припасами? Если мы застряли тут надолго, припасы важнее пушек. Иткаль уверяет, что настолько долго, чтобы успеть пожалеть о выброшенных за борт припасах, мы тут не проторчим, даром что тут сущая глушь. Но все-таки…»
Они сидели на мели шестой день. Пробовали перемещать груз в трюмах. Пробовали сгружать его в шлюпки. Бесполезно: «Дева Лусия» увязла в песке на диво прочно. Однако днище баркентины осталось неповрежденным – капитан и Люциус Микела в первый же день чуть ли не лично обследовали каждый бимс и шпангоут и серьезных повреждений не обнаружили.
Все это время Георг пытался поставить себя на место Назима Сократеса и понять – зачем наместник Джалиты пошел на обман и с какой целью заманил их сюда, на мель, несомненно, отлично знакомую и ему, и его приспешникам-таврам? Очевидным и безоговорочным приходилось счесть только одно: Сократес не желал воссоединения принцев. Заманив «Деву Лусию» в ловушку, он гарантировал неприсутствие короля Теренса и принца Георга как в Джалите, так и в Керкинитиде, а равно и в любом другом месте, где мог бы объявиться Александр. Ход был достаточно сильный и, невзирая на кажущуюся простоту и наивность, весьма эффективный.
«Где же „Иска“? – мучительно размышлял принц. – Микела давно уже должен прибыть в Джалиту и выслать кого-нибудь на помощь. Неужели „Иска“ угодила в очередной переплет? Но ведь мы приготовились и к возможной ловушке… Однако, в таком случае, где помощь из Керкинитиды? Не может же пребывать в кулаке джалитинского наместника вся Таврида, до последнего человека!»
Георг чувствовал: тянуть дальше бессмысленно, пора принимать решение. Осталось только сформулировать его – сначала мысленно, потом в виде четкого и понятного окружающим приказа.
«Итак, – подумал Георг, сосредоточиваясь, – какие у нас варианты?»
Волею судеб примерно за минуту до этого момента наблюдатель на салинге «Девы Лусии» увидел северо-западнее верхушки мачт. Это шла из Керкинитиды эскадра Говарда Фримера. Барк «Святой Аврелий», ненамного меньшая размерами шхуна «Ордовик» и два кеча, «Тантал» и «Айриш», практически таких же, как и «Иска», на которой отправился за помощью Люциус Микела. И еще кажущаяся маленькой и игрушечной на фоне прочих судов сантона «Киликия». Пока вестовой бежал к каюте принца, Георг Берроуз Моро и пришел к выводу, что ждать больше нельзя.
К счастью, ждать больше и не требовалось.
– Ваше Высочество! Корабли на горизонте! Идут к нам! – с порога выпалил впущенный камердинером вестовой.
Георг невольно вскочил. А секундой позже рванулся к двери.
«Ну наконец-то!» – думал принц, стремительно шагая к трапу, а потом поднимаясь на палубу.
С палубы никаких мачт пока не было видно – еще не показались из-за горизонта. Матрос-наблюдатель уверял, что мачты слишком высоки для местных суденышек, но наученный горьким опытом Георг на всякий случай приказал изготовить к бою пушки, в первую очередь по левому борту, да лейтенанту пехоты отдал приказ поднять первую роту.
Советник Иткаль встретил распоряжения принца молчаливым одобрением. Георг давно научился читать настроения мудрого старца – долгое плавание и недостаток простора весьма способствуют сближению людей, которые умудряются друг другу не опротиветь.
Да и вообще поход за моря разительно отличался от военных кампаний на суше – например, от недавнего усмирения мятежного Эборакума. Однако Георг ничуть не жалел, что вынужден был пуститься в столь далекое плавание: за последние пару месяцев он приобрел ценнейший опыт, который, как надеялся будущий король Альбиона, весьма пригодится ему в грядущем.
– Вон, вон! – заголосил кто-то глазастый с мостика. Капитан «Девы Лусии» тотчас припал к подзорной трубе.
– Это «Святой Аврелий»! – воскликнул он спустя мгновение. – Вымпел пока не виден, но это несомненно «Святой Аврелий», клянусь честью!
У Георга отлегло от сердца. Но отбой тревоги он не спешил командовать. Зато скомандовал приготовить шлюпку: не хватало еще и «Святого Аврелия» посадить на мель! Лучше перехватить его в отдалении.
– Ваше Высочество, – осторожно справился советник, – вы намерены самолично отправиться на шлюпке?
Иткаль действительно был мудр и предупредителен: в его вопросах, как правило, содержались также и достаточно очевидные советы. Но Георг на самом деле и не собирался очертя голову лезть в шлюпку и мчаться навстречу барку капитана Фримера. Неизвестно еще – кто и что там на борту? Не добрался ли проныра-Сократес и до дяди Говарда, человека, вне всяких сомнений, отважного и преданного, но, увы, не слишком искушенного в интригах и не особо прозорливого?
– Нет, – заверил советника принц. – Я предпочту принять капитана Фримера на борту «Девы Лусии». Да и сами подумайте, Иткаль, разве дядя Говард усидит на «Святом Аврелии», в то время как «Дева Лусия» торчит на мели? Пока он лично не спустится в трюм и не оценит все то, что мы проделали за эти пять дней, он и разговаривать ни о чем не пожелает!
Иткаль усмехнулся самыми уголками губ: и впрямь, Георг весьма точно предсказал поведение капитана Фримера в ближайшие пару часов.
Советника это устраивало: вопреки опасениям принц не потерял голову ни от неожиданного предательства Сократеса, ни от вынужденного безделья в весьма нервной обстановке. А безделье – гораздо более страшный враг, чем самые суровые передряги.
Вольно или невольно, но советник Иткаль снова и снова примерял на Георга Берроуза Моро корону Альбиона. И находил символ королевской власти на этой голове очень уместным.
Так все и произошло, как предсказал Георг: Говард Фример, едва ступив на борт «Девы Лусии» и поприветствовав племянника-принца, вместе со старшими офицерами баркентины канул в трюмы. Георг невольно усмехнулся и искоса взглянул на Иткаля. Тот только руками развел.
Георг принял решение перенести собственную резиденцию на самый большой и лучше всего вооруженный корабль эскадры – барк «Святой Аврелий». Пока капитаны колдовали над снятием с мели «Девы Лусии», его вещи были перевезены на барк, что, надо сказать, тоже поспособствовало уменьшению осадки баркентины. Георг, не дожидаясь вызволения «Девы Лусии», перебрался на новое место. Хворого короля трогать не решились, поэтому оставили где и прежде.
Спустя два с половиной часа все шесть кораблей уже споро разрезали коварную эвксинскую волну, оставив злополучные мели за кормой.
Еще через шесть часов эскадра вошла в джалитинскую бухту. С нескрываемым облегчением Георг убедился, что «Иска» стоит на рейде; «Дева Лусия», «Ордовик», кечи и «Киликия» тотчас встали около плененной «Иски», а «Святой Аврелий» отшвартовался у крайнего пирса.
Торчавшая у выхода из бухты шелия убралась заблаговременно, когда альбионские суда только-только показались на горизонте.
Более чем скромная на вид береговая батарея молчала: если один-единственный кеч она еще и могла задержать, то противостоять совокупной огневой мощи барка, шхуны и баркентины ей однозначно не светило. Джалитинский порт словно вымер; все попрятались в ожидании событий. Со «Святого Аврелия» деловито выгружались гвардейцы и пехотинцы, вооруженные мушкетами и шпагами. Говард Фример пожелал лично возглавить их и ждал только приказа, чтобы выступить к хорошо видному на зеленом склоне над портом дворцу Назима Сократеса.
У Георга было довольно времени, чтобы обдумать дальнейшие действия, однако он не хотел принимать решение, не выслушав предварительно Люциуса Микелу. Поэтому на «Святом Аврелии» состоялся скорый совет, в котором приняли участие сам принц, министр Микела, советник Иткаль и капитан Фример.
Шлюпка с «Иски», в которой прибыл Микела, прижалась к борту альбионского барка. Матрос сбросил веревочную лестницу и старательно придерживал ее, пока пассажиры поднимались на борт.
– Господин министр, прошу следовать за мной! – провозгласил вахтенный офицер. – Его Высочество ожидает вас!
Министра проводили в капитанскую каюту.
Говард Фример, облаченный в мундир и треуголку, сидел у стола; когда он шевелился, меняя позу, шпага немилосердно бряцала о пол. Принц расположился за столом, спиной к иллюминатору. Советник, как и полагается советнику, сидел по левую руку от принца.
