выходит… Собственно, не в этом дело. После подаренного владыкой небес дня в году стало не ровно триста шестьдесят пять дней, а на несколько часов больше, ведь дополнительный день должен был вписаться в неизменный небесный календарь. А конкретно – в четырехлетний отрезок. И с тех пор каждые четыре года люди празднуют особый день, день неба, во славу владыки небес, подарившего Ингулу возможность успеть к Альмее. Однако, как водится, нашлись недовольные. Обидно стало владыке вод: мол, что же ты, братец небесный, какому-то смертному день подарил, а мне? Где моя доля? Мне тоже хочется день! Владыка небес задумался, а потом и говорит: хочешь день? Ладно! Забирай! Посмотрим, насколько ты жаден! Владыка вод засмеялся: ну что ж, братец, вижу, что ты не скуп. Но и я, честное слово, не жаден. Я буду забирать у людей твой день только один раз из тридцати двух. А остальные дни неба пусть остаются людям. С тех пор так и повелось: каждый тридцать второй высокий год день неба не наступает и после дня года, как обычно, сразу следует день зимы. Владыка вод в это время гуляет и веселится, поэтому моряки целую неделю до нового года плюс еще неделю после не отваживаются выйти в воды и беспробудно пьют в тавернах и кабаках, и зовутся эти две недели безудержного пьянства «конвенте». Вот такая легенда… Что скажете?
– Любопытно, – оценил Александр. – Хорошо бы услышать ее в каноническом варианте. А еще лучше прочитать. Хотя должен заметить: ваш иронично-ядовитый штиль также небезынтересен.
– Между прочим, очередной свой день владыка вод должен забрать аккурат через полгода. В конце
