техническом.
— Вниз, — мрачно ответил я и показал пальцем, куда конкретно.
— Это что — на лифте?! Кто ж нас туда пустит?
— А мы никого и спрашивать не будем! Просто воспользуемся. На поверхности немного другие правила.
— Ну, знаешь, Илья. Такого я от тебя не ожидала, — растерялась Лена.
— Ладно, потом возмущаться будешь. Сейчас помоги. Нужно активировать рабочие лифты.
— Мы их даже не нашли…
— А это не важно. Когда нужен аварийный спуск на поверхность? Когда людям на станции грозит гибель. Вот сейчас мы это и устроим, — я довольно потер руки.
— Ты чего, идиот? Станцию загубить захотел? Здесь же люди!
— Вот именно. Объявят сигнал тревоги, и двери лифта откроются, как бы их не прятали.
— Хороший способ лечиться от перхоти — отрезать голову, — буркнула Лена.
— Не всё так фатально.
— Ты не болтай! Ты делай! — настойчиво попросила Лена.
— Нужен открытый огонь.
— Не курю, — отрезала Лена. — Да на станции и запрещено — у всех еще в шлюзе воспламенители отбирают.
— Нет фантазии у тебя, — сказал я, как будто сожалея. — Есть много способов добыть открытый огонь в космосе. Сейчас продемонстрирую.
Я отыскал пожарную нишу, вскрыл дверцу, вынул контактный резак, включил и настроил на нужную температуру.
— Что поджигать будешь? — язвительно спросила Лена.
Я посмотрел на нее и ответил:
— Думал, какую-нибудь одежку спалить. У тебя ее много. Давай, чего не жалко.
Лена прямо задохнулась от возмущения. Конечно, я был не прав — надето на нас было абсолютно одинаково: комбинезон, рубашка и некий предмет нижнего белья. Но почему бы не пошутить? Нашел место и время, называется. Нельзя насмехаться над женщинами. Они тогда полностью теряют рассудок и оказываются способны на всякие безумные глупости.
Лена с силой дернула меня за воротник, так что затрещали застежки, и заявила:
— Снимай!
Почему я всё время потакаю ее желаниям? Неужели мне нравится, когда мной командуют? Наверное, да. Что бы не спорить, я стащил рубашку, бросил ее на пол, а потом прикоснулся резаком рядом с тканью. Пол стремительно раскалился, а рубашка затлела и сильно задымила.
— Отлично. Теперь подождем, пока пожаротушение сработает.
— Как сработает, так сразу всё и потушит, — Лена охладила мой пыл, — а лифты не откроются.
— Значит, будем раздувать.
Глубоко вдохнув, я присел и собрался с силой подуть, как Лена прервала меня:
— Я поняла. Это какой-то хитрый ход. Не проще ли разрезать стену в нужном месте?
Интересно, почему каждый раз я выдумываю сложные решения, вместо того, чтобы воспользоваться простым и даже тривиальным? И неважно, если разрез пройдет в стороне: всегда можно сделать еще один. Если миротворцы не помешают.
Я провел резаком по стене, вырезая прямоугольник. Запахло горелым металлом, и вырезанный кусок чуть не придавил меня, с грохотом ударившись о палубу.
— Молодец! Решил привлечь внимание?
— А могла бы и поддержать… Не ругайся. Сейчас лифт найдем.
Рубашка продолжала дымить. В горле першило. Глаза слезились. Лифт не находился. Я уже вырезал почти всю стену между двумя ребрами жесткости, с ужасом понимая, что если ничего не найду и не уберусь отсюда, то за вандализм на станции с меня сдерут крупную сумму.
Неожиданно с потолка ударили струи пламягасящего порошка, а прямо рядом с нами распахнулись створки грузовой кабины, и вежливый женский голос сказал:
— Аварийный спуск на поверхность. Прошу всех занять места. Начинаю отсчет. Десять, девять, восемь…
Я вскочил в кабину, дернул за руку завизжавшую Лену, задраил шлюз и прыгнул в кресло. Сразу вслед за этим кабина ухнула вниз.
Это только так называется — спуск. На самом деле включается ракетный двигатель и с крейсерской скоростью около полутора тысяч метров в секунду кабина летит к поверхности. Стопорные захваты отстреливаются, а для мягкого приземления используются сначала тормозные двигатели, а потом и система парашютов. Хотя мягкой посадку назвать сложно. Но, по крайней мере, к ней можно нормально подготовиться — полет длится шесть часов.
Удобств в грузовой кабине никаких: лишь запас кислорода на случай аварии и амортизационные кресла. Ни еды, ни питья, ни хорошей видимости, ни прочих развлечений. Выжить можно, если не впадешь в панику. А для этого надо, всего лишь, занять себя делом. Птичек посчитать, цветочки поразглядывать. Ах, это я говорил про плохую видимость? Но даже она лучше, чем вообще никакой.
Нет, флору и фауну не различить — она всё равно ближе ко дну океана. Можно полюбоваться на посадочную платформу. На поселок людей при биологической станции. Наверно, они весьма удивляются внеплановому спуску кабины.
Интересно, погасили пожар? Как там себя повели миротворцы? Прочесали все помещения станции, прежде чем обратить внимание на странный старт лифта? Неизвестно. Надеюсь, и не узнаю этого.
Забраться в кресло и отдохнуть, забыться. Не видеть, не смотреть. Не думать, что может произойти за шесть часов спуска. Всё, что угодно.
Но так, чтоб это нас не коснулось.
Эти люди явно не были миротворческим контингентом. Больше всего они напоминали бандитов. И внешним видом, и своими действиями. Гораздо проще было бы сесть на планету на том же катере — плевать, что заповедник: «антитеррористическая операция, жизни людей под угрозой!» и перехватить лифт при посадке. Или оповестить местные службы с тем, чтобы те задержали опасных преступников. На худой конец, поставить в известность местное население. Нас бы ждала жаркая встреча. Ничего этого они не сделали. За то время, что они опускались вслед за нами, я успел выяснить в отделении самоуправления их полномочия, сходить в местное бюро найма и кое о чем договориться.
Всего их было восемь человек — вооруженных новейшим оружием.
Вначале они действовали вполне грамотно: распахнули дверь шлюза и, под прикрытием оружия, выскочили и залегли полукругом. Едва они успели занять позицию, как оставшиеся внутри присоединились к остальным. Несколько минут они лежали, ничего не делая, поворачивая стволы по своим секторам обстрела, надеясь нащупать цель. Целей не было.
Я не стал подставляться.
Я нашел другое решение.
— Люди, прибывшие в лифте, положите оружие и покиньте нашу планету, — ровный бесцветный голос без акцента. Женский. Непонятно, с какой стороны он шел.
— Ты кто такая? — нагло спросил один из псевдо-миротворцев.
— Тебе незачем знать это.
— Ну, так и молчи в тряпочку! — и бандит грязно выругался.
Женщина чуть помолчала и вкрадчиво спросила:
— Неужели не догадываешься, кто ты есть и кем станешь?
— Я — это я. Слушай, заткнись, а? Мне тут надо с одним фруктом разобраться. Не мешай. А то следующей будешь.
— Ты — вассей, — голос стал презрительным, — а живых вассеев не бывает.
— Ты давай, выйди! С глазу на глаз поговорим! Посмотрим, какая ты смелая, — и бандит нехорошо осклабился.
