монстров и спешили прочь; обезумевшие мотоциклы без седоков бесцельно метались в дыму, налетая на живых и друг на друга.
Пард выскочил в коридор; за ним Гонза. Гонза сразу же поспешил в прихожую, а Пард на миг задержался у двери в комнату Вольво. Ему показалось, что там кто-то тихо вскрикнул. Женским голосом.
Инси. Больше некому.
Он рывком отворил дверь и нырнул в проем, держа пистолет наготове. Но что-то он не рассчитал: мощный удар в лицо не дал ему выпрямиться, за первым последовал второй, третий, четвертый… Пард сбился с темпа и никак не мог обрести опору. Каждый удар отбрасывал его назад, пока его не внесли в сортир и не захлопнули дверь. Пард въехал затылком не то в стену, не то в водопроводные трубы, и последнее, что он запомнил перед тем как погрузиться во тьму, это трое в коже и джинсе, заталкивающие Инси в люк посреди комнаты. Инси брыкалась, но это не помогало. Напавшие были сильнее ее.
Хлопнула дверь, перед глазами расцвел пестрый цветок из разноцветных огоньков, и Пард отключился.
14. Тупунгато – Охос-дель-Саладо.
Кто-то упорно хлестал его по щекам, но лицу и груди почему-то было все время холодно. В голове гудело, однако звук этот казался каким-то бестелесным и далеким, и отчего-то Пард был уверен, что к окружающему миру он никак не относится.
Потом гул поутих, но совсем не исчез. Отполз куда-то вглубь сознания.
– Сотрясение мозга, – сказал кто-то голосом Иланда. Наверное, это и был Иланд.
– Когда он очнется?
Спрашивал Вольво.
– Может быть, сейчас, а может быть, и завтра. Все зависит от того, как сильно он ударился.
Пард напрягся и открыл глаза. Мир словно бы вертелся вокруг некоей произвольной точки в пространстве, а эта точка вдобавок плыла куда-то вдаль.
– А-апфф… – Пард силился сказать, что он очнулся, что он все слышит, но тело слушалось неохотно.
Впрочем, уже через минуту мир стал вращаться медленнее, и Пард с помощью Иланда сумел сесть. Голова неприятно ныла, и вдобавок ссадина на затылке болезненно пульсировала. Каждый толчок отдавался в сознании, как удар колокола: «Бумм… Бумм… Бумм…»
– Он приходит в себя, шеф, – сообщил Иланд.
– Вижу.
Пард тряхнул головой, отчего боль усилилась, но зато сознание очистилось от значительной части тумана.
– Макрель его через пролив! – пробормотал Пард, отчего-то вспомнив непонятное ругательство николаевских приятелей-яхтсменов. – Башка-то как болит!
– Что здесь произошло? – жестко спросил Вольво. – Где Инси?
Пард огляделся. Там, где недавно зиял черный квадрат открытого люка мирно покоился цветастый ковер; в выбитом окне, головой и плечами наружу замер труп в окровавленной джинсовой куртке и кожаных черных штанах. Похоже, один из мотоциклистов собирался удрать через окно, но его в процессе бегства пристрелили.
– Уберите ковер, – сказал Пард, удивляясь слабости собственного голоса.
– Ковер? – брови Вольво удивленно поползли вверх. – Какой ковер? Где Инси, я спрашиваю!
Бюскермолен, не дожидаясь приказа, согнал всех с ковра и потянул за край. Когда обнажился закрытый люк все, кто присутствовал в комнате, разом выдохнули.
– О как!
– Тьфу, зараза!
– Шахнуш тодд!
Вольво, наконец, прозрел:
– Вот оно что…
Бюскермолен уже открывал люк.
– Подвал шеф! – сообщил он, заглянув внутрь.
Из люка бил слабенький свет – наверное, где-то далеко светила лампа.
– Пард, расскажи все, что видел, – велел Вольво.
– Я услышал крик Инси, когда выскочил в коридор, – отозвался Пард. – Слабый такой, словно ей рот зажимали. Сунулся сюда, елы-палы, даже пикнуть не успел – дали по роже раз десять и приземлился я в сортире. Головой, кажется, приложился… Дальше не помню. Инси, вроде, в люк заталкивали.
– Понятно, шеф, – вмешался Иланд, указывая на прикорнувшего на подоконнике мотоциклиста. – Этот прикрыл люк ковром и хотел в окно свалить, да не успел.
Медлить Вольво не собирался. Не в его правилах было медлить: когда перестаешь успевать за событиями, теряешь над ними контроль.
– Шевелись!
