– Столько он не мог вывезти.
– Сдал в банк и получил карточку. Элементарно, – легкая наглая ухмылка испортила правильные черты лица Кости.
– Скажи мне, очень тебя прошу, где старик. Считаю до трех. Утром нет рейсов в Швейцарию. Раз.
– А то что будет? – ухмылка превратилась в улыбку с налетом беспокойства.
– Прострелю тебе колено, если старик жив, и оба, если он мертв. Два.
– Ну конечно! Колено, потом утюг на пузо. Ты откуда такая шизанутая? Возьми себе камушки и убирайся.
Ева достала из кобуры пистолет и сказала «три», а поскольку Костю появление оружия так удивило, что он потерял дар речи, она подождала секунд пять и выстрелила. Костя закричал, стуча здоровой ногой в пол. Ева смотрела, как новенький итальянский ботинок светло-коричневого цвета долбит подошвой в паркет и ждала. Она решила осмотреть обойму, а Костя неправильно понял и закричал, что есть силы: «Багажник! Багажник!», из чего Ева заключила, что старик, по всей вероятности, жив. Подхватив с пола ключи и карточку, она спускалась по лестнице престижного дома медленно, прислушиваясь к звукам в подъезде и не убирая оружия.
Старик лежал в багажнике скорчившись, его связанные руки были заведены под колени, а ноги тоже связаны. Ева сорвала пластырь со рта и приподняла веко. Глаз под ее рукой ожил и уставился в нее с остервенением страха и обиды. Разрезая веревки ножом, Ева молчала. Старик тоже молчал, только натужное частое дыхание выдавало его волнение, а движения были медлительны и осторожны. Дотащив его на себе до машины, Ева справилась с тошнотой от запаха старого перепуганного тела, уложила старика на заднем сидении и протянула ему банку лимонада, обмочив свой палец при открывании.
– У вас чудный профиль, просто чудный. И череп египтянки. Вы галлюцинация? – поинтересовался старик, облившись лимонадом. – Костя уверял меня, что я приятно засну в вихре иллюзий.
– Он сделал вам укол? – развернулась назад Ева, сравнивая потное лицо рядом с нею с фотографией.
– Два. Он сказал, что два – это надежно. Я просил не выкидывать мое тело где-нибудь у дороги, а отдать в анатомический институт для исследований, или на скелет.
– Жаль, – сказала Ева, вздохнула и осторожно тронула машину.
– Это пусть моей жене будет жаль, когда она не сможет меня похоронить! А вам чего жаль?
– Я хотела сразу отвезти вас домой, а теперь придется ехать в больницу.
– Это значит, вы меня спасаете? – поинтересовался старик, и после молчаливого кивка Евы больше не проронил ни слова.
В больнице Ева выслушала несколько успокоительных заявлений, пронаблюдала, как старика, уже теряющего сознание, откатили в дальний угол коридора, а потом почти насильно притащила к каталке со стариком дежурного врача. И до тех пор совала ему в усталую физиономию унесенную из квартиры Кости ампулу, пока воспаленные глаза под зеленой шапочкой не сфокусировались на этой ампуле с изумлением узнавания.
– Ну, знаете, дедушка! В вашем возрасте такой кайф опасен!– кричал врач, требуя подготовить капельницу и с разбегу завозя каталку в лифт.
Двенадцать сорок. В машине по дороге к Луизе Ева звонит по следующему телефону. Представившись, она спрашивает, что такое «урусуйка». Женщина на том конце трубки некоторое время молчит, потом сдается: «Приезжай – расскажу».
– Не поеду. Скажи, что это такое, – соглашается Ева на «ты».
– Это трудно объяснить. Это моя энергетическая оболочка. Приезжай. Я хорошо заплачу. Если мои повелители мух утонули, их нужно обнаружить до того, пока не обнаружил кто-нибудь другой!
– Ты это говоришь про мужа и сына?
– Да. И еще про отца мужа. И в основном про него, потому что урусуйку взял он!
– Сегодня не обещаю. Если тебе невмоготу, приезжай ко мне. Прием посетителей с восьми до десяти вечера. Запишешь адрес?
– Запишу, но ты зараза!
Сказать на это нечего.
У Луизы она соглашается на чашку чаю. Выкладывает на стол колье и серьги, рядом кладет карточку.
– Неужели – Костя? – потрясена Луиза.
– Да. Я думаю, что ваш муж сам ему позвонил. В сердцах, как только вы ушли. И собирался при нем. Костя отвез его к себе домой, а ночью подумал и решил поправить свое материальное положение, воспользовавшись вашей ссорой.
– Мой муж выживет?
– Пятьдесят на пятьдесят. Вам нужно поехать в больницу и подстеречь момент, когда он придет в себя.
– А он не рассердится? – осторожно спрашивает Луиза.
– Именно на это я и рассчитываю. Он рассердится и оживет.
– Как же мы рассчитаемся? – спрашивает женщина, трогая пальцем банковскую карточку.
– Если он выживет, я приду на днях в гости. Если не приду – мы в расчете.
Луиза идет проводить до двери и интересуется:
– Это вы поняли из мусорного ведра?
– Да. Как видите, все просто до мелочей. Вернее, до мусора. И усилия не стоят иногда тех денег, которые мне платят.
– Нет-нет, я не это хотела сказать. Ваше умение и интуиция стоят, может быть, намного больше всех денег.
– И тем не менее, это просто работа. Я подписываю договора, плачу налоги и веду картотеку. Ваш муж – бык.
– Нет, что вы, он по гороскопу рыба.
– И тем не менее он бык. В моей картотеке он будет шестой бык за этот год. Имейте в виду, быки легко поддаются обману. Минуточку. У меня есть несколько карточек. Вот. Возьмите. Может быть, вам станет легче, если вы поймете, что ваш муж специально выбрал вас.
– Благодарю, – Луиза, подумав, все же берет кусочек картона с текстом мелкого шрифта и сразу начинает читать.
Пока Ева спускается по ступенькам вниз, она стоит в проеме открытой двери и читает.
Полвторого. Обед с Карпеловым. Разговор за столом традиционный. Поглощая заливную рыбу и солянку – Карпелов предпочитал из национальных кухонь русскую – мужчина уговаривает женщину определиться с профессией и, наконец, прийти работать в органы. Где ей, по его мнению, самое место. Он два раза ездил с Евой в тир и был посрамлен, когда она выбила сто из десяти. По его получается, что только такой красивой и меткой женщины и не хватает для полной комплектации штата борцов с нарушителями закона.
– Никогда! – смеется Ева, потягивая сок.
